Остров Корфу – последний бастион Византии - Евгений Викторович Старшов
Так на Корфу и иные Ионические острова вернулись французы. Верно пишет академик Е.В.Тарле: «Грекам Ионических островов приходилось сразу же отказаться от дарованного им русскими самоуправления, от установленного Ушаковым и поддержанного его преемниками режима полного уважения к их национальной самобытности и перейти под железный скипетр всеевропейского диктатора, ни о каких самоуправлениях своих верноподданных никогда даже и не помышлявшего. А все свои экономические интересы его новые подданные должны были отныне подчинять интересам французских купцов и промышленников… Жители Ионических островов, и в частности острова Корфу, с большой тревогой отнеслись к внезапной передаче их Наполеону. Русских провожали, по единодушным отзывам, с большим горем. Французы быстро свели к нулю дарованное еще Ф.Ф. Ушаковым самоуправление, которое даже в таких совсем «умеренных» дозах было несовместимо с режимом первой империи, а кроме того, морская торговля становилась почти немыслимой из-за английских нападений на новых невольных подданных Наполеона. Вот документ, рисующий последние дни пребывания русских на Корфу: «Лиссабон. 1807 г., ноября 6‐го. Мог ли ты представить, откуда получишь мое письмо? Мы в столице Португалии, а не в России, куда все наше желание стремилось… Буря заставала сюда укрыться, и мы здесь простоим довольно долго. Ты знал, что мы еще были в Корфе, занятой уже французами, с которыми жили не по-приятельски: почти 3 года у нас была война с ними, – трудно скоро себя переломить. Несчастная кампания в Пруссии возвысила французов, но храбрость наших войск заставила их нас уважать. Несносное хвастовство французских офицеров, не бывших в Пруссии и оставшихся в Италии, который составляют теперь здешний гарнизон, до того довело, что были беспрерывные дуэли, и съехать на берег почти всегда влекло к какой-нибудь неприятной истории. То желание было общее – скорее оставить Корфу. Шесть пехотных полков, находившихся в Далмации и на Ионических островах, на купеческих судах перевезены в Венецию. Наш Архипелагский отряд отправился в Россию, и всем кораблям Балтийского флота также велено итти в Россию. 19 сентября оставили навсегда Корфу и с большим сожалением». Очевидец Павел Свиньин пишет: «Не могу умолчать, чтоб не упомянуть о благородном поступке храбрых суллиотов и албанцев, бывших на нашей службе. По занятии французами Корфу они не хотели иначе согласиться на лестные предложения Бертье вступить на службу Наполеона, как по узнании, что они более нам не нужны, и на условии, чтобы не быть никогда употребленными противу русских».
Интересно добавить, что среди русских войск, переправляемых в Россию с Корфу, был и молодой артиллерийский офицер Александр Самойлович Фигнер (1787–1813 гг.) – будущий знаменитый партизан Отечественной войны 1812 г. Об этом свидетельствует его сотоварищ по партизанским действиям – Денис Васильевич Давыдов (1784–1839 гг.) в письме писателю Н.М. Загоскину (тот заинтересовался личностью Фигнера для своего нового романа и просил Давыдова поделиться своими воспоминаниями о нем) в 1830 или 1831 г.: «Всегда он ездил на лошади омундштученной и оседланной французскою сбруей, чрез что легко ему было только что накинуть на себя французский плащ и надеть французскую шляпу, чтобы проезжать между французскими войсками и все видеть своими глазами. Ему для сего способствовало твердое знание и хороший выговор италианского языка, которому он выучился в Неаполе, быв, еще юношею, с нашими войсками, возвращавшимися из Корфу чрез Неаполь».
В многообразии лелеемых Наполеоном после Тильзита планов Корфу вновь начал играть изрядную роль: именно оттуда одна часть его армии (вторая – с Котора) должна была проникнуть на Балканы, а оттуда – на завоевание Персии. Он писал своему генералу Мармону (1774–1852 гг.), сделанному им герцогом Рагузским (кстати, противнику Сенявина по действиям у Каттаро) (пер. с англ. – Е.С.): «Поймите, однако же, что при нынешнем положении вещей потеря Корфу стала бы для Империи величайшим несчастьем, которое только могло бы ее постичь». Однако эти воистину наполеоновские планы не сработали – в 1808 г. началась затяжная война в Испании, а в 1812 г. и последующих Бонапарту явно стало не до Корфу. К 1810 г. английский вице-адмирал Катберт Коллингвуд (1750–1810 гг.), верный соратник Нельсона, без особого сопротивления занял все Ионические острова – кроме Пакси и Корфу. Пакси был занят англичанами в 1814 г., а Корфу держался до самого окончательного падения Наполеона: большой французский гарнизон «высидел» годовую осаду, и сдался только, когда новый французский король Людовик XVIII (1755–1824 гг., правил с 1814 г. с перерывом на знаменитые «Сто дней» в 1815 г.) официально не отдал остров британцам. Они объявили Ионическую республику своим протекторатом, править которой стал особый лорд-комиссар; несмотря на благостно-благонамеренную английскую ложь о спокойствии и процветании, принесенном на острова, регулярные восстания местных жителей, жестоко подавляемые, свидетельствовали об обратном. Особенно повстанцы активизировались во время греческой революции 1821–1829 гг., и если часть обитателей Ионических островов покидала республику и отправлялась сражаться за общегреческое дело, другая часть осталась дома резать англичан. В принципе, дело было общим, только вот Ионическая республика от оккупантов не освободилась. Е.В. Тарле пишет в своей работе, посвященной Средиземноморскому походу Д.Н. Сенявина: «Центральный военно-исторический архив сохранил очень любопытный документ, хорошо показывающий, какую память о себе оставил в греческом народе славный русский адмирал. В разгаре героического освободительного движения против турок в мае 1821 г. в Петербург прибыл греческий гетерист Булгари (характерно, что еще во время штурма Видо на форты Новой крепости Корфу греков вел граф Николай Маркович Булгари; сохранилось письмо адмирала Ушакова к нему от 25 сентября 1800 г., где Федор Федорович благодарит его «за все ваши ко мне ласки, учтивость и за всю верную вашу услугу, ревность и усердие к службе и отечеству вашему, при осаде и взятии Корфу вами оказанные» и надеется, «…что вы всегда стараться будете о спокойствии народа и примером вашим поощрять их… (и) не допустите никого и ни до каких развратов, а особо до напрасного роптания на какое-либо неудовольствие, касающееся Блистательной Порты». Если это не тот самый граф, то, надо полагать, явно родственник – может быть, один из сыновей – поручик Спиридон Николаевич Булгари (ок. 1800 – после 1850 гг., репрессирован за недонесение о готовившемся восстании декабристов) или его брат Яков (? – 1828 г.); оба были членами тайной организации «Филики Этэрия», притом Яков, подвергнувшийся непродолжительному заключению по делу декабристов, был отцом декабриста
