Филиппа Грегори - Дочь «Делателя королей» (ЛП)

Следует долгое молчание. Наконец он качает своей большой головой.

— Я не мог сделать это, — тихо отвечает он. — Я бы никогда этого не сделал.

Я отпускаю его и указываю на стул. Он молча садится рядом со мной.

— Так живы они или нет? — спрашиваю я.

Он пожимает широкими плечами.

— Не знаю, Ваше величество. Но я не искал бы их в Тауэре, их там нет.

— А где бы ты искал?

Он задумчиво смотрит на дубовые половицы у себя под ногами.

— Я бы начал с Фландрии, — говорит он. — Где-нибудь поблизости от их тети Маргарет. Семья вашего мужа всегда отсылала детей туда, когда боялась за них. Ричард и Джордж в детстве тоже жили во Фландрии. Джордж, герцог Кларенс, отправлял своего сына за границу. Плантагенеты всегда так поступают, когда хотят сберечь своих детей от опасности.

— Ты думаешь, что их похитили? — Шепчу я.

— Я знаю, что их нет в Башне и они не были убиты в дни, когда я находился в Тауэре.

Я кладу руку на горло, чувствуя, как под пальцами лихорадочно бьется тонкая жилка. Яд запирает мои вены и выталкивает воздух из легких, я почти не могу дышать. Если бы я могла вдохнуть хоть глоток, я расхохоталась бы при мысли, что сыновья Эдуарда живы, а мой мальчик умер. Возможно, когда Ричард начнет искать наследника, им окажется не принцесса Елизавета, а один из мальчиков Риверсов, который вернется из своего убежища.

— Ты уверен?

— Они не похоронены в Башне, — говорит он. — Я это точно знаю. И я не убивал их. Я не принял ваши слова за приказ, в любом случае, я не подчинился бы.

Напряжение отпускает меня.

— Значит, моя совесть чиста?

Он кивает.

— И моя тоже.

Заслышав возвращение охотников, я иду в свою спальню; я не могу переносить их смех и видеть веселые лица. Фрейлины помогают мне лечь в постель, а затем дверь открывается, и в комнату проскальзывает принцесса Елизавета.

— Я пришла посмотреть, есть ли у вас все необходимое, — говорит она.

Я качаю головой на богато вышитой подушке.

— Не нужно, — отвечаю я. — Ничего.

Она останавливается.

— Должна ли я оставить вас? Или мне посидеть с вами?

— Останься, — говорю я. — Я хочу кое-что тебе сказать.

Она ждет, стоя рядом с кроватью, ее руки спокойно лежат в складках платья, а молодое лицо выражает внимание и терпение.

— Речь о твоих братьях…

Ее глаза сразу вспыхивают надеждой.

— Да? — выдыхает она.

Никто ни на миг не поверит, что она печалится. Она что-то знает, я это вижу. Ее мать смогла забрать их или спасти каким-то другим образом. Возможно, когда-то она могла считать их мертвыми и даже прокляла человека, убившего их. Но эта девушка ожидает услышать добрую весть. Она не скорбит и не раздавлена горем, она знает, что ее братья в безопасности.

— Думаю, я знаю не больше тебя, — проницательно говорю я. — Но я уверена, что они не были убиты в Тауэре, и они не спрятаны там.

Она не смеет сказать ни слова, только кивает.

— Я так понимаю, что ты поклялась хранить тайну?

Опять тоже движение головы.

— Тогда, возможно, ты снова увидишь своего Эдуарда в этой жизни. А я встречусь со своим на небесах.

Она опускается на колени перед моей постелью.

— Ваше величество, я молюсь о вашем выздоровлении, — ее голос звучит искренне.

— Во всяком случае, ты можешь передать своей матери, что я не причастна к исчезновению ее сыновей, — говорю я. — Скажи ей, что наша вражда закончилась. Мой отец погиб, моя сестра умерла, мой сын похоронен, и скоро меня тоже не станет.

— Я напишу ей, если вы желаете. Но она не питает вражды к вам. Я знаю, что она не держит на вас зла.

— У нее была шкатулка? — спокойно спрашиваю я. — А в ней клочок бумаги? И на этой бумаге были написаны кровью два имени?

Девушка встречается со мной взглядом.

— Я не знаю, — неуверенно говорит она.

— Были ли это имена Анны и Изабель? — продолжаю я. — Считала ли она меня с сестрой своими врагами? И правильно ли я опасалась ее все эти годы?

— Там было написано «Джордж и Уорик», — прямо говорит она. — Это был лоскуток от последнего письма моего деда. Он написал письмо моей матери в последнюю ночь перед казнью. Моя мать поклялась отомстить Джорджу и вашему отцу, которые убили его. Там были их имена и никаких других. Она уже давно отомстила.

Я откидываюсь на подушку и улыбаюсь. Изабель не умерла от проклятия женщины Вудвилл. Мой отец погиб на поле боя, Джорджа казнили. Она не держит зла на меня. Наверное, она уже давно знает, что ее сыновья спасены. Так что, скорее всего, мой сын умер не от ее колдовства. И ее злоба не довлеет надо мной. Я свободна и от этого страха тоже. Тогда, может быть, я умираю не от ее яда.

— Есть одна загадка, — говорю я принцессе Елизавете. — Маргарита Анжуйская учила меня быть королевой, и, возможно, я смогу дать тебе один совет. Нашей жизнью управляет колесо фортуны. — указательным пальцем я рисую в воздухе кружок, знак колеса. — Ты можешь подняться очень высоко или упасть очень низко, но ты не можешь управлять колесом.

В комнате начинает темнеть. Неужели время летит так быстро?

— Постарайся быть хорошей королевой, — говорю я, хотя до меня уже плохо доходит смысл моих же слов. — Уже ночь?

Она встает и подходит к окну.

— Нет, это не похоже на ночь. Но происходит что-то странное.

— Скажи мне, что ты видишь?

— Помочь вам подойти к окну?

— Нет, нет, я слишком устала. Просто скажи, что ты видишь.

— Я вижу, как солнце исчезает, словно на него надвигают тарелку. — она прикрывает глаза ладонью. — Оно необыкновенно яркое, но по нему движется черное пятно. — она оглядывается на меня, подслеповато щурясь. — Что это может значить?

— Движение планет? — предполагаю я.

— На реке становится тихо. Рыбаки гребут к берегу и вытягивают лодки на сушу, словно боятся прилива. Очень тихо. — она прислушивается несколько мгновений. — Птицы перестали петь, даже чайки не кричат. Словно в один миг на землю упала ночь. — она смотрит вниз. — Конюхи и кухонные слуги стоят под окнами, все смотрят на небо, пытаясь понять, что там происходит. Может быть, это комета, как вы думаете?

— На что это похоже?

— Солнце превратилось в золотое кольцо с черной дырой посередине; оно пылает как огонь, слишком яркое, чтобы смотреть на него. Но все вокруг в темноте.

Она отступает от окна, и я вижу, что за ромбовидными стеклами царит ночной мрак.

— Я зажгу свечи, — поспешно предлагает она. — Стало так темно, как в полночь.