Евгений Шалашов - Десятый самозванец
Ильзе зарделась еще больше. Не зная, как скрыть свое волнение, она взяла кусок хлеба, стала его лихорадочно жевать, так что быстро подавилась. Тимофей вначале легонько постучал по спине девушки, а потом принялся оглаживать ее спину, плавно переходя на живот и ниже…
— Нет, нет! — испуганно отстранилась Ильзе. — Не надо!
— Почему? — удивился Тимофей. — Разве тебе не понравилось?
— Понравилось! — честно призналась девушка. — Даже очень понравилось. Только, — потупила она глазки, — я теперь боюсь…
— Чего? — изумился Акундинов. — Ты же девство-то свое жениху отдала? Ну так кто узнает-то?
— Другого боюсь! — отстранилась Ильзе, но как-то нехотя, через силу: — Я уже была со своим женихом несколько раз. Помолвка уже оглашена, мы ее не собираемся расторгать. Многие девушки отдаются после помолвки. До свадьбы, бывает, не дотерпеть. Но с вами — это совсем другое. Он никогда не делал того, что делали вы. Теперь я боюсь сравнивать его и вас…
— Ну, милая моя, — усмехнулся Тимоха. — У меня же опыта и терпения побольше, чем у жениха-то твоего. Подожди, он тоже научится.
— А если нет? — с любопытством спросила Ильзе. — Что тогда?
— Ну, либо рога будешь наставлять, либо сама научишь.
— Но это же неприлично! — возмутилась Ильзе. — Он скажет — откуда ты все это знаешь?!
— А ты тихонечко его учи. Не спеши. Скажешь, вот, дорогой, погладь меня тут, а теперь — здесь, — принялся наставлять Тимофей, сопровождая науку действием…
…Ильзе, казавшаяся неприступной, стала прилежной ученицей, так что «учеба» затянулась на несколько дней. Можно было рисковать и дальше, но вот беда — еда и вино заканчивались. Да и, прямо скажем, Тимофей уже и подустал от молодой и азартной любовницы.
Перед тем как покинуть сторожку, ставшую для них пристанищем и приютом, Тимофей решил сделать девушке подарок.
— Ильзе, а сколько не хватает на свадьбу и на все остальное? — поинтересовался он.
— Мы подсчитали, что нужно сорок талеров, — деловито сощурилась невеста. — Мой жених, Клаус, служит истопником во дворце, — пояснила она, — так что он уже накопил десять талеров. И у меня есть десять… Если будем достаточно экономны — года через два или три можем позволить себе пожениться.
Акундинов в порыве щедрости, чего за ним давно не водилось, вытащил из-за пояса кошелек (к карманам он так и не привык!), сказав девушке:
— Так, руки давай, — Тимоха стал отсчитывать монеты, найденные у бандитов: — Один, два, три… Держи все тридцать… — закончил он счет, высыпая деньги в ладони девушки.
Ильзе, вздрогнув от неожиданности, поцеловала вначале руку Тимофея, а потом — его небритую щеку. После этого быстро завернула монеты в какую-то тряпку и спрятала куда-то под юбку. Кажется, от навалившейся радости девушка онемела.
— Ну пошли, что ли? — сказал Акундинов, искоса посматривая на Ильзе. В этот момент он чувствовал себя добрым дядюшкой, который осчастливил племяшку-бесприданницу.
Хотя возвращались они днем, когда все бугорки и коряги хорошо видны, а идти намного легче, но дорога все равно заняла больше времени. Ильзе, страдая от приступа благодарности, решила отблагодарить своего благодетеля прямо сегодня.
— А знаете, господин Йоханн, — сказала девушка, поправляя подол. — Пожалуй, я сама расторгну помолвку с Клаусом.
— Чего так? — удивился Тимофей.
