Александр Дюма - Двадцать лет спустя. Часть 1

— Прошу прощения у вашего величества, — отвечал Арамис, — но я не могу скрыть своего негодования, видя, как при французском дворе обходятся с дочерью Генриха Четвертого.

— Ваш друг не военный? — спросила королева у лорда Винтера.

— Это аббат д’Эрбле, — отвечал тот.

Арамис покраснел.

— Ваше величество, — сказал он, — я аббат, это верно, но не по своей склонности. Я никогда не чувствовал призвания к рясе. Моя сутана держится только на одной пуговице, и я всегда рад стать снова мушкетером. Сегодня утром, не зная, что мне предстоит честь представиться вашему величеству, я вырядился в это платье, но тем не менее ваше величество найдет во мне человека, который, как самый преданный слуга, исполнит любое ваше приказание.

— Шевалье д’Эрбле, — заметил лорд Винтер, — один из тех доблестных мушкетеров его величества короля Людовика Тринадцатого, о которых я рассказывал вашему величеству. А это благородный граф де Ла Фер, — продолжал лорд Винтер, обернувшись к Атосу, — высокая репутация которого хорошо известна вашему величеству.

— Господа, — сказала королева, — несколько лет тому назад у меня было дворянство, армия и казна; по одному моему знаку все это было готово к моим услугам. Вы, вероятно, поражены тем, что меня окружает теперь. Чтобы привести в исполнение план, который должен спасти мне жизнь, у меня есть только лорд Винтер, с которым нас связывает двадцатилетняя дружба, — и вы, господа, которых я вижу в первый раз и знаю только как своих соотечественников.

— Этого достаточно, — сказал Атос с глубоким поклоном, — если жизнь трех людей может спасти вашу.

— Благодарю вас, господа, — сказала королева.

— Вот письмо, которое король прислал мне с лордом Винтером. Читайте.

Атос и Арамис стали отказываться.

— Читайте, — повторила королева.

Атос стал читать вслух уже известное нам письмо, в котором Карл спрашивал, будет ли ему предоставлено убежище во Франции.

— Ну и что же? — спросил Атос, дочитав письмо.

— Ну и он отказал, — сказала королева. Друзья обменялись презрительной усмешкой.

— А теперь, сударыня, что надо сделать? — спросил Атос.

— Значит, вы испытываете сожаление к моим бедствиям? — сказала королева растроганно.

— Я имею честь просить ваше величество указать мне и господину д’Эрбле, чем мы можем послужить вам; мы готовы.

— Ах, у вас действительно благородное сердце! — горячо воскликнула королева, а лорд Винтер посмотрел на нее, как бы желая сказать: «Разве я не ручался за них?»

— Ну а вы, сударь? — спросила королева у Арамиса.

— А я, сударыня, — ответил тот, — я всегда без единого вопроса последую за графом всюду, куда он пойдет, даже на смерть; но если дело коснется службы вашему величеству, то, — прибавил он, глядя на королеву с юношеским жаром, — я постараюсь обогнать графа.

— Итак, господа, — сказала королева, — если вы согласны оказать услугу несчастной королеве, покинутой всем миром, вот что надо сделать. Король сейчас один, если не считать нескольких дворян, которых он каждый день боится потерять; он окружен шотландцами, которым не доверяет, хотя он сам шотландец. С тех пор как лорд Винтер его покинул, я умираю от страха. Может быть, я прошу у вас слишком многого, тем более что не имею никакого права просить. Но молю вас, поезжайте в Англию, проберитесь к королю, будьте его друзьями, охраняйте его, держитесь около него во время битвы, следуйте за ним в дом, где он живет и где ежечасно строятся козни, более опасные, чем пули и мечи, — и взамен этой жертвы, которую вы мне принесете, я обещаю не награду, — нет, это слово может оскорбить вас, — я обещаю любить вас как сестра и оказывать вам предпочтение перед всеми другими, кроме моего мужа и детей, клянусь в этом!..

И королева медленно и торжественно подняла глаза к небу.

— Ваше величество, — спросил Атос, — когда нам отправляться?

— Значит, вы согласны! — радостно воскликнула королева.

— Да, ваше величество. Мы принадлежим вам душой и телом. Но только ваше величество слишком милостивы, обещая нам дружбу, которой мы не заслуживаем.

— О, — воскликнула королева, тронутая до слез.

— Вот первый проблеск радости и надежды за последние пять лет. Спасите моего мужа, спасите короля, и хотя вас не соблазняет земная награда за такой прекрасный поступок, позвольте мне надеяться, что я еще увижу вас и смогу лично отблагодарить. Нет ли у вас каких-нибудь пожеланий? Отныне я ваш друг, и так как вы займетесь моими делами, то я должна позаботиться о ваших.

— Я могу только просить ваше величество молиться за нас, — отвечал Атос.

— А я, — сказал Арамис, — одинок, и мне некому больше служить, как вашему величеству.

Королева дала им поцеловать свою руку, а затем тихо сказала лорду Винтеру:

— Если у вас не хватит денег, милорд, то не задумывайтесь ни минуты, сломайте оправу драгоценностей, которые я вам дала, выньте камни и продайте их какому-нибудь ростовщику. Вы получите за них пятьдесят или шестьдесят тысяч ливров. Истратьте их, если будет нужно. Благородные люди должны быть обставлены так, как они того заслуживают, то есть по-королевски.

У королевы было приготовлено два письма: одно — написанное ею, а другое — ее дочерью Генриеттой. Оба письма были адресованы королю Карлу.

Одно письмо она дала Атосу, другое Арамису, чтобы каждому было с чем представиться королю, если обстоятельства их разлучат. Затем все трое вышли. Сойдя вниз, лорд Винтер остановился.

— Идите, господа, в свою сторону, — сказал он, — я пойду в свою, чтобы не возбуждать подозрений, а вечером в девять часов встретимся у ворот Сен-Дени. Мы поедем на моих лошадях, а когда они выбьются из сил, — на почтовых. Еще раз благодарю вас, дорогие друзья, от своего имени и от имени королевы.

Они пожали друг другу руки. Лорд Винтер отправился домой по улице Сент-Оноре, Арамис и Атос пошли вместе.

— Ну что, — сказал Арамис, когда они остались одни, — что вы скажете об этом деле, дорогой граф?

— Дело скверное, — отвечал Атос, — очень скверное.

— Но вы взялись за него с жаром.

— Как и всегда взялся бы за любое благородное дело, дорогой д’Эрбле. Короли сильны дворянством, но и дворяне сильны при королях. Будем поддерживать королевскую власть, этим мы поддерживаем самих себя.

— Нас там убьют, — сказал Арамис. — Я ненавижу англичан, они грубы, как и все люди, пьющие пиво.

— Разве лучше остаться здесь, — возразил Атос, — и отправиться в Бастилию или в казематы Венсенской крепости за содействие побегу герцога Бофора? Право, Арамис, нам жалеть нечего, уверяю вас. Мы избегнем тюрьмы и поступим как герои; выбор нетруден.