Лучший исторический детектив (СИ) - Цветкова Ирина

— Я оставлю тебе всё это в наследство, — сказала старая графиня. — Потому что больше некому. Хорошо, что ты пришла сюда, теперь я знаю, что после меня останется живая ветвь продолжения рода. Ты получишь всё движимое и недвижимое имущество графов Невельских.

Что ж, и это неплохо. Так завершилась их встреча, после которой они долго не виделись. Прабабушка, как и Агата, не выходила в столовую, они по привычке принимали пищу у себя в покоях. Лиля одна сидела в пустынной столовой за огромным дубовым столом, представляя, как прежде здесь сиживали члены семьи Невельских. Наверное, тогда здесь было оживлённо и радостно. А сейчас стол был сервирован лишь на одну её персону, стулья же, одетые в строгие белоснежные чехлы, сиротливо ютились вокруг стола. Лиля снисходительно принимала заботу челяди, когда за ней ухаживали за столом, но всё это было лишь ожиданием увидеть прабабушку. Всякий раз, выходя к столу, она надеялась встретить там Эльжбету Брониславовну. Зов крови сказывался — впервые увидев прабабушку, она почувствовала к ней такую тягу, такое желание сближения и стремление быть с ней рядом ежедневно, ежечасно, что бороться с этими вожделениями ей совсем не хотелось. Она так давно была сиротой, что теперь просто нуждалась в родном человеке, в его заинтересованном взгляде, во внимательном выслушивании её истории, в поддержке, в ласке… Познакомившись с родной прабабушкой, Лиля почувствовала, что перед ней будто открылся новый мир, дотоле неведомый ей. И она спешила воспользоваться этим, наверстать упущенное за многие годы, за всю жизнь…

Дни шли за днями, а Лиля всё также сидела одна в столовой либо бродила по гулким пустынным коридорам старого замка Невельских и по аллеям их парка. Прабабушка не выходила из своих покоев, как и Агата; Лиля ждала их, но понимала, что здоровье не позволяет им этого. И она готова была их ждать сколько угодно, оттого и не спешила уехать. Лиля уже чувствовала кровную связь с этими людьми, которая повязала их и не отпускала.

Однажды во время завтрака Лиля услышала звук инвалидной коляски. Она приободрилась в надежде вновь увидеть прабабушку и поговорить с ней, может, прильнуть к её груди, почувствовать объятия родного человека… Высокие двухстворчатые двери распахнулись и дворецкий Кондратий Фомич ввёз Эльжбету Брониславовну на коляске. А она, увидев Лилю, с удивлением распахнула глаза.

— У нас гости? Кондратка, — обернулась она к дворецкому, — ты почему не предупредил, что у нас гости? Я бы подготовилась.

Потом она участливо обратилась к Лиле.

— А вы кто будете? Как вас зовут? Откуда вы к нам?

Вилка застыла в руке у Лили. Кажется, она запамятовала все слова русского языка. Она потеряла дар речи и ошеломлённо и растерянно смотрела на старушку. И почувствовала, что снова стала сиротой, девочкой, у которой нет никого, ни одной родной души на свете…

Готовясь к отъезду, она спросила у дворецкого, давно ли он служит в этом доме.

— Да уж, почитай, шесть десятков годков я тут. Седьмой десяток пошёл, — ответствовал он.

Лиля усомнилась — ведь её дворецкий тоже служил здесь.

— Ты что-то путаешь, — сказала она. — Тут был другой дворецкий.

— Помилуйте! — взмолился старик. — Я очень давно служу в доме Невельских, но никаких других дворецких здесь не видал. До меня это место занимал мой отец, а ещё раньше мой дед. Потом дворецким здесь стал я.

Наверное, он по возрасту так же всё путает, как и старая графиня Эльжбета Брониславовна, решила она.

— Послушай, я лично знаю человека, который служил в этом доме дворецким, — напористо заявила она.

— Позвольте поинтересоваться, какова же фамилия этого человека? — произнёс Кондратий Фомич.

Лиля уже открыла было рот, чтобы ответить на вопрос старика и… И вдруг поняла, что она не знает фамилии своего дворецкого. И имени тоже. Она всегда звала его дворецким. И даже документов его никогда не видела — всеми их бумагами заведовал он. Он выправлял паспорта и держал их у себя, а Лиля никогда не касалась этих проблем — ей это было не нужно, этим занимался исключительно он.

