Синтия Хэррод-Иглз - Князек
На следующий день после майского праздника дитя шевельнулось в ее чреве, и Дуглас удалилась со служанками в спальню. Джейн прибыла из Шоуза специально для того, чтобы присутствовать при родах, а Джин всегда была во всеоружии. Лесли заранее удалили в противоположное крыло дома, чтобы она ничего не слышала и не видела. Для нее это было бы совершенно лишним. Она проводила дни напролет, забавляясь с маленьким братцем Робом, которого обожала, и любуясь малышами Селии, Хилари и Сабиной. Их препоручили заботам кормилицы, совсем еще молодой девушки по имени Мэг – ее почтительно именовали «мамой», как того требовали приличия, но в сочетании с ее юным возрастом титул этот звучал несколько странно...
Роды начались поздно вечером пятого мая, а около полудня на следующий день Джин спустилась по лестнице в большой зал, неся на подушечке новорожденное дитя.
– Сын! – торжественно объявила она собравшимся домочадцам и прислуге. Все радостно зашумели, а Томас выступил вперед и с величайшей осторожностью взял ребенка на руки. Он взглянул на крошечный сверток, на сморщенное красное личико крепко спящего младенца – и онемел на мгновение: такая волна нежности и счастья захлестнула его. Среди всеобщего шумного ликования один голос звучал чуть громче:
– Как вы назовете его, хозяин?
Томас поднял глаза и встретился взглядом с Джейн.
– Эдуардом, – сказал он, чем вызвал новую вспышку радости. – А теперь я должен подняться наверх и повидать миледи.
– Да благословит ее Господь!
– Передайте ей наши сердечные поздравления, хозяин!
– Ох, какой славный мальчуган!
– Ах ты, маленькая звездочка!
И сквозь шумную радостную толпу Томас торжественно проследовал с сыном на руках, поднялся по ступенькам, а Джейн шла сзади, оберегая дитя. Дуглас уже умыли и переодели, и в спальне все было прибрано, но в комнате все еще чувствовался запах крови. Дуглас лежала на высоко взбитых подушках и выглядела уставшей, но на щечках ее алел румянец, а на губах сияла улыбка торжества. Черные локоны разметались по подушке, а синие глаза сияли, как звезды. Они с Томасом обменялись долгим взглядом, полным любви – он склонился, поцеловал жену и положил младенца ей на грудь.
– Думаю, мы назовем его Эдуардом, – сказал Томас, глядя на личико мирно спящего ребенка. Дуглас улыбнулась.
– Прекрасное имя. А девизом его будет «Феникс». – Она подняла на мужа встревоженные глаза. – Томас, супруг мой, во время родов я молилась о благополучном разрешении от бремени...
Он крепко сжал ее руку, внутренне содрогнувшись:
– Хвала Господу, с тобой все в порядке!
– Я молилась, – продолжала она, – не только Господу нашему, но и Пресвятой Деве, и всем Святым. Мне это казалось... чем-то очень естественным. – Она глядела виноватыми глазами, но за спиной Томаса Джейн слегка кивнула, словно соглашаясь, что именно это и следовало делать. – И знаешь, Томас, я пообещала Владычице, что если все обойдется, мы восстановим ее часовню.
Она взглядом молила Томаса. Он склонился и нежно поцеловал жену в лоб.
– Все, что ты пообещала, будет исполнено, – ласково ответил он. И Дуглас сразу же вздохнула с облегчением.
– Муж мой, я уже давно подумывала, что в доме необходим капеллан. Детям, когда они подрастут, понадобится наставник – а мне невыносимо тяжело видеть, что часовня в запустении...
– Разумеется, ты права, – успокоил он. – Мы тотчас же займемся поисками – наверняка в окрестностях найдется человек, который удовлетворял бы и требованиям нашей совести, и требованиям закона. Ведь не хотим же мы подвергаться опасности!
– Кстати, о часовне Пресвятой Девы, – Дуглас понизила голос. – Я пообещала ей еще, что ее статуя снова будет установлена в храме.
Томас улыбнулся:
– Никто же не казнит нас, в самом деле, за одну маленькую статую!
– Я посулила ей новую корону... – теперь Дуглас говорила уже еле слышно.
– Будет и корона – из золота, с отборным жемчугом.
Младенец заплакал, и Джейн взяла его из рук Дуглас, чтобы отнести кормилице. Наклонившись за новорожденным, она одарила Дуглас лучезарной улыбкой и нежно поцеловала ее:
– Да благословит тебя Господь, – нежно проговорила она. – Он – воистину Феникс!
Капеллан-наставник был найден к концу месяца – это был молодой школяр по имени Эшкрофт, родом из местечка Эксхэм, что неподалеку. Он получил хорошее образование, изучая теологию в Кембридже. Эшкрофт был образован и добр, к тому же передовых взглядов – он тотчас же согласился с Томасом, что нет нужды бросать вызов закону и можно с успехом продолжать отправление официальных церковных обрядов, не идя при этом против совести. Он со снисходительным любопытством осмотрел древнюю деревянную статую Пресвятой Девы – в голубом шелковом одеянии, перехваченном золотым шнуром, в новом золотом венце, изукрашенном речным жемчугом, и тотчас же предложил соорудить потайную нишу в стене, чтобы в случае необходимости можно было быстро спрятать реликвию.
Когда из Нортумберленда приехал Джон, чтобы повидать своего первого внука, он застал часовню уже действующей, однако не смог удержаться от замечания, что компромиссы до добра не доведут. Но рад был, что снова вернулся, что полной грудью вдыхает ветер, напоенный ароматом вереска... Томас с гордостью показывал отцу своих коней, а Джэн пригласил его осмотреть школу и больницу, где также многое изменилось к лучшему. Ну, а потом в честь гостя были организованы охота и празднество.
Когда они с Джэном возвращались верхом из Шоуза, сопровождаемые юным Неемией, они вдруг заметили впереди странную процессию, явно направляющуюся к усадьбе Морлэнд.
На двуколке, запряженной белым мулом, сидели женщина, юная девушка и мальчик лет шести. За повозкой трусил серый ослик, навьюченный тюками, а рядом с ним шел парнишка лет десяти или около того. Мула вели двое мужчин, одетые очень просто, все в черном и с траурными лентами на рукавах – если бы не эти ленты, их с успехом можно было бы принять за пуритан. У младшего с берета свешивалось кокетливое алое перо, старший шел с непокрытой головой – волосы его были светлыми, какого-то сказочного лунного оттенка... Сердце Джона болезненно сжалось – но этот лунный блеск напомнил ему лишь о том, как давно он предал Мэри земле... Его собака Ки, бегущая сейчас рядом, уже матерая и начинает седеть, собаки Мэри, по имени Кай, давно нет в живых, а у сына Мэри теперь уже есть сын... Джон был приятно удивлен перемене, произошедшей в Томасе, и благодарен за это дочери Леттис. Вероятно, с возрастом Джон стал мягче и сентиментальнее – теперь он уже рад был тому, что Томас остался в усадьбе Морлэнд...
