Лили Блейк - Царство. Паника
– Тогда решено, – кивнул Баш. – Если ты позволишь, завтра я вернусь обратно и привезу Дюкена и его приспешников для вынесения приговора.
– Давай не будем торопиться, – сказал Франциск. – Уже поздно, а мне еще надо подумать. Отдохни, мы соберемся по этому поводу утром.
– О чем здесь думать?
– Кому-то надо поговорить с девочкой, – ответил король. – Никто не уйдет от наказания и за попытку совершить самосуд, и за нападение на тебя, и за неуважение к короне, но обвинения откуда-то появились.
– Ты шутишь? – Баш уставился на брата. – Нежели ты думаешь, что эта девочка ведьма?
– Это ты, должно быть, шутишь, если пребываешь в уверенности, что нет таких сил, которые мы не можем понять, – парировал Франциск. Баш выглядел пораженным. Из них двоих именно он всегда был подвержен суевериям, открыт оккультным наукам. Но Франциск тоже менялся.
– Я доберусь до сути, – произнес Франциск со злостью в голосе. – И Осер, и вся Франция увидят, что их король не потерпит бунта, оккультизма и ереси ни в каком виде. Это католическая страна с королем католиком, и с этим придется считаться.
Оставив ошеломленного брата, Франциск, уставившись прямо перед собой, пошел дальше по коридору. Факелы, освещавшие коридор, отбрасывали длинные тени, скрывая секреты замка. Король сосредоточился на звуке шагов. Тяжелые решения, которые ему предстояло принять в ближайшие дни, давили на него.
Глава 5
Ветер, дующий со скал, принес Марии и ее подругам солоноватый свежий запах океана, пока те носились как угорелые по территории монастыря. Когда потрепанный кожаный мяч подкатился к Марии, девочка высунула язык, чтобы сосредоточиться, и изо всех сил пнула его назад.
– Девочки, да прекратите наконец!
Словно из воздуха на поляне появилась мать-настоятельница и забрала мяч.
– Я не знаю, где вы это нашли, но я уже говорила вам, Мария, вы – королева. Вы должны стать леди, а не младшим конюхом. Теперь идите в свою комнату и приведите себя в порядок, ужин готов.
Мария улыбнулась подругам и захихикала, когда те промчались мимо матери-настоятельницы назад в монастырь.
– И не бегать! – закричала та им вслед. – Леди не бегают.
Через десять минут после того, как девочки вымыли лица и руки и сменили свои заляпанные грязью наряды на свежие платья из белого полотна, они сидели среди монахинь, держась за руки во время молитвы, склонив головы над едой.
Мария умирала с голоду. Она могла поклясться, что монахини заставляли ее все дольше и дольше ожидать приема пищи, и все это лето она страдала от голода. И вдобавок ко всем огорчениям, все платья стали ей малы. «Может, это способ заставить меня похудеть», – подумала девочка, разочарованно уставившись на скудную похлебку и кусок хлеба перед собой.
– Вы с нетерпением ожидаете своего дня рождения, Мария? – спросила одна из монахинь, зачерпнув полную ложку супа из чашки Марии, прежде чем та приступила к трапезе.
Юная королева Шотландии кивнула.
– Моя мать прислала весточку, что приедет навестить, – сказала она, оглядываясь на мать-настоятельницу, чтобы убедиться, что это была правда. Ее мать обещала приехать и раньше, но уже несколько раз отменяла визит. Мария понимала – дома в Шотландии обстановка была непростой, и пока дочь не достигнет нужного возраста, мать сохраняет для нее трон. Она не может уехать, чтобы навестить свое дитя.
– Должно быть, прошло много времени с тех пор, как вы ее видели, – ответила монахиня, набирая еще одну ложку супа Марии.
– Почти пять лет, – сказала Мария. Она знала, что ее еду должны были дегустировать, но хотела бы, чтобы за это давали добавку. Иногда она могла поклясться, что монахини пробовали больше, чем было необходимо. – Я не видела ее с тех пор, как мы покинули французский двор, тогда мне было шесть.
Монахиня улыбнулась Марии, передавая ей чашку с супом. Он был зеленым, густым. От супа исходил ужасный запах, но Мария умирала с голоду. Забыв о манерах, она разломала ломоть, бросила корочку в чашку и придавила ложкой. Но как только Мария поднесла ложку ко рту, монахиня рядом неожиданно выбросила руку вперед и выбила ложку из ее руки.
– Нет, Мария! – прокашляла она, заваливаясь в сторону и схватившись за горло. Мария в шоке наблюдала, как лицо девушки становится фиолетовым, распухает вывалившийся изо рта язык, пока она каталась по земле в агонии.
– Защищайте королеву! – крикнула мать-настоятельница, когда остальные монахини подпрыгнули в ужасе.
Мария почувствовала, как две пары рук поднимают ее со скамейки в воздух. Она извивалась, не сводя глаз с умирающей монахини – теперь из ее носа и ушей текла кровь.
– Это должна была быть я, – прошептала Мария. – Зачем кому-то делать такое?
– Потому что вы королева, ваша милость, – ответила одна из монахинь, пока другая пыталась унять ее рыдания.
– Но за что? – плакала Мария. – Почему люди хотят убить меня лишь потому, что я родилась королевой? Я даже еще не взошла на трон, не сделала ничего дурного.
– Это и делает вас опасной, – продолжала монахиня, пока они бежали в комнату Марии. – Сейчас вы более легкая цель, чем когда достигнете нужного возраста. Проще убить маленькую шотландскую девочку в монастыре, чем королеву Франции. Жизнь кажется непонятной для тех, кто обречен на власть.
– Я даже не хочу быть королевой Франции, – продолжала рыдать Мария, охваченная ужасом от безысходности ситуации. – Я хочу домой в Шотландию. Я хочу к маме.
– К сожалению, ваша милость, – монашка открыла тяжелую деревянную дверь и впихнула Марию вовнутрь, – леди в вашем положении не всегда может иметь то, что хочет. Вы всегда должны думать о вашей стране и ставить людей на первое место.
– Но кто-то пытался убить меня, – не успокаивалась девочка. – И умер другой человек.
Монахиня посмотрела на Марию добрым, но печальным взглядом и вышла за порог безопасной комнаты.
– Как я уже сказала, – прошептала она, – жизнь часто кажется непонятной.
Закрыв дверь за собой, монашки оставили Марию одну, в слезах.
Проснувшись и открыв глаза, Мария обнаружила себя в своей комнате. Франциск лежал рядом с ней и крепко спал, а первые рассветные тени начали проникать под шторы. Мария подняла руку над головой и прижалась пальцами к резной спинке кровати. Она хотела убедиться, что была в замке с Франциском.
В безопасности.
Королевская стража застыла в поклоне, когда Екатерина приблизилась к комнате для завтраков. Она одобрительно кивнула, но подняла руку, когда караульные попытались открыть дверь.
– Минуточку, – сказала она, наклонив голову, чтобы лучше слышать голоса внутри, которые становились громче. – Не стоит прерывать разговор. Мне будет неприятно, если меня сочтут грубой.
