Инфанта (Анна Ягеллонка) - Юзеф Игнаций Крашевский
Даже император так был спокоен об этом, так обезопасился, что избыточных усилий делать не думал. Опасались, чтобы Генрих прямо не продал своих прав на корону герцогу Феррары, о чём вскоре потом пошли слухи, либо их не уступил брату Алансону, от которого рад был отделаться. Но в Польше о такой торговле слышать не хотели.
Партия принцессы становилась сильней и росла, хотя она сама ни в коем случае об этом не старалась.
Спустя несколько месяцев после побега Генриха двор и Анна выбирались в Варшаву. Делали приготовления к путешествию.
Одного дня Талвощ появился, как в прошлые времена, на пороге принцессы.
Она поглядела на него с сочувствием. Он принёс ей с собой воспоминания грустных и тяжёлых минут, безвозвратно ушедших.
– Что ты мне скажешь? – сказала она, подходя к нему. – Мне говорили, что у тебя была охота вернуться в Литву?
– Сам не знаю, – тихим голосом произнёс Талвощ и вздохнул. – У меня есть просьба к вашей королевской светлости.
– Я рада бы тебе её, не слушая даже, исполнить, – отозвалась Анна.
Литвин немного подумал, точно ему тяжело было объясняться.
– Вашему королевскому высочеству известно, – сказал он после раздумья, – как давно и верно я люблю Заглобянку. Не посчастливилось мне с ней! Такая была воля Божья! Благодаря опеке вашего королевского высочества, к панне Дороте возвращается здоровье. Хоть я её не вижу, потому что знаю, что вид мой удовольствия бы ей не доставил, я знаю от других, что чувствует себя лучше.
Анна пожала плечами.
– А! Мой Талвощ, – сказала она, – жизнь действительно сохранилась, но что с ней бедной стало! Как изменилась в лице и в душе, какая униженная и измученная, этого людской язык не выговорит.
– Всё же, – начал литвин, – я по-прежнему привязан к ней и как раз милости и посредничества пришёл просить у вашего королевского высочества, потому что хочу жениться на ней. Мы поедем в Литву, там её никто не знает, никто не знает, что произошло, и ей этого прошлого помнить не будут.
Талвощ поклонился.
– Вступитесь за меня, – сказал он принцессе, которая стала задумчивой.
– Сделаю это охотно, – отозвалась Анна, – хотя заранее предвижу, что ни к чему не пригодится.
– Пусть мне позволит минуту поговорить с ней, – добавил он.
– Приди завтра за ответом.
Назавтра крайчина пришедшему литвину дала знать, что может увидеться с Доротой.
В течении этих нескольких месяцев Талвощ доведывался только о ней, но её вовсе не видел. Он вошёл в сумрачную комнату с бьющимся сердцем.
Заглобянка стояла перед ним в тёмном платье, как бы монашеского кроя, бледная и изменившаяся до неузнаваемости, точно она постарела вдруг на десять лет.
Лицо её было пугающим выражением какого-то трупного отчуждения, остывшим, омертвевшим.
– Вы хотели со мной увидеться, – начала она первая, – а я также за спасение жизни хотела поблагодарить. Вы мой благодетель, потому что дали мне время для покаяния.
– Панна Дорота, – голосом, пронизанным чувством, отозвался Талвощ, – не будем говорить о прошлом. Я пришёл просить вас, чтобы подали мне руку у алтаря.
Дося посмотрела на него долгим взглядом и начала крутить головой.
– Думаешь, что прошлое можно стереть и забыть? Думаешь, что достаточно сказать ему: прочь, чтобы ушло навсегда? А! Нет… нет… приятель! Всё-таки оно во всём нашем существе и пронизывает до костей. Я счастливой никогда быть не могу, и тебе бы счастья не принесла. Нет… нет…
– Панна Дорота, если признаёте, что я вам верно и честно служил, – добавил Талвощ, – следует мне заплатить, будьте моей! Прошу вас, умоляю! Поедем в Литву, к моей матери! Мы сядем в тихом закутке; верьте мне, никогда словом, ничем эти несчастно прожитые времена не вспомнятся.
Он встал перед ней на колени. Дося, вытянув обе руки, заставила его подняться.
– Не могу, – сказала она, – не могу. Сердце моё высохло. Не верю ни во что, никому, не хочу ни на что надеяться.
Из её глаз пустились слёзы.
– Почему вам о том не сказали, – отозвалась она, вытирая слёзы, – я давно решила поступить в монастырь, и когда принцесса в Варшаву, я в Новый Сонч поеду. Я дала в душе слово Богу и не нарушу его.
Верь мне, Талвощ, так лучше, то был один конец, который сердце успокоить может… могила!
Напрасно литвин всякими способами старался её сам и через принцессу склонить сменить решение. Дорота осталась неколебимая при своей клятве.
Спустя несколько дней потом крайчина и Жалинская сопровождали её в Новый Сонч, где принцесса своей воспитаннице обеспечила приём.
Талвощ сразу же потом двинулся в Литву и там осел на деревне.
Анну Ягелонку ждали ещё в дивно складывающейся жизни новые надежды и разочарования. Избранная королевой, став женой Стефана Батория, во время его правления жила в тишине, в стороне, среди маленького круга, какой себе создала.
Смерть мужа, внезапная, преждевременная, пробудила, оживила надежды привести на трон племянника, к которому, не зная его, всё сильней привязывалась.
Нет сомнения, что её стараниям и усилиям Сигизмунд III был обязан своим выбором. Приняла его, прибывшего, как собственного ребёнка, он любил её и уважал как мать.
В этой иллюзии материнства она дожила до конца, и сердце её наконец нашло кого-то, кому может целиком отдаться.
Дрезден 1884
Конец
Примечания
1
Всеобщее ополчение.
2
Вступление (лат.)
3
Связка чего-либо, венок, традиционно вешался на крышу дома при его строительстве.
4
Будущий король Польши и Швеции Сигизмунд III (1587–1632)
5
Управляющий двора.
6
Елизавета Габсбург (1526–1545) – первая жена Сигизмунда Августа.
7
Барбара Радзивилл (1520–1551) – вторая жена Сигизмунда Августа.
8
Имеется ввиду Иван Грозный.
9
исторически достоверные фразы.
10
исторически достоверные фразы.
11
Приходской священник
12
По собственному желанию (лат.)
13
Шляхтич среднего достатка, строящий из себя большого пана.
14
Бедный шляхтич.
15
Глас народа – глас Божий (лат.)
16
Крик (лат.)
17
То
