Константин Сергиенко - Тетрадь в сафьяновом переплете
Наталья Кирилловна Загряжская передавала мне на старости лет разговор свой с доживающим век Алексеем Орловым. На престоле был уже наследник Екатерины император Павел Петрович, мало кому угодный властитель. «Отчего терпят такого урода?» — удивляется старый Орлов. «А что прикажешь с ним делать? Не задушить же его, батюшка?» — возражает Загряжская. «А почему же нет, матушка? — удивляется Алексей Орлов, нюхая табакерку. — В прежние времена без разговору душили». — «Это на кого ж ты намекаешь, батюшка?» — спрашивает Загряжская. «Да на того, кому я кушак нарочно припас», — ответил Орлов и громко чихнул.
Может быть, Екатерина и не давала прямых наказов, как поступать с соперниками на корону, но приближенные знали, чего она хочет. Не случайно и гвардейцы, покончившие с Петром, и комендант Шлиссельбургской крепости получили не наказание, а награды.
То, впрочем, мои вольные домыслы, которые я осмеливаюсь излагать по прошествии многих лет, а тогда, мальчишкой будучи, я только внимательно прислушивался к взрослым.
Продолжение разговора
— Да, — сказал Петр Иванович, — мой отец служил в Преображенском полку и сразу встал на сторону императрицы.
Госпожа Черногорская молча смотрела некоторое время на графа. Наконец она проговорила:
— Я слышала, ваше семейство было очень дружно с княгиней Дашковой?
— О да, — ответил граф, — мы до сих пор в сношеньях. Вернувшись из-за границы, я навестил княгиню Екатерину Романовну. Она в полезных трудах. Как вы знаете, под ее рукой Российская Академия. Женщина во главе Академии, согласитесь, это необычно.
— Мне попадались вирши Хераскова, — сказала госпожа Черногорская:
Пойте, росски музы, пойте,Есть наперсница у вас;Восхищайтесь, лиры стройте:Вверен Дашковой Парнас.
— У вас отменная память, — сказал Петр Иванович.
— Что же развело княгиню с императрицей? — спросила госпожа Черногорская.
— О, это долгий разговор, — ответил граф.
— Нет ли в числе причин того, что ее родная сестра была наперсницей государя Петра Федоровича?
Петр Иванович смутился.
— Я не силен в разборе светских интриг, сударыня.
— Боюсь, что здесь больше, чем интрига, — сказала госпожа Черногорская. — Перед самой смертью в последнем письме к жене низложенный император умоляет отпустить его в Киль вместе с сестрой Дашковой Елизаветой.
— И любимой скрипкой, — добавил отец Евгений.
— Да, скрипка — это все, что он просил из имущества, — сказала госпожа Черногорская.
— Вы любопытствуете до судьбы Петра Третьего? — спросил Осоргин.
— Я любознательна, — ответила госпожа Черногорская. — Я много слышала. Я знаю, например, что пока Елизавета не вышла замуж, ей было запрещено показываться при дворе. Сам отец, канцлер Воронцов, относился к ней с небрежением, прочие сторонились, и только граф Осоргин осмелился приютить несчастную изгнанницу.
— Это верно, — ответил Петр Иванович. — Отец мой добр, он не мог видеть страданий несчастной женщины, тем более что ее сестра, княгиня Дашкова, просила за Елизавету.
— Где ж она укрывалась, пока не была прощена?
— Сначала в нашем смоленском, а потом в подмосковном имении.
— А вам доводилось видеть Елизавету Романовну?
— Я видывал ее мальчиком в подмосковном, а потом уж кадетом корпуса в Петербурге, когда она вышла за Полянского.
— А часто ли бывали в смоленском именье? — спросила госпожа Черногорская. — Пусть не удивляет вас настойчивость вопросов, я ведь призналась, что весьма любопытна, к тому же тут есть один интерес.
— Наезжал временами, — ответил граф. — Чудесные места, дикий лес, ягоды и сны о страшных разбойниках.
— Помните Кукушкин дом? — внезапно спросила госпожа Черногорская.
— Кукушкин дом? — Петр Иванович задумался. — Но это ведь наше лесное владенье. Отчего вы спрашиваете?
— Проезжала когда-то мимо, — задумчиво ответила госпожа Черногорская.
— Про Кукушкин дом вам Митя расскажет, — сказал Петр Иванович, — он там провел свои детские годы.
Госпожа Черногорская обернулась ко мне и внимательно посмотрела. Какие все же черные у нее глаза, какой пристальный взгляд!
— С кем же ты жил там? — спросила она.
— С матушкой, — отвечал я. — Жил и отец, да погиб на турецкой, когда я был малолеткой. Матушка после него пожила да и померла тоже.
— Как звали ее? — спросила госпожа Черногорская.
— Марья Васильевна Почивалова, — отвечал я.
Взор госпожи Черногорской внезапно увлажнился, она коснулась рукой моего плеча.
— Верно, с этим краем вас связывают воспоминанья, — произнес Петр Иванович.
— Я родилась в тех краях, — сказала госпожа Черногорская.
Тут уместно мне будет снова прервать рассказ и поведать историю, которую я слышал от матушки. Хоть я и был тогда малолеткой, но история так поразила воображение, что я запомнил ее навсегда.
Рассказ матушки
Было это в те поры, когда матушке только исполнилось десять лет и жила она в Кукушкином доме вместе со своей бабкой Ариной. Родители померли во время чумы, а бабка Арина осталась жива и ходила за внучкой.
Кукушкин дом представлял собой небольшое подворье посреди векового леса. Осоргины наезжали сюда во время охоты. Стоял крепкий рубленый дом из трех комнат, а рядом избушка для слуг, сарай и конюшня.
Про жизнь в лесу матушка рассказывала много чудес. Однажды пришел в избу Леший, весь зеленый, с пустыми глазами. Леший потребовал молока и брусники, поел и, никого не обидев, ушел. Когда потерялась в лесу корова, Леший ее привел и погрозил бабке Арине пальцем. На Ивана Купалу видела мать горящий цветочек, а под ним, как и полагалось, раскопала серебряную монету.
Эта история случилась вьюжной зимой. Заскрипели полозья саней, застучали в окно кулаки. Бабка Арина, накинув зипун, выскочила на мороз. Сам Иван Матвеевич Осоргин пожаловал в закрытом возке. Он приказал бабке Арине быстро идти в дом, топить печи и греть воду.
Бабка вернулась только под утро, и не одна. В руках у нее что-то пищало и шевелилось. Это было крошечное дитя. Бабка, смеясь, сказала, что подкидыша принес косолапый Мишка и наказал звать Анастасией. Так в избе появилось еще одно живое созданье. Доставило оно много хлопот, но и много радости. Летом девочка уже встала на свои крохотные ножки и стала резво бегать по всему подворью.
Мать моя очень с ней забавлялась и полюбила, как свою сестру. Приезжал несколько раз старый граф, привозил девочке господские одежки и хвалил бабку Арину.
