Александр Старшинов - Легионер. Век Траяна
«Золотой век…» — прошептал он едва слышно.
Медик снял временную повязку, осмотрел руку.
— Тут дело серьезное. Меч дошел до кости. Разворотил мышцы. Как бы не началось воспаление.
Врач промыл рану сильной струей воды из горного ручья.
— На счастье, вода тут чистая. Я распорядился набрать десятки амфор перед битвой. Правда, ткани у нас почти не осталось. Даже простыни, которые прислал император из своего шатра, уже кончаются.
— Да заткнись ты! — закричал Приск. Или ему показалось, что он кричит?
Все вдруг смолкло. Исчезло, затопленное мраком.
«Неужели смерть?» — не поверил Приск.
* * *Можно было подумать, что путь к дакийской столице теперь открыт для римлян. Однако путь этот был опасный и трудный. Ущелье, в котором протекала Бистра, все сужалось, ауксилларии постоянно обследовали склоны, ожидая засады. Две крепости, что стерегли проход в долину по берегам реки, оказались только что перестроенными, обзавелись высокими стенами и мощными воротами. Для прохода оставались лишь сам поток и узкие полоски берегов, идти по которым придется под огнем катапульт, установленных наверху.
Штурмовать укрепления осенью было бессмысленно — даки сидели за крепкими стенами, и будто в насмешку полоскался на ветру трофейный римский вексиллум,[142] а рядом скалились на шестах отрубленные головы всадников, угодивших в засаду.
— Похоже, без наших дезертиров тут не обошлось! — заметил Траян, осматривая идеальную кладку укреплений.
В руках он вертел зазубренную дакийскую стрелу — ее вырезали из тела одного из центурионов и преподнесли как трофей сомнительной ценности. Впрочем, в этих горах можно было заняться переоценкой всего на свете и, главное, планов, составленных в претории такого далекого теперь Виминация.
— Может, это вовсе и не дезертиры. А те ребята, которых отослал в Дакию Домициан, чтобы они укрепляли мощь нашего будущего врага, — предположил Адриан.
Говорить ему было трудно — подбородок был завязан, так покойнику подвязывают челюсть, чтобы рот не открывался. Как он получил рану, Адриан не распространялся. Главное, вновь ранение в лицо — и опять в подбородок. Тот, прежний, полученный на охоте рубец теперь перечеркнут шрамом военным.
— Мы не можем оставлять эти крепости в тылу, — сказал очевидную вещь Сура. — Придется взять их или…
— Почему разведка не донесла, что здесь такие укрепления? — спросил Траян у стоявшего неподалеку Декстра.
— Мы доходили только до того места, где Бистра впадает в Тибуск. Что дальше — никто не знал, — отозвался Декстр. — Ведь прежде мы полагали, что пойдем через Боуты.
— Опять все твердят про Боуты, — проговорил Траян, однако без прежнего раздражения.
Если крепости разрушить не удастся (а это не удастся наверняка), этот путь через ущелье Бистры затянется на долгие-долгие дни.
* * *Из всего «славного контуберния» на ногах остались четверо — Малыш, Тиресий, Кука и Молчун. Они не были даже ранены, если не считать царапин. Не пострадал и Валенс. Приска отправили назад в обозе с ранеными.
Траяну пришлось оставить половину армии для осады крепостей на Бистре. Не потому, что император наделся их взять за несколько дней, но лишь для того, чтобы варвары не вышли из-за стен и не ударили его армии в спину. По долине и ближайшим горам сновали отряды ауксиллариев, выжигали деревни, захватывали пленных — женщин и подростков; мужчин убивали, стариков и маленьких детей оставляли помирать на пепелищах — все равно эти пленники не выдержат тяжелый переход до Данубия. Забирали все — скот и запасы зерна подчистую.
Легионы и вспомогательные когорты небольшими отрядами медленно продвигались по узкой полосе берега, теряя драгоценное время.
Выйдя из долины Бистры в долину Стрея, Траян велел заложить на правом берегу Бистры крепость и оставил здесь гарнизон, дабы стеречь подходы к Сармизегетузе. Двинулись дальше. Мост через Стрей строить было уже некогда, небо хмурилось по-осеннему, похолодало. Да и поток Стрея был хотя быстр, но не глубок. Переходили вброд, сложив вещи на щиты и неся их над головами. Вода была ледяная, течение быстрое, сбивало с ног, волокло по камням. Близко, уже близко столица даков, но впереди встают неприступные мрачно-черные, покрытые лесами горы. Как и где карабкаться вверх — никому не ведомо. Декстр вместе с Малышом, ходили на разведку, но быстро вернулись. Стало ясно, что подняться к Сармизегетузе до начала холодов римляне никак не успеют. Только на то, чтобы вернуться по построенным дорогам, требовалось не меньше пятнадцати дней, причем если в пути не будет помех и засад, а войска будут идти регулярным шагом, чего требовать от измотанных и израненных людей было по меньшей мере глупо. Значит, учитывая усталость и обилие легкораненых — гораздо дольше. Все были измотаны смертельно, Траян вынужден был позволить день отдыха во временном лагере. В этот день впервые пошел снег. Мир переменился мгновенно — черные силуэты заросших еловыми лесами гор покрыли белые царапины летящего наискось снега. Сделалась белой трава, на пушистые еловые лапы легли белые пласты. Потом выглянуло теплое еще солнце, снег заискрился, стал таять, зазвенели ручьи.
На другое утро Траян отдал приказ поворачивать назад.
Вновь пришлось переходить Стрей. Когда шли назад через разоренное ущелье Бистры, там и здесь в прозрачный осенний воздух поднимались столбы дыма над пепелищами. Призраками бродили на развалинах женщины и дети.
Внезапно вновь повалил снег, рыхлый, пушистый, такой видел Кука только на Новый год в Эске. Ветер швырял его в лицо идущим, весь лес по склону оделся в белый наряд, дорога сделалась скользкой. Образовались глубокие лужи, покрытые коркой снега со льдом. Дорога превратилась в кашу из грязи и снега.
Все обледенело — шлемы, чехлы щитов, поклажа, колеса телег. На плечах у воинов образовались настоящие сугробы. Кука разжился меховой безрукавкой, но даже она не спасала в такую погоду. Несколько раз останавливались, чтобы отряхнуть плащи и соскрести снег с поклажи.
Ночью, проснувшись, Кука долго лежал без сна и слушал протяжный заунывный вой — то ли волки выли, то ли ветер завывал на перевалах. Его бил жуткий кашель, он обливался потом, задыхался. Сколько дней до Данубия? Он впервые подумал, что не сможет дойти.
* * *Наконец непогода стихла, Кука поднялся еще до рассвета. Ночью был изрядный морозец — снег на палатке покрылся настом, остатки бобовой каши в котелке замерзли. Кука развел огонь — нельзя отправляться в путь без горячей пищи. Стало всходить солнце, вмиг позолотило теплым светом горы. Вид открывался потрясающий — густые еловые леса, обсыпанные снегом, ярко-синее небо. Горные вершины ослепительно вспыхивали на солнце.
