Трафальгарский ветер - Форестер Сесил Скотт
— Подходят! — прорычал сквозь зубы скорчившийся за фальшбортом Мидоус. — Не забудьте, только холодное оружие!
Свежий бриз наверняка унесет прочь все звуки рукопашного боя, но первый же выстрел будет без сомнения услышан на бриге. Тем временем, спрятавшиеся за бортиком люди начали понемногу различать во мраке приближающуюся темную массу. Вот уже слышен скрип весел в уключинах и отчетливая французская речь. Хорнблоуэр ждал подхода шлюпки не скрываясь и бросил французам конец сразу, как только те зацепились багром за борт баржи.
— Поднимайтесь, — сказал он по-французски, стараясь выгнать из своего голоса все признаки охватившего его возбуждения. Только одно его лицо смутно белело в темноте — все остальные намазались черной краской.
Как всегда «Принцесса» плясала на волнах в своей невообразимой манере. Лишь через несколько секунд первый из французов сумел улучить момент, чтобы перепрыгнуть на палубу. Это был мичман, очевидно, старший в призовой команде, отправленной с брига, чтобы вступить во владение захваченным судном. Он был вооружен тесаком и двумя пистолетами. Хорнблоуэр услышал только глухой удар за спиной: мичман был обезврежен еще до того, как следующий за ним матрос перебрался на борт баржи. Того постигла та же участь, как и всех последующих. Сама легкость, с которой происходила эта безжалостная расправа, могла показаться отвратительной, ужасной, но не следовало забывать, что у этих людей просто не было иного выхода.
Со своего места Хорнблоуэр без труда определил, когда последний человек из призовой команды покинул шлюпку. Гребцы приготовились к передаче снаряжения.
— Давай! — резко выкрикнул Хорнблоуэр. Мидоус и его команда только этого и ждали: они градом обрушились в шлюпку на ничего не подозревающих французов. Загремело упавшее на дно весло, послышались глухие удары по головам, прозвучал чей-то изумленный возглас и на этом все закончилось. Хорнблоуэр не слышал, как сбрасывают в воду тела убитых и оглушенных без разбора, но знал, что именно этим сейчас заняты его соотечественники.
— Есть оружие на семерых, — донесся до него голос Мидоуса. — Абордажная команда, в баркас! Хорнблоуэр, приступайте!
Двух часов до наступления темноты вполне хватило, чтобы во всех деталях разработать план нападения на бриг. Каждый знал свое место и действовал согласно плану. Хорнблоуэр бросился на корму, где его уже ждала группа моряков, чьи выкрашенные в черное лица едва различались в темноте. Это напомнило ему кое-что. Он поспешно запустил руку в стоящую тут же банку с краской и вымазал себе лоб и щеки, прежде чем приступить к следующему этапу. Единственная шлюпка «Принцессы» уже была спущена на воду и тащилась за кормой на буксире. Ее дружно подтянули к борту баржи, а затем вся команда Хорнблоуэра перебралась в лодку.
— Отваливай! — скомандовал Хорнблоуэр.
Сразу несколько весел уперлось в корму, последовал мощный толчок, и шлюпка отошла от баржи на несколько ярдов.
— Стоп! Суши весла!
Держась за румпель, Хорнблоуэр напряженно вглядывался в темноту за нависающей кормой. Погрузка людей на неприятельский баркас отняла больше времени, чем планировалось, и он только сейчас пустился в обратный путь. Баркас вынесло на гребень волны, и Хорнблоуэр на мгновение увидел четкий силуэт на фоне зажженных на французском корабле огней. Ему предстояло выждать еще несколько секунд: стоило команде брига заметить сразу две шлюпки, приближающиеся со стороны баржи, неизбежно поднялась бы тревога.
Скверно было еще то, что все французы из баркаса оказались выброшенными за борт. Можно было спорить, насколько необходима была такая мера для успеха операции, но французы, скорее всего, обвинили бы англичан в хладнокровном убийстве. Это, в свою очередь, означало, что пощады в случае неудачи ждать не придется. Предстоящая схватка обещала быть жаркой и закончиться могла либо победой, либо всеобщей гибелью. А баркас тем временем уже подходил к борту брига, ясно видимый в свете корабельных огней.
— Левый борт, табань! Шлюпка послушно развернулась.
