Синтия Хэррод-Иглз - Длинная тень
– Пожалуйста, герр профессор, не просите меня, – мрачно ответил Морис. – У меня очень веские причины, и прошу извинить меня, но я не имею права назвать их. Попросите Грегори или Томаса заменить меня. Пецель с интересом рассматривал его.
– Я не сомневаюсь, что причина действительно серьезна, хотя ни за что в жизни не смогу догадаться какая. Ну что ж, стоит предоставить Грегори возможность показать себя. Он очень хорош. Я скажу только одно: с твоей стороны правильно дать шанс другому хотя бы однажды.
– Вы очень добры ко мне, – сказал Морис. Пецель склонил голову набок.
– Но посмотреть-то придешь? Привезешь девочек и мадам?
Морис отрицательно покачал головой. Затем последовала ужасная неделя борьбы с собственной совестью. Он убеждал себя в том, что ошибся, но знал, что это не так. Он только один раз взглянул на нее, но карета двигалась достаточно медленно, поэтому у него не осталось ни малейшего сомнения в том, что «вдова из Праги» была его сводной сестрой Арабеллой. Прямой обязанностью Мориса было рассказать обо всем, поскольку она собиралась вторично выйти замуж при живом муже. Самый большой грех! Перед Богом Арабелла все еще состояла в законном браке с Мартином, который считал ее давно умершей. Морис решил, что она, очевидно, представилась Финстервальду не той, кем была на самом деле, а тот поверил.
Но, какие бы мысли ни тревожили Мориса, он не мог заставить себя выдать сестру. Он не имел ни малейшего представления о том, что случилось с Арабеллой за восемнадцать месяцев, с той поры, как она исчезла. Но не было сомнений в том, что она прошла через жестокие испытания и выжила лишь благодаря своему мужеству и дерзости. Если она не вернулась домой, не объявилась, не искала Мартина, если выдала себя за вдову и приняла предложение богатого купца, она должна была иметь очень веские основания.
Это удивляло Мориса: он не мог понять, зачем Арабелла покинула Англию, если не искала Мартина. Но инстинкт подсказывал ему: если он ее выдаст, ничего хорошего это никому не принесет, и потому в день свадьбы остался дома, пытаясь не думать о ней.
Морис очень обрадовался, когда приехал Мартин, чтобы забрать его домой, понимая, что рано или поздно, живя в Лейпциге, они с сестрой встретятся лицом к лицу. Ведь уже сейчас она наверняка узнала, что в доме профессора Пецеля живет молодой музыкант Морис Морлэнд, который играет с профессором на всех праздниках. Прибытие Мартина поставило Мориса перед другой проблемой его совести, но на сей раз борьба была недолгой.
Должен же кто-то разделить с ним эту тяжкую ношу; для шестнадцатилетнего Мориса желание поделить с кем-нибудь ответственность было вполне простительным. И он рассказал Мартину о том, где он может найти свою бывшую жену.
Согнувшись в три погибели в пропахшей рыбой каюте, Мартин восстанавливал в памяти тот день. Сначала это было для него потрясением и он решил, что Морис ошибается, но, поняв, что ошибки быть не могло, от всей души желал только одного – чтобы Морис не проболтался. Ситуация в Англии была очень напряженной, и им было очень важно отправиться туда без малейшего промедления, а чтобы решить, как поступить с Арабеллой, требовалось время – дни, а может быть, и недели. Мартин привык считать ее умершей. Аннунсиата писала, что Арабелла уехала из дома одновременно с ним, в надежде перехватить его по пути, но с тех пор ее след потерялся. Мартин думал, что она либо погибла на одной из неспокойных дорог между Йорком и Халлом, либо, сев на корабль вслед за ним, сгинула где-то в пучине моря. Он находился в близких отношениях с ее матерью, и со смертью жены запутанность ситуации до некоторой степени упрощалась. Но Мартин никогда не желал Арабелле зла, поэтому даже испытал некоторое облегчение, узнав, что она жива, и сбросил груз беспокойства.
Если Арабелле удалось выжить, а выжив, она не искала его и даже умудрилась пойти под венец, было совершенно очевидно, что она не ставила себе цели ни искать его, ни быть обнаруженной им. Мартин вынужден был заключить, что она каким-то образом узнала о его отношениях с Аннунсиатой и уехала из дома не столько для того, чтобы быть с ним, сколько для того, чтобы убежать от столь двусмысленной ситуации. Такой вывод немного успокоил его, и он легко принял решение, опираясь на факты. Если она не хотела быть обнаруженной, а он не собирался ее искать, почему же надо делать то, что принесет всем только боль? Мартин взял с Мориса клятву хранить все в строжайшем секрете, и в тот же вечер они уехали в Хайдельберг, где их ждали Карелли и отец Сент-Мор.
Но перед отъездом он закутался в плащ, надел широкополую шляпу и, благодаря рассказам Мориса, сумел найти дом Финстервальда – очень большой, красивый, на достойной улице, с шикарным подъездом. Очевидно, в доме шел прием; к дверям подъезжали кареты, принадлежавшие членам высшего общества Лейпцига. Мартин подумал, что свадьба наверняка продолжается. Какое-то время он наблюдал за происходящим, стоя в стороне, а затем, смешавшись с толпой, собравшейся поглазеть на роскошные экипажи, пробрался к входным дверям. У подъезда стояла огромная карета с четырьмя лакеями в ливреях, явно принадлежавшая кому-то из высшей знати. Как он и ожидал, хозяин и хозяйка дома вышли к дверям встретить именитых гостей.
Мартин никогда не видел ее такой прекрасной. Платье из голубого сатина и белой парчи было усыпано сапфирами и жемчугом, рукава отделаны золотом, на шее сверкало бриллиантовое колье, а шикарная рыжая шевелюра была украшена крупными бриллиантами и живыми белыми цветами. Рядом стоял ее «муж» в белой атласной рубашке, алом сюртуке и огромном парике, венчающем голову. Он смотрел на свою супругу с обожанием и гордостью, в восхищении взирал, как она надменной походкой королевы направляется к карете, чтобы встретить очередных высоких гостей. Мартину было очень странно стоять здесь в толпе и наблюдать за ней, своей молодой женой, любившей лошадей больше, чем мужей, а щенков – больше, чем детей. Но когда Финстервальд с именитыми гостями ушел в дом, Мартин улыбнулся. Ему внезапно пришло на ум, что, родись Арабелла мальчиком, она стала бы наемным офицером, как Хьюго, и беззаботно бросила бы жену и ребенка, отправившись на поиски счастья, как Хьюго оставил Каролин с маленьким Артуром, чтобы идти воевать с турками. Арабелле не повезло, что она родилась девочкой. Ну что ж, она сделала все, что смогла... Даже не предполагая, что выпало на ее долю по дороге из Йорка в Прагу, Мартин понимал, что она добилась успеха в жизни с помощью своих женских чар.
Арабелла была солдатом фортуны. Невидимый в толпе, Мартин приветствовал ее в этом качестве. Он плотнее завернулся в плащ и, когда она со своим купцом-принцем отвернулась, отсалютовал ей солдатским приветствием, улыбнувшись той особой улыбкой, которую, если бы она могла ее увидеть, обязательно узнала бы, хотя никогда и не поняла бы, как такое могло быть.