Она вспомнила, как её удивило то, что когда она собиралась на родину, он не выразил желания ехать с ней. Лиля думала, что он непременно захочет поехать в места, где прошла его молодость, а ей придётся его отговаривать — ведь кто-то должен заниматься их финансовыми делами и контролем постройки заказанного ею корабля на судоверфи. Но он не проявил тогда готовности отправиться в Гродненскую губернию, и это слегка огорошило её — но и порадовало: не пришлось его уговаривать и переубеждать в обратном, чтобы он остался.

Есть ли связь между этими двумя фактами?

Лиля оставила без ответа вопрос старика.

Покидая дом Невельских, она напоследок оглянулась, бросив взгляд на портрет графини Невельской. Этот манящий взор, завлекающий в какую-то неизвестность… Чувствуя на себе это взгляд, забываешь, куда и зачем идёшь. Вот и ей захотелось остаться и никуда не уезжать. Но она мужественно собрала все свои внутренние силы и шагнула за порог.

Впереди был Питер. Лиля намеревалась присмотреться к городу, который по праву рождения принадлежал ей.

Возвращение Лили из путешествия на историческую родину совпало с неприятным событием: дворецкий ей сообщил, что Наташа пропала. Она ушла из дому и не воротилась назад. Её ждали, надеялись, но она так и не пришла. Её вещи, купленные на деньги Лили, также исчезли вместе с ней, а это означало лишь одно: она по собственному желанию покинула их гостеприимный дом. А для чего? Куда она направилась? Может, домой, к матери, в своё имение?

Лиля была удивлена новостью. Но заявлять в полицию они не намеревались: ни к чему привлекать её внимание к себе. Ведь начнут копать, эдак и выплывет, что Наташа никакая вовсе и не племянница Лиле, а там и ещё чего-нибудь нароют ищейки из того, чего им знать не положено.

С тех пор прошло время, а весточек от Наташи так и не было. Лиля переживала, не случилось ли беды с неопытной девицей. Она вновь и вновь расспрашивала дворецкого о последних днях Наташи в их доме, не сказал ли он ей чего обидного, отчего она могла бы уйти, раздосадовавшись. Нет, он отрицал подобные инсинуации, даже сам обижался от таких предположений. Не было никаких к тому предпосылок, а она ушла.

Но полиция, которую не ждали, сама заявилась к ним в дом. Генерал-майор Суханов из губернского жандармского управления приехал в пролётке. Он попросил доложить госпоже о его приезде и его настоятельной просьбе принять его.

Когда Лиле сообщили о визите генерал-майора, у неё ёкнуло сердце, но, не зная за собой грехов, она приказала пустить его в гостиную.

— Я его там приму, — сказала она.

Выйдя к визитёру, она деланно высокопарно обратилась к нему:

— Чем обязана?

— Моё почтение, сударыня, — забормотал Суханов. Он знал, что эта молодая женщина — гордость его города, ею грезят многие мужчины, а женщины завидуют и мечтают хоть капельку походить на неё. О ней писали в газетах, она была украшением всех балов и званых вечеров, где мужчины едва не в очередь становились за право пригласить её на танец, но она шла на паркет лишь с избранными, а он вот так запросто пришёл к ней и должен говорить ей неприятные вещи. — Прошу прощения за вторжение, но вынужден был зайти к вам домой, чтобы не пришлось вызывать вас в участок, это привлекло бы ненужное внимание досужих сплетников. Думаю, вам это не нужно.

— Чем же я так понадобилась нашей славной полиции и жандармерии? — игриво спросила Лиля, в уме лихорадочно перебирая всё, что могло бы её скомпрометировать в глазах правосудия.

— Видите ли, — видно было, что генерал-майор пытается подбирать слова, чтобы как можно деликатнее выразить свою мысль, — недавно ограбили банк господина Коломойского. Вынесли много денег и других ценностей, находящихся на хранении в банке. И… понимаете ли… на месте преступления была обнаружена ваша заколка для волос.

Закончив говорить, Суханов облегчённо выдохнул. Лиля недоумённо воззрилась на него.