Джон Стэк - Корабль Рима
Отрывистые команды Луция прорывались сквозь какофонию звуков. По мере того как галера входила в стремительно сужающееся пространство бухты, парус был свернут и закреплен на мачте, а весла втянуты. Только непревзойденное мастерство Гая позволяло лавировать между грузовыми судами, с палуб которых доносились тревожные возгласы и проклятия, когда удавалось избежать столкновения с этими медленными и неповоротливыми посудинами. Аттик окидывал взглядом причал, ища возможность для швартовки. Увидев освобождающееся место, он оценил расстояние и угол. Непростая задача.
— Три румба на правый борт! — крикнул он, и в шестидесяти ярдах от него Гай подтвердил команду кивком головы и кратким касанием румпеля.
Аттик поспешил на главную палубу, чтобы приготовиться к высадке.
«Аквила» развернулась носом к открывавшемуся просвету, где пустое судно отходило от причала, направляясь в сторону фарватера. Крики и жесты с пирса предназначались следующему судну, ожидавшему очереди на разгрузку, но тут один из надсмотрщиков заметил идущую наперерез «Аквилу». Намерения галеры были очевидны, и это вызвало легкое замешательство. Луций крикнул, чтобы судно уступило дорогу, и капитан его тут же выполнил команду, опасаясь четырехфутового бронзового тарана «Аквилы». Галера ловко втиснулась в просвет, оставленный отчаливающим судном.
Аттик, Септимий и отряд из шести легионеров проворно сбежали по сходням, как только они коснулись причала, и их решительный вид предупредил протест со стороны недовольного надсмотрщика.
— Жди на рейде! — крикнул Аттик Луцию, и тот приказал убрать сходни и отчаливать.
Шестеро легионеров выстроились по двое позади капитана и центуриона, и весь отряд направился к концу пирса, за которым начинался город. Трудившиеся на причале рабы расступались, пропуская вооруженных людей; за их спинами Аттик заметил контуберниум из десяти солдат во главе с командиром. Это был высокий, сухопарый человек с уверенной походкой и искаженным от ярости лицом. Аттик сразу же узнал его. Аулий, начальник порта Бролиума.
— Кем вы себя возомнили? — крикнул Аулий, обходя группу рабов, разгружавших торговое судно, и прокладывая путь через цепочку носильщиков, преграждавших ему путь. Узнав приближающегося капитана, он сбавил шаг и приказал сопровождавшим его солдатам остановиться. — Аттик, греческий пес! — улыбнулся Аулий. — Клянусь Юпитером, это ты! С ума сошел, что ли?
Они обменялись рукопожатием — на римский манер, обхватив снизу локти друг друга.
— Я должен был догадаться, что это «Аквила». Только Гаю под силу такой маневр. А, Септимий, — бросил взгляд через плечо капитана Аулий, — вижу, еще жив.
Центурион позволил себе улыбнуться беззлобной шутке, зная, что Аулий недолюбливает легионеров.
— Мы не могли ждать, пока освободится место, Аулий. Нам нужно немедленно увидеть начальника гарнизона.
Аулия встревожило волнение капитана — совсем не свойственное этому еще молодому человеку.
— Во имя Плутона, Аттик, что происходит? — Тон его стал серьезным.
— Карфагеняне, Аулий, целый флот. Не меньше пятидесяти галер. Идет на север через Мессинский пролив.
— Флот Карфагена? В этих водах? Всемогущие боги…
Аулий невольно оглянулся на собравшиеся в порту грузовые суда. Эти суда и их способность курсировать между материком и Сицилией являлись ключом ко всей военной кампании римлян на острове. Но по сравнению с галерами это были медленные и неуклюжие монстры. Пятьдесят карфагенских кораблей без труда уничтожат их.
— Аттик, следует немедленно доложить командованию легиона, — сказал Аулий, не оглядываясь на капитана, продолжая смотреть на окружавшие их суда и рисуя в своем воображении картину, как они гибнут от рук пунийцев.
— Именно поэтому мне нужно поскорее поговорить с начальником гарнизона. Он может напрямую обратиться к командованию легиона.
— Аттик… Здесь Гней Корнелий Сципион, в самом Бролиуме.
— Старший консул? Здесь? — Аттик не верил своим ушам. — Что он делает на Сицилии?
— Инспектирует легионы перед весенней кампанией, — ответил Аулий. — Прибыл всего два дня назад и остановился на вилле начальника гарнизона.
Аттик посмотрел на виллу, расположенную на холме над портом. Пятнадцать минут пешком или четыре минуты верхом, но только в спокойный день, когда улицы почти пусты. Сегодня весь город до отказа забит грузами, рабами и упряжками волов. Проложить путь к дому начальника гарнизона можно лишь с помощью морских пехотинцев.
— Септимий, — оглянувшись, окликнул Аттик центуриона, — нам нужно как можно быстрее попасть на виллу.
— Понятно, — ответил Септимий и повернулся к шестерым легионерам. — Отряд… мечи наголо! — скомандовал он, и вслед за его словами послышался характерный звук извлекаемых из ножен клинков.
Вокруг все замерло. Все, кто услышал этот звук, прекратили работу. Ближайшие к легионерам люди мгновенно попятились, опасаясь острых как бритва римских мечей. Гул голосов рябью прошел по толпе, и люди начали расступаться перед солдатами — так порыв ветра раздвигает стебли спелой пшеницы. Септимий повернулся и медленно извлек меч из ножен, уверенно держа его перед собой. Знакомая тяжесть оружия напомнила, что последний раз он вытаскивал меч лишь несколько часов назад.
— Становись сзади, — сказал центурион Аттику, глядя на открывающийся перед ними проход. — Отряд… беглый шаг!
Одновременно, словно это был один человек, легионеры тронулись в путь — беглым шагом, который позволит за четверть часа добраться до места назначения, в двух милях от причала. Аулий смотрел им вслед, пока они не исчезли из виду. Рабы вокруг него вернулись к работе, как будто ничего не случилось. Нет, подумал Аулий, случилось. Теперь все меняется. Четыре легиона, расквартированных в Сицилии, прежде казались непобедимыми — лучшая сухопутная армия в мире. Теперь же карфагеняне начали использовать свое преимущество хозяев морей. И если пятьдесят вражеских галер не остановить, они задушат и уморят голодом сорок тысяч лучших солдат Рима — это так же неизбежно, как и то, что за жизнью следует смерть.
* * *Аттик и Септимий преодолели последние ступени, ведущие в сад на крыше виллы, вслед за двумя преторианцами в черных плащах, охраной консула. Долгое ожидание стало результатом стычки Аттика с командиром преторианской гвардии, который продолжал играть на нервах капитана после перепалки во внутреннем дворике виллы. Преторианцы славились своим высокомерием: привилегированное положение охраны сената ставило их выше легионеров регулярных войск, а этот командир, бывший центурион Четвертого легиона, презирал все звания, кроме собственного. Он решительно отказал офицерам с «Аквилы» в аудиенции у консула, недослушав до конца и повернувшись спиной, будто словесный отказ был ниже его достоинства. И только после того как Аттик с едва сдерживаемым гневом заметил, что под угрозой находится вся кампания, командир преторианцев резко остановился, выслушал их и согласился испросить у консула разрешение на встречу.
