Богдан Сушинский - Жребий викинга
— Вы могли узнать об этом от норвежских, датских или шведских священников.
— Всегда важно видеть события глазами человека, который их творит. Так воспроизведите же их хотя бы вкратце.
— Я не скальд, чтобы пересказывать деяния дней минувших.
— И скальд — тоже. Как вы заметили, я достаточно хорошо владею норманнским языком, чтобы понимать смысл тех саг, которые вы сочиняли во время своих византийских походов. И потом, со временем вы поймете, что для вас важно, чтобы в Ватикане знали о происходящем в Норвегии, каковы ваши отношения с королем Дании, а главное, чем вызван поход в Англию, его цели.
— Военные походы всегда преследуют одну и ту же цель — разгромить, захватить, подчинить своей короне…
— Такими они могут представляться рядовому воину, но только не полководцу и уж тем более — не королю.
— Хотите, чтобы я изложил все свои замыслы? — сухо поинтересовался Гаральд. — Так вот, перед походами исповедям должны предаваться рядовые воины, но ни в коем случае не полководцы, а тем более — не короли.
К удивлению Гаральда, никакого значения его словам прелат Ордини не предал. Все еще продолжая перебирать четки, он опустился в кресло и, подобно королю, тоже уставился на огонь, давая понять, что готов выслушать все, о чем король пожелает рассказать ему.
— Весь этот огромный флот… — повел епископ подбородком в сторону окна, в стекла которого уже били крупные, по-осеннему холодные капли дождя. — Вы ведь собираете его для того, чтобы навсегда завладеть не только короной Англии, но и самим островом. Так ведь?
— Огромные флоты для каких-либо иных целей не создают и столько воинства не собирают. В Британии англосаксы такие же пришельцы, как и мы. Но, захватив значительную часть острова, германские племена англов, ютов и саксов так и не сумели покорить Уэльс и Шотландию. К тому же сами они начали дробиться на множество племенных графств и на такой небольшой территории умудрились создать что-то около семи или восьми королевств — Восточная Англия, Кент, Мерсия, Уэссэкс, Нортумбрия, Эссэкс…[115] Хоть какой-то государственный порядок был утвержден в Англии только тогда, когда во второй половине прошлого века там высадились датчане. Именно так, датчане, как бы я к ним ни относился…
— Однако их очень скоро вытеснили с острова, — заметил архиепископ.
— Они только потому и не смогли сколько-нибудь долго продержаться, что не позаботились о появлении новых отрядов воинственных викингов, а еще потому, что рассчитывали самостоятельно, норманнскими силами одной только Дании, насытиться куском, который не способны были ни пережевать, ни проглотить. Они не призвали под свои знамена шведские, норвежские, нормандские и прочие племена. Плохую услугу оказал датчанам и конунг Гутрум, который, вступив в переговоры с уэссэкским королем Альфредом, отказался от всех британских территорий, кроме восточных и северо-восточных прибрежных окраин.
Его рассказ был прерван появлением ярла Арнасона, который сообщил, что еще один, уже третий по счету, сформированный им отряд прибыл в залив на двадцати судах. И хотя сотники доложили ему, что все суда к дальнему морскому переходу готовы, он приказал еще раз внимательно осмотреть их и основательно законопатить.
— Завтра все воины отдыхают, — сурово молвил Гаральд, обращаясь к Арнасону, старшему брату своей наложницы Торы Арнасон Торбергсдоттир, и к Гуннару. — Послезавтра, на рассвете, выступаем. Расставьте дозоры по окрестным горам и холмам. Всех дезертиров рубить на месте, всех лазутчиков доставлять в гавань, допрашивать и вешать.
— Как будет велено, конунг конунгов, — склонил голову в поклоне ярл. — Дезертиры у нас не появятся.
— Такого не бывает.
— Воины верят в вашу полководческую удачу и рассчитывают на такую же добычу, с какой вы и ваши воины вернулись из Византии.
— Ах, вот оно что?! — снисходительно ухмыльнулся Гаральд, скосив глаза на конунга Гуннара.
— Стоит ли удивляться? Уже в течение нескольких дней певцы, а также ветераны варяжской гвардии, ходившие с вами в Византию, воспевают подвиги этой гвардии в далеких землях и творят легенды о несметных сокровищах, добытых вами в дальних походах.
— Ты, как всегда, знаешь свое дело, конунг, — теперь уже откровеннее рассмеялся король.
— Разве это всего лишь легенды? — насторожился прелат. — Рим тоже верит, что вы вернулись с невиданными сокровищами, что и позволило вам собрать войско и быстро прийти к власти.
— К власти меня вело само Провидение, и вы это знаете. А что касается военной добычи, секрет молвы о ней заключается не в том, чтобы преувеличивать размеры моей добычи, а чтобы вовремя напомнить о ней норманнским легионам.
Прелат вежливо, понимающе улыбнулся. Уж он-то знал, что значит слово, вовремя обращенное к народу, особенно к воинам.
— В прошлом столетии датчане вновь попытались овладеть всей Англией, — напомнил он правителю, чтобы возобновить разговор, а значит, получить именно те сведения, ради которых он прибыл сюда как посланник папы. Причем услышать их толкование из уст самого конунга конунгов.
— Все верно: датские короли Харальд II, Кнуд Великий и Хардекнуд[116] пытались завершить воинское дело, начатое конунгом Гутрумом. В какое-то время всем уже казалось, что с Англией и англосаксами покончено; что Великой Англии времен короля Эдгара[117] больше не существует, есть одна большая провинция Дании. Но в сорок втором году король Эдуард Исповедник из уэссэкской династии сумел разгромить войско датчан и восстановить англо-саксонское королевство. В то время я все еще находился в Византии. Но теперь я здесь, и дальнему преемнику Исповедника, правителю Гарольду Годвинсону, придется иметь дело со мной.
— Однако позволю себе евангелически напомнить: датчане потому и не сумели окончательно покорить Англию, что они постоянно ощущали за своей спиной воинственное дыхание норвежцев. Опасаюсь, что теперь и вы будете ощущать у себя за спиной воинственное и враждебное дыхание датчан. И не только их, но и шведов.
34
Гаральд оторвал взгляд от огня и перевел его на прелата Ордини. Этот посланник Рима, несомненно, знал куда больше того, что они здесь, в Осло, могли предположить; во всяком случае, слова прелата источали не только правдивое восприятие того, что уже произошло, но и столь же правдивые предвестия того, что неминуемо должно было произойти.
Когда в сорок пятом Гаральд добрался со своей «варяжской гвардией» до берегов Швеции, при дворе правителя объединенного королевства Норвегии и Дании Магнуса Доброго (или Благородного), его племянника, сразу же занервничали. Там незамедлительно сформировалась «лига Гаральда», даже не пытавшаяся скрывать, что намерена поддержать Византийца, как его теперь нередко называли, в борьбе за норвежский трон и великую Норманнию.
