Василий Тишков - Последний остров
— Ладно, мам. Ты не плачь… И за меня не бойся. За ружье хвататься не стану. Вернется батяня с фронта, мы им здесь устроим темную ночь с фонарями…
Он еще хотел спросить про девчонку, про их встречу с отцом, да отступился — итак мать вся не своя. Какие тут расспросы… А вообще-то он не знал, как вести себя с чужой девчонкой, да еще с такой, которая прям из самого Ленинграда и которая будет жить теперь в их семье. И с матерью творится что-то неладное: то плачет, то смеется, то заискивает перед Мишкой, будто он в доме один всему голова.
А девчонка-то совсем худая, кабы не померла до первой зелени. Помирать почему-то люди стали вот в такую пору, в конце зимы. Мишка это приметил еще и потому, что в его лесном хозяйстве даже звери и птицы больше всего гибли на последнем вздохе зимы.
Глава 5
Караси без соли
Нечаевка — деревня в одну улицу. Подворья полукольцом охватили озеро Полдневое. За поскотиной, на взгорке, высится мельница-ветрянка, ее даже от соседних деревень видно, чего не скажешь о старой деревенской церкви, которая в дни вселенской смуты лишилась и крестов, и колокольни.
Возле церкви, среди дико разросшейся акации, под деревянной пирамидой с пятиконечной звездой — братская могила. Почти в каждом сибирском селе есть такие пирамиды: из теса, из кровельного железа, из кирпича — не то безымянная память геройству народному, не то укор безумству Гражданской войны. По другую сторону церкви — школа, деревянная, приземистая, с крашеными наличниками. Досталась она ребятишкам в наследство от былой купеческой застройки.
Мишка шел по улице. Треух на затылке, фуфайка расстегнута, ведь совсем уж тепло стало. Это же надо, какая весна нынче суматошная, того и гляди зелень попрет из парившей земли. Почему-то именно в этакую пору случалось раньше у Мишки несерьезное настроение, так и подмывало пуститься вприсядку по лужам. Но сегодня Михаил Иванович Разгонов этого не сделает. Теперь он не просто школьник, который посещает уроки от случая к случаю, он — самый молодой лесник в районе, а может быть, даже и в области. Сыромятин сказал начальству, когда рекомендовал Мишку на свое место: «Вы не смотрите, что годами он еще в мужики не вышел, зато смышленый и лес знает не хуже меня, старого. Окромя Михалки лес никому не доверю». А уж если дед Яков скажет, что те гвоздь припечатает. Никто и возражать не стал.
Да Мишке и самому казалось, что стал он намного старше своих друзей-товарищей. Значит, надо и вести себя как подобает взрослому человеку.
Он шел левым порядком, где солнце еще не подтопило протоптанную стежку, прижатую к палисадникам и тесовым воротам. Не доходя до сельсовета, увидел председателя Татьяну Солдаткину. Сворачивать поздно. И не обойдешь — стоит на тропке, руки в боки, улыбается, на голове бедово заломленная кубанка, романовский полушубок нараспашку, юбка туго обтягивает крутые бедра, хромовые сапоги блестят, еще не испачканы с утра весенней грязью. Татьяна до войны работала в МТС бригадиром тракторной бригады, а в Нечаевке уже второй год председательствует в Совете.
— На ловца и зверь бежит. Здорово, Мишка! — она по-свойски хлопнула его по плечу и протянула руку поздоровкаться.
Мишка слышал дома от матери, что он сегодня встал не на ту ногу. Наверное, потому и настроение его все еще прихрамывало. Мишка что есть мочи шибанул левой рукой по плечу Солдаткину, а правой с размаху хлопнул по руке, изо всех сил сжал ее протянутую ладонь.
— Привет, Танька!
Улыбка вмиг спала с лица Татьяны, она испуганно оглянулась и тихо сказала:
— Ты чего кричишь? Какая тебе я Танька? Давай задний ход.
— А какой тебе я Мишка? Мишки-дришки вон в школе сидят да еще на печке сопли на кулак мотают.
— Фу-у! И правду говорит Парфен Тунгусов, с тобой, парень, не соскучишься. А между прочим, я тебя всем в пример ставлю. Понял, нет? Ты ж у меня наипервейший кадр по сельсовету. Стоять на местах! Руки по швам!
Мишка улыбнулся. Ему нравился мальчишеский характер Татьяны Солдаткиной, нравилось и ее грубоватое обращение с односельчанами.
— Счас скажешь: «Стоп, машина! Н-нормальный ход! П-порядочек!» — и попросишь лесу на баню.
— Вот чертушко! Ловко отрегулировал! Ты как дед Яков, сквозь землю видишь.
— Зачем сквозь землю смотреть? У тебя ж в глазах все нарисовано.
— Во! Значит, до зарезу лес нужен! Такая деревня — и без бани, а? Думаешь, нормальный ход?
— Да на кой нужна она, когда в каждом огороде свои бани понастроены?
— Для порядка. Уполномоченные любят попариться. Знаешь, как с меня требуют? Отрегулируем?
— Ладно. Раз требуют…
— А что еще в глазах у меня нарисовано?
Мишка глянул в глаза Татьяне и даже засмеялся. Тут уж и Микенька бы допетрил, о чем думает в сей момент председатель сельского Совета.
— Глядишь ты на мою одежку и думаешь: «Ну до чего же, Мишка, надоел мне твой заячий треух, и когда ты наконец получишь свою лесную форму, особенно фуражку, чтобы заявляться в Совет со всей серьезностью».
— Угадал, разбери тебя леший на запчасти! А ну, еще!
— Хватит. Три раза к ряду и дурак не смеется.
— Нормальный ход. Не сердись на меня, ладно? Одно мы с тобой дело вершим. В одной упряжке. Ты в своем лесном хозяйстве кто? Представитель советской власти, защитник государственных интересов. Понял, нет?
— Да ладно, теть Тань, слышал…
Солдаткина опять испуганно заозиралась и громко зашептала Мишке в лицо, схватив молодого лесника за распахнутые полы его старой фуфайки:
— Стоп, машина! Сдурел, паршивец? Какая тебе я «тетя?» Совсем в лесу одичал? Я еще и замужем-то не была. «Тё-о-тя». Мне двадцать один год. Понял, нет? Если хочешь знать, мне трое уполномоченных предлагают руку и сердце.
— Зачем?
— А за тем. Сватают, значит. Один даже бывший капитан. Правда, левой руки у него нет, зато правая куда как цеплючая.
— Ну и што с того?
— Где твое уважение ко мне? Где твое уважение к моей должности?
— Ты ж сама… — Мишка отодрал от себя ее руки и отступил на шаг. — Все вы мягко стелете…
— Стоп, машина! Задний ход! Да я за тебя кому хошь башку отвинчу.
— Отвинти башку Антипову.
— Антипову не могу.
— Да он же…
— Знаю. Из бывших. И сидел. И сейчас не сахар. Но он мне во-о как нужен! Налоги и заем выколачивает с бабешек за милую душу. Первые по району.
— Тогда Лапухину отвинти башку.
— Лапухину тоже не могу. Мой бывший ухажер. Скажут, мстит Татьяна, что Лапухин на ней не женился.
— Нужен он тебе как прошлогодний снег.
— Не скажи. Красивый мужик, хоть и биография подмочена. На гитаре умеет играть… Глянь! Опять Кузя базлает. Вот кому надо курью башку отвинтить. Всю изгородь сельсоветскую на растопку пустил.