— Зачем мне жених, у которого не хватает денег на свадьбу? — хмыкнула девушка. — А с сорока талерами я смогу выйти замуж за… — задумалась она, но так и не решив, за кого конкретно, уверенно заявила: — Ну, за кого-нибудь побогаче.
— Правильно! — одобрил решение девушки Тимофей, которому в общем-то, было все равно, за кого там выйдет замуж Ильзе или вообще не выйдет.
Когда Тимофей и Ильзе вышли к королевскому охотничьему домику, который выглядел как дворец древнего скандинавского конунга, было уже совсем темно. Только в одном из окон тускло горела свеча. Видимо, старый Олаф читал…
— Интересно, а что бы он сказал королеве? — подумал вслух Акундинов.
— То есть? — не поняла девушка.
— Ну, например, куда мы с тобой девались, — пояснил Тимофей.
— Что-нибудь бы сказал, — пожала плечами Ильзе. — Обо мне бы королева и не вспомнила. Мало ли у нее уборщиц. А вот насчет тебя — сказал бы просто, что ты куда-то уехал. Вот и все. Его же никто не приставлял к тебе сторожем или охранником. Так?
— «Не сторож я брату моему!» — вспомнил Акундинов строчку из Ветхого Завета. — А Олафу я не брат и не сват. Ладненько, — подытожил Тимофей и взглянул на девушку: — Мы сумеем войти незамеченными?
— Есть черный ход, но он всегда заперт. Все слуги, кроме Олафа, спят в пристройке.
— Что же, — задумался Тимофей на минутку, но потом принял решение: — Сделаем так…
Ильзе, подойдя к главному входу, отчаянно забарабанила в дверь:
— Господин Олаф! Впустите меня!
Тимофей, замерший у дверного косяка, слушал, как с той стороны застучали и приблизились деревянные подошвы, а голос Олафа спросил:
— Кто там?
— Господин Олаф, это я, Ильзе! — отозвалась девушка, стараясь, чтобы ее голос был как можно жалостливее. — Со мной господин Йоханн. Он тяжело ранен. Впустите нас!
— Ранен?! — раздался из-за двери голос Олафа, в котором звучала наигранная тревога. — Подожди-ка минутку…
Дверь распахнулась, и на пороге показался старик. Паульсен был в ночной сорочке и колпаке. В одной руке он держал свечу, а в другой — пистолет.
— Где русский? — тревожно спросил старик.
— Туточки я, — ответил Тимофей, нанеся два удара эфесом сабли — один по руке, державшей пистолет, а второй — по лицу господина Паульсена.
Удар был хорош! Еще бы — сколько уж раз приходилось вот так вот бить эфесом — и в боях, и в пьяных трактирных драках.
Старик, выронив оружие, повалился назад, а Тимофей, успев подхватить падающее тело, втащил его внутрь…
Допрос Акундинов проводил прямо в главном зале. Думается, этот каменный пол видывал еще и не такое. Усадив старика на стул и, на всякий случай, связав ему руки за спиной, Тимоха задал первый вопрос:
— Ну, иуда, за сколько ты меня продал? Или бесплатно дружкам решил помочь?
Паульсен, сплюнув кровь вместе с зубом, ответил так, как отвечал бы любой другой:
— Вы, наверное, сошли с ума, господин Йоханн! Я спас вам жизнь, а вы… Каким дружкам, о чем вы говорите? А тебе, Ильзе, — укоризненно посмотрел он на девушку, — должно быть стыдно, что обманула старого человека.
— Ну-ну! — поощрительно сказал Тимофей. — Что еще придумаешь, пень старый?
— Я еще раз повторяю, господин Йоханн, — отвечал старик, глядя честными глазами невинно обиженного человека. — Произошла какая-то ошибка. Я узнал, что вы в опасности, и отправил Ильзе спрятать вас. Вы же ведете себя странно. Я — ветеран королевской армии, и ее величество будет очень недовольна, несмотря на то что вы ее фаворит. Королева не любит, если обижают солдат, которые служили ее отцу.
