Восток в огне - Гарри Сайдботтом
Подъехав к северным задним воротам, он натянул поводья. Они стояли открытыми. Турпион и один из телохранителей забирались обратно в седло. Должно быть, им пришлось спешиться, чтобы открыть ворота. Скорее всего, часовые оставили их закрытыми, когда бежали. Баллиста гадал, куда подевались часовые. Возможно, они бежали пешком на восток по выступу за стеной. Они попытались бы спуститься со скалы у реки, надеясь найти лодку – хотя, возможно, только возможно, им пришла в голову та же идея, что и ему. Без лошадей это не могло бы сработать. Без лошадей у них не было бы никаких шансов спастись.
Баллиста быстро приказал снять припасы с одной из вьючных лошадей. Хаддудад спрыгнул со спины Батшибы и сел на их место.
Схватив один из мешков поменьше с выброшенной провизией, Баллиста спросил Батшибу, все ли с ней в порядке. Она просто сказала "да".
-Пора двигаться.
Баллиста провела Коня Бледа через ворота и повернул направо. Остальные последовали за ним. Уступ был достаточно широк для двух лошадей в ряд, но угроза отвесного обрыва слева заставляла их держаться гуськом. Он пустил лошадь шагом, пока не добрался до большого оползня, который впервые заметил много месяцев назад, в день охоты на льва. Он подал знак остановиться и повернулся лицом к остальным. Он указал вниз.
Баллиста наполовину ожидал коллективного вздоха, шквала протеста. Его не последовало. Он посмотрел вниз на большой скат, образованный оползнем. Он начинался примерно в трех футах ниже выступа, а затем обрывался под ужасно крутым углом, градусов в сорок пять или даже хуже. В ярком лунном свете почва выглядела рыхлой и коварной. Тут и там торчали злые скалы. Казалось, они тянутся в бесконечность.
Баллиста оглянулась на остальных. Они были очень тихи. Никто не пошевелился. Глаза солдат под шлемами казались омутами черной тени. Баллиста хорошо понимал их нерешительность. Вперед выехал всадник. Это была Батшиба. Ее лошадь остановилась на краю обрыва. Не говоря ни слова, она ударила пятками, и лошадь рванулась вперед. Баллиста наблюдал, как он приземлился. Борясь за равновесие, он начал царапаться и соскальзывать вниз.
Баллиста заставил себя отвести взгляд. Он подтолкнул Коня Бледа к лошади Деметрия. Он взял поводья из рук мальчика и подвел лошадь к краю. Он перекинул поводья через один из рогов седла мальчика. Он наклонился ближе и тихо сказал ему забыть о поводьях, просто откинуться назад и вцепиться в седло. Мальчик был с непокрытой головой. Он выглядел испуганным. «Держись крепче». Баллиста обнажил свой меч. Мальчик вздрогнул. Меч сверкнул, описав дугу в воздухе. Баллиста с силой опустил клинок плашмя на круп лошади мальчика. Она прыгнула вперед, во тьму.
-Так ты боишься последовать туда, куда осмеливаются пойти девушка и секретарь-грек? - позвал Баллиста, взяв под уздцы одну из вьючных лошадей. Он подвел её к краю. Он посмотрел вниз на головокружительный обрыв. Всеотец, подумать только, что во второй половине дня охоты на льва я подумал, что хотел бы сделать это ради развлечения. Он сильно ударил пятками.
Когда Конь Блед приземлился, Баллисту подкинуло вверх, почти выбросив из седла. Как только копыта мерина нащупали скат, Баллиста рухнул обратно в седло, удар отдался в позвоночнике. Поводья натянулись, отдергивая его правую руку назад, выворачивая плечо, кожа выскальзывала из пальцев, обжигая. Вьючная лошадь последовала за ним, и давление ослабло.
Баллиста откинулся назад так далеко, как только мог, упираясь спиной в задние рога седла, подтягивая бедра под передние. Пандус опустился перед ним. Торчали зазубренные, острые камни. Дно ущелья казалось бесконечно далеким. Он подумал, не закрыть ли глаза, вспомнил, как ужасная реальность нахлынула на него, когда он снова открыл их в осадном туннеле и устремил взгляд на гриву Коня Бледа.
Они спускались все ниже и ниже. Все ниже и ниже. Потом все было кончено. Конь Блед подобрал под себя ноги, и они побежали по ровному дну оврага.
Баллиста развернул двух лошадей туда, где ждали Деметрий и Батшиба. Максим прогрохотал мимо, вопя как сумасшедший. Один за другим Калгак, Багой, посыльный и писец спустились вниз. Затем случилась катастрофа.
На полпути вниз по пандусу лошадь одного из солдат – невозможно было сказать, кого именно, – потеряла опору. Лошадь накренилась вперед; ее всадник был наполовину сброшен. Лошадь приземлилась на него. Вместе, в лавине камней и земли, они покатились вниз. Следующий всадник был почти на них сверху. В последний момент окровавленный, изломанный клубок лошади и человека свалился навстречу своей судьбе с дальнего края пандуса. Путь снова был свободен.
Все остальные добрались до самого низа. Турпион шел последним, ведя за собой одну из вьючных лошадей. Храбрый человек, подумал Баллиста. Чем больше лошадей совершало спуск, тем больше поверхность пандуса была изрезана, тем более неустойчивой она становилась.
Баллиста выстроил их в линию. Феликс пропал. Его имя не оказалось пророческим. Лошадь одного из других солдат захромала. Баллиста спрыгнул вниз, чтобы осмотреть его ногу. Травма была слишком серьезной, чтобы лошадь смогла скакать. Баллиста снял поклажу с одной из двух оставшихся вьючных лошадей и велел солдату садиться верхом. Он отпустил хромую лошадь. Та стояла с безутешным видом.
Махнув остальным следовать за ним, Баллиста направил Коню Бледа вверх по ущелью, подальше от реки. Во главе колонны он удерживал их на ровном галопе.
Они не успели уйти далеко, когда услышали крики. Высоко над ними, слева, вспыхнули факелы. Пронзительно завыла труба. Конники сасанидов двигались вдоль уступа, следуя по их следам. Баллиста чувствовал себя нелепо и подавлено. Каким-то образом он надеялся, что сможет ускользнуть незамеченным, как воры ночью. Всеотец, молился он, Глубокий Капюшон, Всевышний, Исполнитель Желаний, пусть их лошади откажутся от ужасного падения, пусть мужество их всадников покинет их. У него было мало надежды на то, что молитва будет услышана. Он перешел к надежде, что их собственные лошади настолько сместили поверхность пандуса, что тот рассыпется и предаст персов, разделив кровавую судьбу Феликса.
Когда звуки преследования усилились, Баллиста подавил желание пнуть своего коня в галоп. Он мог чувствовать мысли всех тех, кто стоял позади него, желая, чтобы он увеличил темп. Он проигнорировал их. Так не годится. Он вспомнил, как тяжело пришлось ему во время погони за диким ослом. Он заставил себя пустить Коня Бледа ровным галопом, позволив мерину самому выбирать дорогу.
Вскоре изгиб
