Дмитрий Агалаков - Принцесса крови
— Какое чудо можете вы показать нам? — кивнул Гильом Эмери. — Это очень важно…
Провокационный вопрос больно ранил и Жанну. Она знала, что Господь против чудес, и сила его держится на вере.
— Я не колдунья, я — посланница Господа нашего! — с вызовом бросила Жанна. — Мы понапрасну тратим время, святой отец, пока англичане все теснее сжимают в кольцо Орлеан.
— Позволь, Жанна, заметить, — оборвал ее Гильом Эмери, — нам лучше знать, как и с какой пользой мы тратим время…
— Тогда позвольте и мне заметить, мессир. Я приехала в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения и творить чудеса! Я не умею исцелять больных, это не моя стезя. Мне дано исцелить государство от английской проказы. — Сейчас ее голос звучал особенно дерзко и убедительно. — Отправьте меня в Орлеан, и я покажу вам на месте, для чего я послана! Пусть мне дадут любое количество солдат, я пойду туда и докажу свою правоту! Дофин Карл поверил мне, так отчего не верите вы? А ведь это ему, а не вам, мессир, быть помазанным на царство в Реймсе!
Гильом Эмери был в замешательстве. Члены парламента переглядывались. Улыбка сползла с губ Ла Тремуя. Восхищения прибавилось на лицах рыцарей. Во взгляде же королевы Иоланды Арагонской звучало одно: «Ты победишь».
Допрос длился с промежутками больше недели. Но чем дальше он шел, тем растеряннее чувствовали себя клирики и увереннее звучали ответы Жанны.
— Каков итог? — вечером 22 марта, после очередного заседания в королевской резиденции спросил Карл Валуа у Гильома Эмери.
— Наша комиссия признала Жанну истинной христианкой и доброй католичкой, которая искренне и всем сердцем заботится о своем королевстве, — поклонился богослов. — Комиссия также указала, что вы, ваше величество, можете и должны воспользоваться ее помощью и отправить Деву Жанну в город Орлеан с необходимым для того войском.
Карл Валуа удовлетворенно кивнул — другого ответа он и не ожидал. И тут же поймал насмешливый взгляд тещи.
— Слава Богу, — облегченно выдохнула Иоланда Арагонская. — Я уже думала, что это будет продолжаться вечно!
Ла Тремуй промолчал. В сопровождении герцога Алансонского и Жиля де Рэ в залу вошла Жанна — она была весела, так и лучилась улыбкой. Девушка победила и не скрывала радости. Наоборот — делилась ею со своими новыми друзьями.
На нее смотрели все, включая Ла Тремуя и Гильома Эмери, который в конце концов сам попал под обаяние Дамы Жанны.
— Вспомните, что написал Ален Шартье в своей поэме «Надежда», — романтическим тоном произнесла Иоланда Арагонская. — А было это, если мне не изменяет память, в двадцатом году, сразу после подписания злосчастного договора в Труа.
— И что же он написал, матушка? — заинтересованно спросил Карл Валуа.
— «У этой госпожи Надежды смеющееся радостное лицо, гордый взгляд и приятные речи». Вы не находите сходства, мэтр Эмери? — спросила она у богослова.
Тот низко поклонился:
— Пожалуй, ваше величество, пожалуй…
— А вы, монсеньер Ла Тремуй?
Первый министр прищурил глаза:
— То, что она — гордячка, это я понял сразу.
— Браво, — неторопливо похлопала в ладоши Иоланда Арагонская. — Одного я не пойму, почему бы вам не порадоваться вместе со всей Францией, которая торжествует, обретя своей защитницей долгожданную Деву?
Немногие придворные, бывшие свидетелями этой пикировки, устремили взгляды на озлобленного Ла Тремуя. Но первый министр только пожал плечами:
— Дело осталось за малым — освободить Орлеан!
В тот же вечер, 22 марта, в Пуатье, накануне возвращения в Шинон, Жанна призвала к себе Николя де Вутона и попросила его принести писчий прибор. Служитель церкви выполнил ее просьбу, разложил свиток и приготовился писать.
Час назад Жанна спросила у д, Алансона:
— Скажите мне, прекрасный герцог, кто наши главные враги в стане англичан? Я хочу знать имена осадивших Орлеан.