— Греби! Дружно!
Шлюпка начала набирать скорость. Румпель в руке Хорнблоуэра ожил. Он заранее определил свой курс; не было нужды заставлять гребцов выкладываться, тем более, что те были заранее проинструктирован насчет отведенной им роли. Хорнблоуэр когда-то читал о любопытном эпизоде из истории Англии: верховным король саксов в знак своей власти и могущества прокатился как-то по реке Ди на лодке, гребцами которой были восемь подчиненных ему королей.
На шлюпке Хорнблоуэра большинство гребцов были офицерами. Буш греб справа по носу, последующие позиции занимали боцман Уайз и врач Уоллис, а также двое помощников штурмана. С левого борта находились казначей Хафнелл, старший канонир и другие офицеры и лишь несколько матросов. Шлюпка была переполнена и угрожающе низко сидела в воде, но выбирать не приходилось: каждый человек, способный держать в руках оружие, был на вес золота.
Шлюпка продвигалась в абсолютной темноте, тяжело переваливаясь с волны на волну. Корабельные огни француза с каждым взмахом весел становились все ближе. Оттуда все еще не доносилось никакие звуков, свидетельствующих о поднявшейся тревоге, — на бриге ничего не подозревали и не стали бы предпринимать никаких действий, пока баркас не пришвартуется к борту. Было бы слишком наивным ожидать, что Мидоусу удастся без шума высадиться на палубе и разом наброситься на французов всеми своими силами, но и такой вариант, в конечном счете, нельзя, было не принимать во внимание. А двадцать разъяренных англичан вместо полудюжины своих, да еще подкрепленных фактором внезапности, могли совершить, настоящие чудеса.
Нет! Сохранить тишину не удалось. С подветренной стороны послышался пистолетный выстрел, а за ним еще несколько. Было заранее договорено, что Мидоус и его люди начнут стрелять только после того, как поднимутся на борт. Такой план преследовал двоякую цель: заставить врагов запаниковать и сразу подавить в зародыше всякую возможность сопротивления. Появление на палубе двух десятков вооруженных мужчин, стреляющих направо и налево, было вполне способно осуществить и то и другое.
— Суши весла! Отдать носовой!
Шлюпка ткнулась в борт брига близ носового якорного клюза. С противоположной стороны доносились крики и проклятия, свидетельствующие о том, что Мидоус и его команда еще не закончили бой. Дюжина рук одновременно вцепилась в ванты французского корабля, Хорнблоуэр оказался в числе первых. Каким-то чудом шлюпка не перевернулась, когда все сразу бросились на ближайший к бригу борт. Капитан мельком подумал, что в определенных случаях даже опытные морские офицеры ведут себя так же бесшабашно и неразумно, как необстрелянные юнцы.
— Вперед! За мной! — завопил он во весь голос. К черту «Устав» и прочие формальности — это были не те люди, которые нуждались в приказаниях. В считанные секунды шлюпка опустела, а орава моряков с разрисованными черной краской лицами переместилась на неприятельскую территорию. Хорнблоуэр сумел ступить на палубу пятым или шестым. На этой стороне судна они не встретили никакого сопротивления, хотя вокруг металось довольно много людей, чьи фигуры смутно белели на тускло освещенной палубе. Из носового люка показалось чье-то белое лицо. Человек не успел еще и наполовину выбраться из узкого отверстия, как к нему подскочил один из чернолицых англичан. Взмах топора — и француз с грохотом покатился вниз по трапу. Кто-то выскочил из темноты и с разбегу врезался в Хорнблоуэра, едва не сбив его с ног. Непосредственной опасности не было, так как француз был озабочен одной-единственной мыслью: как бы поскорее удрать. Не обратив на Хорнблоуэра никакого внимания, он сходу нырнул в открытый люк.
Вслед за ним туда же кинулись еще несколько человек. Секунду спустя стала ясна причина охватившей их паники — двое англичан с черными физиономиями и огромными обнаженными тесаками, преследующие несчастных по пятам. Как только последний из французов скрылся внизу, Хорнблоуэр подскочил к люку и разрядил в него свой пистолет. В сложившейся ситуации он вряд ли мог найти лучшее применение для своего единственного заряда: этот выстрел в гущу врагов наверняка отбил у них на некоторое время всякое желание соваться на палубу через этот проход.
