Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя
Завидя бег пришельцев, половцы, что топтались на правом берегу, кто по перевозам, кто вплавь кинулись в бой. Настала самая увлекательная для них минута, на плечах бегущего врага ворваться в вежи и хватать несметную добычу, ибо им известно было, что пришельцы ограбили богатейшие кавказские города.
Половцы мчались лавами, вразброд. Они обогнали дружинников Даниила Романовича, они обскакали и дружинников Мстислава Удалого. Накатывались па убегающих, рубили, били стрелами, расчищая путь для русских дружин, подсекая бегущих по всему простору заречного луга.
И Мстислав черниговский забыл о своей осторожности. Перевез дружину через реку.
Дружина Мстислава Удалого скакала за половцами, за ней дружина Даниила, растягивались ряды всадников в погоне, перевалили через холм и на бегу осаживали коней. Осадил коня и Мстислав Удалой, сразу и не разобрав, что происходит. Впереди в низине синеватым отливом чернел строй чужеземных всадников, точно такой же, какой только что был опрокинут и рассеян. Будто бы какая-то волшебная сила собрала разбросанных и повергнутых и вновь водрузила их на седла, но это были другие, были не развеянные всадники, а плотный строй свежих воинов, а справа и слева надвигались рядами рысью конные лавы, охватывая русские дружины, чуть ли не от самой реки. Мстислав затрубил в рог, призывая дружинников становиться стеной в полукольцо. К нему подскакал Даниил. Окинул взглядом поле и закричал, что надо рубить тех, что стоят, прорубаться и разорвать вражье кольцо. Кинулся первым, увлекая волынцев. Мстислав залюбовался, как пошел тяжелый клин русской дружины на пробой. И в это время двинулись навстречу неподвижные. Их рядов только коснулись половцы и тут же в страхе помчались назад, отведав удара копий. Помчались в безумном страхе, не лавой, не строем, лавиной, закружили данииловских витязей, разорвали, разрушили их строй, подставляя разрозненными под вражеские копья и кривые мечи.
Мстислав не успел выбрать, куда ему наносить удар: по левому крылу врагов или по правому, вперед некуда, впереди рассыпанный строй Даниила, впереди мечутся с одного края поля на другой половцы. Не успел... Половцы накатились на его дружину, учинили смятию, впору рубить неловких союзников. А в это время правое и левое крылья замкнули кольцо сзади, и некогда пробивать его в беге назад: половцы, отброшенные замкнутым кольцом, опять мельтешат перед конскими мордами.
Даниил вырвался из смятии, за ним строились на скаку витязи и мчались на удар. Даниила сначала поразила стрела, а затем достало вражеское копье. Но он врубился в ряды и разил мечом врагов. Мстислав сжал рукоять топора, затянул на руке паворозу, чтобы не вырывался топор при ударе, и встретил врага лицом к лицу. Пришельцы сжимали кольцо, тесно стало, не развернуться длинным копьем. Русские витязи побросали копья, рубили мечами и топорами. Враг отпрянул, но не побежал, как бегал в степи, а осыпал стрелами русский строй. Стрелы скользили по доспехам, стрелы язвили коней, и раненые кони, озверев, ломали строй, едва удавалось сойтись русским стремя к стремени. Кони падали, и витязи, окованные в тяжеленные доспехи, не могли подняться, их топтали копыта чужих коней.
Мстислав черниговский подавил свою осторожность и пробил вражье кольцо, расковал звенья вражеской цепи, открывая русским узкий проход для побега.
Князя Даниила подхватили под руки его гридни и поволокли меж двух коней прочь. Повернул на бег и Мстислав Удалой, на первый свой бег с поля битвы. Крылья вражеского войска сжались, и началось избиеНие русских витязей, мало кто вырвался. Им бежать бы в стан к Мстиславу киевскому, да отрезали враги путь к стану, уже и сами перевезлись через Калку. Дружинникам остался един путь, едина дорога — в степь, к Днепру.
Пришельцы вплавь переправились через реку и конной, лавой ударили на стан киевлян. Но их тут же и окоротили. Из-за повозок поднялась туча стрел, стрелы ранили коней, конная лава смешалась. Пришельцы не упорствовали. Они пошли на перехват отступающих, к ним прибывали новые и новые сотни, они охлестнули стан со всех сторон. Одни ушли преследовать дружины Даниила и Мстиславов черниговского и галицкого, другие плотным кольцом облегли русский стан и пускали в него стрелы.
Ударили на другой день, когда вернулась погоня. Но и половцы никогда не могли опрокинуть круговую оборону из повозок, ничего не смогли сделать и воины Джебе и Субудая. Три дня пришельцы ходили на приступ. Иссякал запас стрел у русских, притупились копья и поломались их древки, но стан оставался неприступным. Приходили к концу и запасы продовольствия. Субудай и Джебе послали к Мстиславу киевскому послов. Послы сказали, что воеводы Чингисхана предлагают уйти русам бестрепетно если оставят оружие. Половецкие воеводы целовали крест, подтверждая, что Субудай и Джебе, самые славные воеводы великого Чингисхана, выпустят всех воинов без вреда, а если будут сопротивляться, то всех уничтожат.
Враг действительно был дотоле неведомым. Мстислав киевский поверил клятвам. Киевляне сложили оружие и раздвинули повозки. Военачальники пришельцев открыли дорогу в степь. Длинной вереницей растянулись русские воины в степи. Наконец все вышли из стана. И тут пришельцы с визгом, с криком накинулись на безоружных. Повязали князей, а воинов били стрелами, рубили кривыми мечами, кололи копьями. Без оружия, без доспехов что могли они противопоставить врагу? Перебили всех до одного. Князей положили на землю, прикрыли досками, а сами сели на доски и так задавили витязей...
Но и Субудай и Джебе надолго запомнили, как бились с ними русские князья, запомнили Мстислава Удалого, запомнили юного Даниила. Немало легло их воинов в сече на Калке, когда ударили русские дружины, когда вырывались из кольца. Давно не несли войска Чингисхана таких потерь.
На Руси плач, на Руси стенания по погибшим, на Руси собирали всех, кто способен к бою, ждали нападения на Киев, на южные русские города. Однако страшный враг не появился, а будто бы исчез бесследно.
Битва на Калке стала дурным видением, словно бы мгновенным смерчем. Память о ней не заживала, а тревога, что неведомые пришельцы вернутся, начала гаснуть, хотя год из года достигали русских городов известия, что жестокое и необузданное племя кочевников продолжает свои разорения на юге, в степях между Каспийским и Аральским морями, на Кавказе, появилось на Волге.
Южные князья упрекали северных, что не пришли на Калку, дабы всем вместе отогнать от русской земли пришельцев. Северные князья упрекали южных, что послушались коварных половцев и пошли защищать извечных разорителей Руси от племен, которые, быть может, и не собирались воевать Русь.