— Проще простого, милая Жанна, — улыбнулся принц крови. — Командует войсками англичан под Орлеаном граф Суффолк, Вильям де Ла Поль; его помощник — лорд Джон Талбот, прозванный Беспощадным Джоном, есть еще лорд Томас Скейлз и Вильям Гласдейл. Все они — опытные командиры и, как противники, достойны уважения.
Жанна поблагодарила «прекрасного герцога», который день ото дня проникался к своячке самой искренней и, конечно, взаимной дружбой.
И вот, в доме Жана Рабато девушка сказала Николя де Вутону:
— Пишите, дядюшка. Иисус, Мария!
Гусиное перо монаха аккуратно заскрипело по бумаге.
— Король Англии и вы, герцог Бедфорд, называющий себя регентом Королевства Франции, вы, граф Суффолк, Джон Талбот и Томас Скейлз, внемлите рассудку и прислушайтесь к Царю Небесному! Отдайте Деве, посланной сюда Богом, Царем Небесным, ключи от всех добрых городов, которые вы захватили во Франции. Она послана сюда Богом, чтобы провозгласить государя королевской крови. Она готова заключить мир, если вы признаете ее правоту, лишь бы вы вернули Францию и заплатили за то, что она была в вашей власти. — Кулаки Жанны сжались сами по себе. — И заклинаю вас именем Божьим, всех вас, лучники, солдаты, знатные люди и другие, кто находится перед городом Орлеаном, — убирайтесь в вашу страну! А если вы этого не сделаете, то Дева сама придет к вам и нанесет непоправимый урон!
Она посмотрела на Николя де Вутона. Тот, кого она привыкла именовать дядей, смотрел на нее с восхищением. Девушка преображалась — ото дня ко дню.
— Это все? — спросил он.
— Нет, пиши дальше. Король Англии! Если вы не послушаетесь меня…
8
В крепости Сен-Лоран, построенной англичанами на месте разрушенной пригородной церкви в пол-лье от Орлеана, за столом сидел человек в белой рубахе, в наброшенной на плечи шубе. Был уже поздний вечер. Горели факела на стенах залы. Жарко пылал на славу растопленный камин. Лицо лысеющего ото лба мужчины было грозным. В правой руке он держал кубок. Мужчина тяжело посмотрел в сторону. Далеко, за окном его резиденции, простирался знаменитый Орлеанский лес. Черный постылый лес…
Мужчина резко отставил кубок с вином, часть его пролилась на стол.
— Читай дальше! — гневно бросил он оруженосцу.
Тот кивнул. Но только с трудом проглотил слюну и еще раз взглянул на хозяина — как видно, он не решался.
— Черт бы тебя побрал! — грозный человек протянул руку. — Дай мне письмо!
Мужчина рывком пододвинул подсвечник, одна из свечей потухла, и устремил полный ярости взгляд на ровный текст.
«Король Англии, — про себя прочитал он, — если вы не послушаетесь меня и не уйдете, то я, став во главе армии, буду настигать ваших людей, где бы они ни были. Я сама заставлю их уйти, а если они не повинуются, прикажу всех убить. Потому что послана Богом, Царем Небесным, и телесно представляю Его, чтобы изгнать вас из Франции. Но если ваши люди повинуются, я помилую их. И не принимайте другого решения, так как Королевство Франция не будет вам принадлежать по воле Бога, Царя Небесного, сына Святой Девы Марии. Но принадлежать оно будет королю Карлу, истинному наследнику. Ибо Бог, Царь Небесный, хочет этого, и Дева возвестила Карлу это, и он войдет в город Париж вместе с достойными людьми. Если же вы не образумитесь и не захотите поверить известию, посылаемому вам Богом и Девой, то, где бы вас ни нашли, мы покараем вас и учиним такое сражение, какого уже тысячу лет не было во Франции! И будьте твердо уверены, что Царь Небесный ниспошлет Деве и ее добрым солдатам силу большую, чем та, которая заключена во всех ваших воинах, и исход сражений покажет, на чьей стороне, по воле Божьей, правда. Дева обращается к вам, герцог Бедфорд, и требует, чтобы вы прекратили разрушения. И если вы ее послушаетесь, вы сможете прийти вместе с ней туда, где французы совершат прекраснейшее дело, которое когда-либо совершалось для христианского мира. Дайте ответ, хотите ли вы мира в городе Орлеане. А если вы так не сделаете, то подумайте о великих бедах, которые вам придется пережить[17].
