Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова
Служба молокососов — не синекура[36]. Из этих сорванцов вышли отличные бойцы, в чем с каждым днем все более убеждалось командование. С ними считались, как со взрослыми, им поручали опасные дела. Их капитан, недаром получивший свое прозвище Сорвиголова, водил их иногда чуть ли не в пасть к самому дьяволу и всегда находил выход из любого положения. Порой они несли тяжкие потери, но это ничуть не уменьшало их энтузиазма.
В предыдущих главах уже рассказывалось, какой опасности подверглись Сорвиголова с Фанфаном, проникнув в расположение войск английского генерала Джорджа Уайта[37], явно готовившегося перейти в наступление.
Эта если и не бесполезная, то, во всяком случае, преждевременная операция началась примерно в двадцати трех километрах к северо-востоку от Ледисмита, со стороны Эландслаагта.
Генерал Вильжуэн, основываясь на подробном докладе Жана Грандье о силах англичан, принял совместно со своим правофланговым соседом, генералом Жаном Коком, все необходимые для отпора врагу меры. Буры заняли сильные позиции, удачный выбор которых говорил о том, что они мастерски овладели военным искусством. Оборонительная линия проходила по цепи пологих холмов, защищенных траншеями и находившихся под прикрытием скал. В густой траве скрывалась целая сеть заграждений из колючей проволоки, которая должна была охладить боевой порыв противника. Там и сям в разбросанных на некотором расстоянии друг от друга передовых окопчиках засели стрелки. Под скалами, позади траншей, притаились пушки, подле них — готовая к бою орудийная прислуга.
Над трансваальскими позициями с их невидимыми защитниками нависла мертвая тишина. Словно по мановению руки, люди и кони в поразительном порядке, без шума и суеты занимали отведенные им места и вдруг бесследно исчезали. Лишь изредка то там, то здесь блеснет вдалеке и тотчас исчезнет бронзовый ствол маузеровской винтовки или покажется на секунду круп лошади, прижавшейся к скале. Чем не фантасмагория![38]
Англичане же, наоборот, двигались по открытой равнине, с использованием по всем правилам современной тактики трех основных родов войск: артиллерии, кавалерии, пехоты.
У них была замечательная армия, укомплектованная достаточным штатом опытных сержантов и офицеров и способная выдержать самое суровое испытание. Любая великая держава могла бы гордиться такими солдатами. И не они повинны в том, что их послали сражаться за неправедное дело, не по доброй воле шли они бесстрашно проливать свою кровь, чтобы у не сделавших ничего дурного людей отнять их самое драгоценное благо — свободу.
Английский главнокомандующий спешил дать сражение не столько ради того, чтобы прорвать окружение, сколько потому, что лично ему до зарезу нужна была победа — любой ценой и именно сегодня. Дело в том, что в Кейптауне[39] уже высадился новый главнокомандующий, сэр Редверс Буллер[40], а сэр Джордж Уайт стремился доказать Англии, что гораздо проще было бы предоставить командование всеми английскими войсками ему, Уайту. Такова истинная причина этого наступления, столь безумного, что бурские генералы долго отказывались поверить в его реальную возможность.
Из глубины долины донеслись глухие раскаты: английские пушки открыли огонь. Снаряды, начиненные лиддитом[41], с пронзительным свистом рассекали воздух и, упав среди холмов, разрывались градом стальных осколков и клубами зеленоватого дыма.
Четыре непрерывно гремевшие батареи и колонны англичан, перестраивавшиеся на ходу, постепенно приближались к холмам.
Пушки буров лениво отвечали на этот скорее шумный, чем опасный, концерт. Их артиллеристы заранее разметили прицельные квадраты и теперь терпеливо выжидали, когда можно будет открыть огонь из всех орудий, чтобы разить врага с близкого расстояния.
Два пехотных полка, поддержанные двумя батальонами Гордонского полка шотландских горцев, выстроившись поротно в колонны, подошли к позиции буров и решительно бросились в атаку.
Генерал Вильжуэн, находившийся недалеко от молокососов, внимательно следил за продвижением англичан.
— Безумцы! — воскликнул кто-то из его свиты.
— Храбрецы! — возразил генерал беспристрастный судья в вопросах доблести и чести.
Стрелки, залегшие в передовых окопчиках, начали пальбу. Несколько англичан упало.
Английские пушки неистовствовали. Непрерывно шлепались и взрывались снаряды, зеленой пеленой расстилался дым. Горнисты трубили атаку, шотландские волынки наигрывали самые боевые свои мотивы…
Слабо защищенная первая цепочка укрытий — обычных окопчиков — была взята англичанами без особых усилий.
Шагавшие в авангарде солдаты Гордонского полка, опьяненные этим слишком легким успехом, который они приветствовали бурным «ура», решили сделать новый бросок, но, запутавшись в сети проволочных заграждений, падали, кувыркались и застревали в самых невероятных комических позах, которые при других обстоятельствах вызвали бы смех.
Вильжуэн скомандовал спокойным тоном:
— Огонь!
И загремели ружейные выстрелы.
Привстав немного, Сорвиголова метнул взгляд на своих сорванцов и крикнул:
— Внимание!.. Беречь патроны! Каждому выбрать свою жертву и тщательно целиться.
В следующее же мгновение по всей оборонительной линии загрохотали пушки буров, открыв стрельбу по противнику с расстояния всего лишь в девятьсот метров. На застрявшую в проволочных заграждениях английскую пехоту обрушился ураган снарядов.
Пули поражали солдат одного за другим, ядра косили их целыми рядами.
— Сомкнуть строй!.. — командовали английские офицеры, и в этой ужасной бойне сохранявшие хладнокровие.
Сержанты специальными ножницами перерезали проволоку, громче запели горны, с новой силой загнусавили волынки, и волна людей, многие из которых были уже в крови, бросилась в ожесточении на приступ. Весь путь англичан был усеян телами убитых и раненых. Звуки труб сливались с предсмертными воплями людей, с жалобным ржанием искалеченных коней.
Буры встретили неистовую атаку с непоколебимым мужеством. И вдруг, совершенно неожиданно, они покинули один за другим три холма, связанных между собой системой защитных укреплений, и отошли на заранее подготовленные позиции, представлявшие собой неприступную крепость: расстилавшееся впереди поле было тщательно разбито на квадраты, каждый из которых находился под прицелом бурских орудий. Маневр выполнили организованно, без малейшего признака смятения, врагу не оставили ни одного убитого или раненого.
