Павел Комарницкий - Мария, княгиня Ростовская
— Поехали! — князь Михаил вскочил в седло.
Маленький отряд галопом промчался по улицам Киева, распугивая кур, копошившихся в мусоре. Люди тоже выглядели встревоженными, где-то вопила баба — страшная весть уже облетела город.
На крепостной стене, выходившей к Днепру, уже стояли вооружённые люди из городской стражи. Михаил Всеволодович одобрительно кивнул воеводе — хорошая выучка у людей, это верно. Известно ведь, как порой немалые города гибли от нерасторопности и беспечности стражи. Городская стена неприступна, когда на ней полно воинов. А так — забрасывай кошки железные, и айда по верёвкам наверх, захватывай ворота врасплох, распахни, и вот уже поток врагов вливается в город…
— Вот они, княже, — Дмитр разглядывал снующую на том берегу вражескую конницу. — Не видал прежде, каюсь…
— Наглядимся ещё, как мыслю, — усмехнулся князь, тоже разглядывая вражеские полчища. — А ведь не так и много их, а, Дмитр Ейкович?
— Думаю, тысяч с полста, ну, может, шестьдесят от силы, — уже прикинул опытным взором воевода. — Все тут или ещё подойдут?
Сзади послышался топот ног — по лестнице взбирался всё тот же парень-вестовой.
— Послы татарские у Золотых ворот, княже! Впустить просят… ну, то есть…
— То есть или просят? Точно говори!
Парень облизнул губы.
— Если точно, то велят, великий князь.
— Ну вот, другое дело, — усмехнулся Михаил. — Ну пойдём, поглядим на сих послов-приказчиков. Воевода, ты покуда к ляцким воротам конных воев стяни, какие есть.
— Сделаем, княже! — ухмыльнулся Дмитр. Опытному воину не нужно было объяснять замысел. Действительно, что тут непонятного…
У Золотых врат, главных в стольном граде Киеве, уже собралась огромная толпа. Михаил опять порадовался про себя — люди собрались не просто так, а все как один с оружием. У кого меч, у кого рогатина, а у кого плотницкий топор или даже дреколье, но никого нет с пустыми руками. Ну, мы ещё повоюем…
— Ну, мы ещё нынче повоюем! — неожиданно подмигнул князь витязю из ближней охраны. — Впустите господ послов!
Наружные ворота, обитые золочёными листами металла, мягко распахнулись, без малейшего скрипа — недаром петли ворот смазывали каждодневно жиром морского зверя, закупаемом в Новгороде. Внутренняя решётка, однако, оставалась опущенной, и стоявшие перед воротами пятеро послов недоумённо смотрели на неё.
— Вепша! — окликнул князь.
— Тут я, княже! — отозвался штатный толмач, состоявший при княжеской свите.
— Спроси господ послов — верно ли, что боятся они ворот городских? А то мы им верёвку сверху спустим, ежели им так привычнее…
Громовой хохот покрыл последнее слово князя, и у Михаила окончательно отлегло на душе. Нет, с таким народом отределённо можно воевать!
Толмач громко прокричал через решётку слова на странном гортанном языке, и монголы, очевидно, дожидавшиеся, когда уберут решётку (а может, и ковёр расстелют?) переглянулись и разом двинулись вперёд. Громадные створки, толщиной в локоть с четвертью, захлопнулись за ними с тяжким гулом. Монголы остановились возле решётки, с любопытством и высокомерием разглядывая толпу горожан.
— Неужели жители города так боятся нас? — заговорил по-русски, хотя и с сильным акцентом, один из послов. — Нас всего пятеро, великий коназ Магаил. Пока пятеро.
Михаил кивнул, и решётка плавно взмыла вверх. Вся пятёрка послов разом двинулась вперёд — чувствовалась выучка прирождённых всадников, с малых лет сидящих в седле.
— Великий хан Менгу шлёт тебе большой привет, коназ Магаил, — вновь заговорил, по всему видно, старший из послов.
— И ему от меня будет привет не меньше, — князь Михаил улыбался непроницаемо-дипломатично, но по лицам витязей охраны поползли с трудом скрываемые ухмылки.
— Великий хан предлагает тебе, великий коназ Магаил, открыть ворота города Кыюв, чтобы славные монгольские воины могли отдохнуть тут.
— Боюсь, тесновато покажется в граде Киеве Менгу-хану. — по-прежнему приятно улыбаясь, ответил Михаил. Ухмылки витязей стали заметнее, в толпе горожан послышались смешки.
Монголы, переглянувшись, заговорили меж собой вполголоса.
— Вепша! — негромко окликнул князь, не оборачиваясь.
— Они говорят, княже, что надобно тебя успокоить. Главное, занять ворота, а там…
— Понятно.
Главный из послов вновь заговорил.
— Великий хан обещает, что ни один волос не упадёт с голов жителей города, если они откроют ворота. Мы лишь возьмём то, что по закону принадлежит Бату-хану…
— Возьмёте? — теперь Михаил улыбался совсем ласково. — Напомните мне, разве вы тут что-то оставили?
— По законам Повелителя десятая часть всего имущества принадлежит ему.
— О как! — теперь князь Михаил уже откровенно веселился. — А вот по моим законам поганый в Киеве живым права быть не имеет. Как быть?
Монгольские послы снова начали переговариваться между собой.
— Они говорят: плохо, что внутри есть ещё крепкие стены, — без напоминания перевёл Вепша. — Они говорят, будет трудно.
— А кому нынче легко? — князь Михаил потёр рукой лоб.
— Хорошо, великий коназ, — вновь заговорил главный посол. — Мы передадим твой ответ великому хану Менгу.
— Ну, это-то вряд ли, — по знаку князя решётка за спиной послов мягко и почти бесшумно опустилась. — Сам сообразит, не маленький. А у меня к вам будет ряд вопросов, господа послы.
— Нас здесь только пятеро, но там, — монгол кивнул на ворота, — там стоит семьдесят тысяч, и ещё вдвое больше на подходе.
Михаил почувствовал, как ледяная игла ткнулась в сердце. Если этот чумазый не врёт… Это будет трудно. Очень, очень трудно.
Волна холодной ярости смыла мерзкое чувство страха. Вот так и падают к ногам немытых даже великие империи. Страх, он посильнее всяких стенобитных орудий будет.
— Вот это мы и выясним, — Михаил чуть кивнул, и мгновенно стоявшие по обе стороны витязи набросили заготовленные половецкие арканы, сдёрнули послов с коней и скрутили их. — Сколько вас, кто командует, как силы распределили меж собой… да много, много вопросов.
— Менгу снимет с тебя шкуру живьём, Магаил! — в бешенстве крикнул всё тот же монгол.
— Да вам-то какая забота о моей шкуре, господа послы? У вас сейчас другая задача — правильно на вопросы отвечать, дабы не очень больно было. Увести! Держать в железе, порознь!
Когда послов — нет, теперь уже пленных уволокли, князь широким шагом направился к боковой лестнице, ведущей наверх надвратной башни. Следовало самому взглянуть на разворачивающуюся панораму событий.
С высоты открылся вид, который в другой день непременно порадовал бы глаз. Блескучее серебро Днепра, поля и перелески… В другой день, но не сегодня.
