Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 14
— А как же вы докажете подлинность этих писем?
— Вы попали прямо в точку, милорд, — ответил Чиффинч. — Хоть на вас и расшитое платье, сейчас видно, что вы принадлежите к роду Фернивал и только смерть брата сделала вас придворным. Как доказать подлинность этих писем? Что ж, нужно только пустить птичку лететь с привязанной к ноге веревочкой, чтобы вернуть ее, как только понадобится.
— Ты стал настоящим Макиавелли, Чиффинч! — сказал его приятель. — Но что, если юнец окажется несговорчивым? Я слыхал, что у этих Пиков головы горячие, а руки сильные.
— Не беспокойтесь, милорд, — ответил Чиффинч. — Об этом мы позаботились. Его пистолеты могут лаять, но не кусаться.
— О, мудрый Чиффинч, ты сделался не только гулякой, но и разбойником. Умеешь и ограбить человека и похитить его самого.
— Я гуляка и разбойник? Что это значит? — спросил Чиффинч. — За такие слова можно и ответить. Хотите рассердить меня так, чтобы дело дошло до ссоры? Называть меня грабителем и похитителем!
— Ты путаешь глагол с существительным, — ответил почтенный лорд. — Я сказал «ограбить» и «похитить» — а это можно сделать, и не занимаясь таким ремеслом постоянно.
— Но не без того, чтобы выпустить из дурака немного благородной крови или что там у него течет в жилах, — вставая со стула, заявил Чиффинч.
— Да нет, — возразила сиятельная особа, — все это может произойти без таких ужасных последствий, в чем ты и убедишься завтра, когда вернешься в Англию. Ибо сейчас ты в Шампани, Чиффи, и, чтобы ты оставался там на всю ночь, я предлагаю последний тост за твое здоровье.
— Не отказываюсь, — ответил Чиффинч, — но пью с обидой и враждой! Это чаша гнева и залог битвы. Завтра на рассвете я проткну тебя шпагой, даже если ты последний из рода Сэвилов. Кой черт, не думаешь ли ты, что я тебя боюсь, потому что ты лорд?
— Совсем нет, Чиффинч, — сказал его товарищ. — Я знаю, что ты боишься только бобов со свиным салом, когда выпьешь после них пива. Прощай, любезный Чиффинч, ложись спать. Ложись, Чиффинч, ложись!
С этими словами он взял свечу и вышел из комнаты. А Чиффинч, которого последний стакан совсем доконал, едва мог двинуться с места и заковылял прочь, шатаясь и бормоча себе под нос:
— Нет, я ему не спущу… На рассвете? Черт побери, уже рассвет!.. Вон уж и солнце восходит… Нет, прах меня возьми, это огонь играет на проклятой красной решетке. Я, кажется, изрядно пьян… Вот всегда так на постоялых дворах… В этой мерзкой комнате пахнет коньяком… Это не может быть вино… Что же, старый Раули больше не даст мне поручений в деревню. Спокойно, спокойно…
С этими словами он убрался из комнаты, оставив Певерила размышлять об услышанном им удивительном разговоре.
Имя Чиффинча, известного пособника королевских забав, как нельзя лучше подходило для роли, отведенной им себе в предстоящей интриге; по то, что Кристиан, которого Джулиан всегда считал строгим пуританином, вполне под стать его зятю Бриджнорту, вошел в столь гнусный заговор с Чиффинчем, казалось молодому человеку противоестественным и чудовищным. Близкое родство могло ослепить майора и заставить его с легким сердцем доверить дочь такому человеку; но каков должен быть человек, так хладнокровно замышляющий неслыханное предательство! Усомнившись на минуту в истине всего им слышанного, Джулиан поспешно осмотрел пакет с письмами и нашел в тюленьей коже, которой он был обернут, только чистую бумагу. Выстрел из пистолета, даже не ранивший Бриджнорта, а только опаливший ему лицо, подтверждал, что его оружие кто-то трогал. Он осмотрел пистолет, оставшийся заряженным, и обнаружил, что пуля из, него вынута.
«Пусть я погибну, опутанный их проклятыми кознями, — подумал Певерил, — но пистолет все-таки нужно зарядить как следует. Содержание писем может погубить мою благодетельницу, а то, что их нашли у меня, — повредить моему отцу, да и мне самому в эти страшные дни может стоить жизни, хотя это меня мало заботит. Ужаснее всего этот адский умысел, угрожающий чести и счастью создания, столь невинного, что о нем и думать грешно, находясь под одной крышей с этими презренными злодеями!.. Во что бы то ни стало надо раздобыть мои письма; но как? Об этом нужно подумать. Ланс — человек смелый и преданный мне… И потом, стоит только решиться на отважное дело, как всегда найдутся средства его выполнить».
В эту минуту, прося извинения за долгое отсутствие, вошел хозяин; он принес Джулиану еду и предложил ему переместиться в дальний сарай с сеном, где он сможет переночевать вместе со своим товарищем. Он признался, что оказывает им подобное гостеприимство только из преклонения перед необыкновенным талантом Ланса Утрема, который помогал ему разливать вино. По-видимому, Ланс и восхищенный им хозяин ухитрились выпить вдвоем за вечер почти столько же, сколько налили всем гостям.
Но Утрем был закаленный боен, никакое вино не действовало на него долго, и когда Певерил разбудил его на рассвете, то нашел верного слугу своего достаточно трезвым и бодрым, чтобы не только понять его план возвращения украденных писем, но также и выразить готовность участвовать в нем.
Внимательно выслушав все, что ему сообщил Джулиан, Ланс ухмыльнулся, пожал плечами, почесал в затылке и наконец смело объявил свое решение в таких словах:
— Тетка права, повторяя старинную поговорку:
Кто честно служит Певерилу, тотНи в буре, ни в беде не подведет.
Она еще всегда добавляет, что где Певерилу лезть в огонь, там Утрем в самое пекло полезет; так что я тоже себя не уроню и буду служить вам, как мои предки служили вашим в продолжение четырех поколений, а может, и того больше.
— Славно сказано, любезный Утрем, — согласился Джулиан. — Только бы нам суметь освободиться от этого фатоватого лорда и его свиты, мы с тобой легко бы управились с тремя остальными.
— С двумя лондонцами и одним французом? — спросил Ланс. — Да я один с ними справлюсь. Что же касается лорда Сэвила, как они называют его, то я вчера вечером слышал, что он со всеми своими челядинцами — этими позолоченными имбирными пряниками, что смотрят на такого честного малого, как я, словно они — руда, а я — всего лишь шлак, — отправляется нынче поутру на скачки или на какой-то там еще пикник возле Татбери. Он нарочно для того и приехал сюда, а тут случайно встретился с этим хорьком.
И правда, не успел Ланс произнести эти слова, как они услышали во дворе топот лошадей и из слухового окошка сарая увидели, что слуги лорда Сэвила собрались и готовы пуститься в путь, как только появится их хозяин.
