Когда Венера смеется - Стивен Сейлор
— Но что можно предложить взамен? — спросил Экон. Метон недоумевающе посмотрел на брата.
— Власть Цезаря, разумеется.
— Ты говоришь о диктатуре, подобной той, что была при Сулле, — сказал я, качая головой.
— Или худшей, — сказал Экон. — О правлении царя, подобного Птолемею.
— Я говорю о человеке, который умеет руководить. Я видел собственными глазами, что может делать Цезарь. Все эти мелкие столичные ссоры кажутся просто абсурдными из Галлии, где римляне покоряют мир.
— Едва ли стоит считать мелкими людьми Помпея и Красса, — сказал я.
— Вот почему и нужен триумвират, — сказал Метон. — В качестве временной меры, разумеется. Но только я вам ничего не говорил.
— А что делать с такими людьми, как Клодий и Милон? — спросил Экон. — Или Цицерон, например? Или Целий?
Метон состроил гримасу, показывая, что эти люди не стоят даже презрения. Что сделала с моим сыном служба у Цезаря?
У меня было всего одно мгновение на то, чтобы задуматься над этим вопросом, потому что в следующую секунду в комнату ворвались близнецы, наполнив ее взрывами хохота и блеском золотых волос. Метон мог кое-что знать о плане военных действий, но своим племяннику и племяннице он был не противник. Титания напала слева, Тит — справа. Каждый из них ухватил его за руку и стал взбираться по ней наверх.
— Когда они успели вырасти такими большими? И такими сильными? — засмеялся Метон.
— Полагаю, они намерены тебя побороть, — сказал Экон с досадой.
— Или как минимум обездвижить, — добавил я.
— Им это удалось, — пробормотал Метон. Близнецы триумфально завизжали.
— Лучше тебе сдаться, пока не поздно, — предложил я. — Покоритель Галлии дядя Метон может выдержать гораздо более грубое обращение, чем их старый и слабый дед, и им это известно.
— Сдаюсь! — выдохнул Метон. Близнецы сразу же выпустили его и тут же повернулись, чтобы напасть на меня. К счастью, их атака обернулась безвредными объятиями и поцелуями, которым я уступил без всякой борьбы.
— Что это такое? — спросил я.
— Где? — сказала Титания.
— Вот это драгоценное украшение на твоей тунике?
— «Глаз горгоны»! — закричал Тит. — Он придает ей волшебную силу, и мне необходимо отобрать его у нее, даже если для этого мне придется открутить ей голову!
— Но откуда он у тебя? — Внезапно во рту у меня пересохло. Это была серьга простой формы, в виде серебряного крюка с бусиной из зеленого стекла — точная копия той, которой был взломан замок на моем ящике и которую затем беспечно бросили на месте преступления после того, как яд был взят.
— Он пришел ко мне с берегов Ливии, где живут горгоны, — сказала Титания. — Он может делать человека невидимым. Так говорит Тит.
— Как эта серьга попала в твои руки? — по тону моего голоса девочка поняла, что мне требуется серьезный ответ.
— Она сама дала ее мне, — сказала Титания. — Она сказала, что потеряла вторую и что эта ей больше не нужна.
— Да кто дал ее тебе?
Титания сказала кто. Сердце мое бешено заколотилось.
— Она правда сделает меня невидимой? — спросила девочка.
— Нет, — мой голос дрожал. — То есть да. Почему нет? Другая серьга сделала же ее невидимой. Для моих глаз, во всяком случае. Она заставила меня думать, что я знаю правду, тогда как я был от нее очень далеко. О Кибела!
Экон нахмурился.
— Папа, о чем ты говоришь?
— Мне нужно домой. Срочно. Кажется, я очень, очень ошибся.
* * *
Дверь мне открыл Белбон. При виде меня он расплылся в улыбке.
— Хозяин! Благодарение богам, ты здесь!
— Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего особенного… Раз ты пришел.
— У нее ужасное настроение?
Белбон закатил глаза вместо ответа и подпрыгнул на месте, когда за его спиной раздался вопрос:
— У кого ужасное настроение? — голос Вифании был подобен ледяному морозу весенней порой.
Я кивком велел Белбону уйти, и он быстро исчез. Мы с Вифанией долго глядели друг на друга в молчании.
— Где ты был? — спросила она наконец.
— Я провел ночь в доме у Экона.
— А ночь перед этим?
— Вообще-то я был в постели с одним пьяным поэтом.
Она фыркнула.
— Ты видел вчерашний суд?
— Да.
— Забавное зрелище, не правда ли?
— Ты была там?
— Конечно. Белбон занял для меня место в первых рядах. Правда, тебя я так и не видела.
— Я стоял сзади. Я тоже не видел тебя.
— Странно, не правда ли, что мы были так близко, но ни разу не заметили друг друга, — взгляд ее немного помягчел. — Целия оправдали. Я рада.
— Я тоже, пожалуй.
— Но то, что они сделали с Клодией, ужасно.
— Да, возмутительно.
— Я хотела остановить их. Я бы остановила их, если бы могла.
— Я чувствовал то же самое.
— Теперь ее уже нет в городе, — сказала Вифания.
— Откуда ты это знаешь?
Вифания увидела выражение моего лица и нахмурилась.
— Не будь таким подозрительным. Уж не думаешь ли ты, что между женщинами существует какой-то тайный заговор? Сегодня утром Клодия прислала сюда раба. Я должна была прийти к ней завтра, и раб передал, что ее не будет дома. Она не сказала, куда направляется, сообщила лишь, что уезжает из Рима немедленно.
Она скрестила руки на груди и прошла в сад. Я пошел следом. Она продолжала стоять ко мне спиной.
— Я прошу у тебя прощения за то, что обманула тебя, муж мой. Тебе известна правда, не так ли?
— Думаю, да.
— Я должна объяснить. Тот человек — Дион, — я едва могу выговорить его имя. В Александрии, еще до того, как ты купил меня…
— Я знаю.
— Откуда?
— Я подслушал, как ты рассказывала об этом Клодии в саду в
