За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой
– Возможно ли, господин сенатор… Я еще ничем не заслужил такого вознаграждения! – Майкл прятал трясущиеся от радости руки за спину, не решаясь протянуть их и взять огромную сумму у чудаковатого, ей-ей, господина Дункеля. Тем более, всего несколько минут у магазина его встретил господин Штегман и от имени Вольфганга строго предупредил внимательно доглядывать и предупреждать о всех маневрах, которые будет делать Дункель на своей яхте, чтобы уйти от преследования его «Викторией». И тем более, если удастся услышать в его разговоре с детьми или со штурманом что-нибудь «этакое важное…» Короче, хозяин Кельтман приказывал боцману шпионить и доносить о временных владельцах «Изабеллы».
– Ну как же, Майкл! Половину пути мы уже осилили! – серьезно пояснил Отто. – И что для меня эти пятьсот фунтов, когда я отдал столько ради отдыха детей? А размер твоего годового жалованья в сто двадцать фунтов стерлингов я отлично знаю! К тому же мы коллеги по профессии, моряки. Я ведь и сам почти всю жизнь на море, среди этих плавающих мин вожу свой корабль судьбы. Бери, Майкл! И не терзай душу пустяковыми сомнениями… Наш путь не окончен, впереди могут быть всякие непредвиденные обстоятельства, и нам с тобой без полного доверия друг к другу нелегко будет выкарабкаться из хищных лап морского дьявола… если таковой водится там, куда я намерен заглянуть.
Боцман повлажневшими пальцами принял деньги, словно боялся обжечься о новенькие банкноты, оглянулся – не видит ли кто из команды? – рулевой Клаус Кинкель стоял у машины спиной к яхте, снимал ящик, остальные рядом толкались и шутили между собой – спрятал в карман просторных брюк.
– Благодарствую, господин сенатор, от всей семьи поклон вам земной… И готов зам служить верно… – Майкл запнулся на полуфразе, но Дункель не стал его подталкивать к немедленному откровенному разговору, решив, что моряк должен сам «дозреть» и сообщить, какое задание получил от Кельтмана…
Возвратившись из города незадолго до наступления вечерних сумерек, Майкл показал корешок почтового перевода на отправленные в Мельбурн деньги, помялся, ломая в душе последнее, должно быть, препятствие в виде сомнения в собственной честности, внимательно осмотрелся, нет ли рядом кого из моряков, чтобы не подслушали его откровений, доверительно начал разговор:
– Не знаю, господин сенатор, наверно, это злой на вас наговор… Хозяин яхты строго-настрого приказал мне сообщать по радии, что вы намереваетесь делать и каким курсом и куда идти. Будто вы задались целью отыскать какие-то огромные сокровища. И если найдете, то я должен немедленно сообщить ему об этом, указав точные координаты. – Сказал, а лицо словно у висельника, которому уже и петлю накинули на голову, только и осталось, что выбить из-под ног ненадежную опору…
Отто Дункелъ засмеялся, непринужденно тронул боцмана за локоть, принял начатый разговор по душам, а глазами продолжал следить за моряками, которые уставшей походкой направились в трюм яхты умыться и приготовиться к ужину.
– И представь себе такую ситуацию, Майкл! Мы действительно находим эти самые сокровища, поднимаем их на борт яхты, садимся у горы золота и честно делим на всех. На твою долю приходится, скажем, этак тысяч на пятьдесят фунтов стерлингов…
– Ох ты-ы, дьявол меня забери! – Майкл не сумел сдержать вырвавшегося удивления, вытаращил на сенатора глаза, словно не веря в реальность такого чуда. – Я простой моряк, но что такое пятьдесят тысяч – хорошо себе представляю… И что же тогда, господин сенатор, мы делим это золото…
– Что тогда? – переспросил Отто, ликуя в душе – попался-таки боцман на жирный червячок! – вздернул брови, собрав на лбу глубокие скорбные складки. – Тогда ты, выполняя волю Кельтмана, не мешкая бежишь в рубку, вызываешь на связь Мельбурн. Хозяин направляет к нам патрульный корабль с полицией, и какой-нибудь инспектор, вроде этого Паркера на «Виктории», накладывает арест на поднятые нами сокровища… Стало быть, и твои пятьдесят тысяч фунтов отправятся в сейфы банка, только, увы, не на твой лицевой счет! Вот будет смеху всем мельбурнским морякам, когда они узнают об этом! Каждый скажет тебе при встрече: «Ну и молодчага ты, Майкл! Сорвал у судьбы лихой куш, а вернее, кукиш!»
Майкл по-звериному выдохнул из мощной груди воздух, остервенело поскреб ногтями повыше сердца. На широком лице отразились все перипетии душевной борьбы, от растерянности и страха перед хозяином, которому дал слово, и до решимости не упустить единственный, быть может, в жизни шанс разбогатеть и выбраться из трясины вечного полуголодного существования.
– Ну уж не-ет! – вырвалось наконец-то из груди Майкла выстраданное и окончательно принятое решение. – Своего счастливого случая я не упустил бы, господин сенатор… Тем более что добывать сокровища в море – это же не разбойное нападение на пассажирские пароходы в тесных проливах у Филиппин или около Сингапура. И не пиратские налеты на побережье, а то и на отдыхающих туристов, как это случилось с нами у острова Кинга. Тут каждый может искать свой клад, кому как повезет… А с такими деньгами я нашел бы себе местечко на земном шаре. И не обязательно в Мельбурне на глазах этого прижимистого Кельтмана. В Гонконге или в Сингапуре, да и в Сиднее с таким капиталом можно зажить если и не по-королевски, то во всяком случае весьма прилично.
– Вот это истинно мужские слова, Майкл! Сразу виден здравый смысл и твердость характера. Так и будем держать курс, пока Господу Богу будет угодно, пока не придем на нужное место. А пока мы будем искать те сокровища, ты регулярно подавай голос, чтобы Кельтман не скучал. Тем более, что и с «Виктории» ему об этом же будут сообщать. Ну а если и в самом деле Бог поможет нам отыскать сокровища, так Он же, Всевышний и Справедливый, поможет нам сохранить их от длинных лап полиции и поделить по совести… – И перешел на деловой разговор о предстоящем плавании: – Все ли у нас готово к выходу?
Майкл снова едва не принял строевую стойку, ответил:
– Все, господин сенатор! Когда будем сниматься со швартовых?
– Эту ночь
