Алексей Кулаков - Оружейникъ
– Александр Яковлевич, так когда же мы начнем испытания?
А вот подполковника Рослякова больше всего волновал именно этот вопрос. Поскольку его самого уже просто достали вопросами, а также очень толстыми намеками – и начальники отрядов-«испытателей», и господа офицеры, желающие каким-либо образом примазаться к процессу. Причем, как правило, эти самые офицеры упорно не желали понимать, что новинок на всех не хватит.
– Насколько я знаю, все необходимое уже давно отгружено в вагоны и с неделю как отправлено. Так что, Валериан Петрович, вопрос не ко мне, а к служащим Варшавской железной дороги.
На лице подполковника возникло такое кровожадное выражение, что князь даже немного посочувствовал будущим жертвам Рослякова. И еще больше – себе, так как ни сбежать, ни как-то иначе сократить свое участие в неотвратимо приближающихся бальных танцульках был совершенно не властен.
– Господа!
Убедившись, что привлек к себе достаточно внимания, полковник Толкушкин намекающе поглядел на большие настенные часы, громогласно напомнил подчиненным, что бал начинается через каких-нибудь полчаса, и предложил дружно освободить столы. Но не просто так, а сходить в курительную комнату, подышать свежим никотином – так сказать, набраться свежих сил и здоровья перед танцами. Заметив, что князь Агренев убрал с колен салфетку и собирается присоединиться к остальным офицерам, начштаба негромко попросил не торопиться. Ротмистр Николаев, кстати, тоже никуда не ушел – наоборот, даже пересел поближе и первым завел разговор:
– Князь, первым делом я хотел бы поблагодарить вас за пистолеты. В смысле за поставки с вашей фабрики. Редко какой офицер нашей с вами бригады не обзавелся «орлом» или «плеткой». Некоторые так и тем, и другим, да-с!
– Право же, не стоит благодарности господа. Тем более что мне это почти ничего не стоило.
Ротмистр помялся, глянул на начальство (которое тут же отгородилось от него бокалом шампанского) и перешел к главному:
– Князь, скажите, а нельзя ли их продолжить? Разумеется, уже на более выгодных для вас условиях?
Фабрикант слегка картинно округлил брови и с подобающим в такой ситуации недоумением ответил:
– Это вполне возможно. Но ведь вы сказали, что офицеры НАШЕЙ бригады пистолетами обеспеченны?
– Конечно, и от своих слов не отказываюсь. Но видите ли, в чем дело. У нашего бригадного казначея появилась любопытная идейка. Суть ее в том, что…
Что офицеры в остальных пограничных бригадах (и прочих армейских частях) тоже желали приобщиться к новинкам оружейного рынка. Так желали, что время от времени в штаб бригады приезжали целые делегации от соседей с просьбой поделиться десятком-другим самозарядных пистолей. Не бесплатно конечно же. И так регулярно просили, с такой прямо-таки настойчивостью и экспрессией, что подумалось полковнику… пардон, конечно же бригадному казначею, а не организовать ли в своей части офицерское экономическое общество? С небольшой такой лавкой исключительно для своих, так сказать, белой служилой косточки. В таком магазине все страждущие могли бы спокойно прицениться, повертеть смертоносные игрушки в руках и даже пострелять в тире, расположенном в подвале собрания. После чего без малейших проволочек и от всей души потратиться на продукцию Сестрорецкой оружейной фабрики, причем по нормальным ценам. А возможно, что даже и в рассрочку – и им польза, и в кассу взаимопомощи что-то да упадет. Так, малость ничтожная: двугривенный с пистолета или там пятачок со стандартной пачки патронов. И все довольны: господа офицеры покупкой, а бригадный казначей стабильным пополнением кассы. Осталось только уговорить князя Агренева.
– Считайте, что уже уговорили. Что требуется от меня?
– То есть вы окажете нам свою поддержку?
– Разумеется! Более того, господа, я предлагаю несколько расширить идею нашего казначея. – Александр поглядел на начальника штаба, полностью поглощенного внимательнейшим изучением этикеток на бутылках, и подчеркнул: – Очень, очень полезную и своевременную идею. Так вот, я считаю, что одного магазина будет явно недостаточно, и очень даже к месту будет устроить несколько его отделений.
– А нельзя ли поточнее? Сколько именно?
– По числу пограничных бригад.
«Для начала. А потом, когда наладите дело и захотите расшириться, опять придете ко мне – уговаривать и рисовать блестящие перспективы. Уговорите, конечно, и я опять вложусь, деньгами и уже своими людьми. И опять. А через год или два у меня появится еще один инструмент влияния».
Похоже, господа офицеры так до конца и не поняли всех перспектив того, что сами же предложили бывшему сослуживцу. Вернее, того, во что все это может вылиться, если в каждой военной части будет отделение офицерского экономического общества. Поначалу Ченстоховского. А со временем просто – Офицерского экономического общества Российской императорской армии.
– Разумеется, такое дело требует некоторых трат, но я с радостью возьму их на себя. Вы ведь не против?
Полковник Толкушкин, в течение всего разговора так и не отпивший ни одного глотка «Рёдерера», тут же исправился, одним махом уполовинив бокал. После чего с большим облегчением признался:
– Не буду скрывать, Александр Яковлевич, некоторым образом мы на это и рассчитывали. Ну что же, нас ждут в курительной комнате…
Бал. Как много в этом звуке для сердца офицерского слилось, как много в нем отозвалось! Большая бальная зала Офицерского собрания, в обычные дни холодно-официальная и гремящая неуютным эхом из-под ног, казалась всем, кто по ней проходил, просто-таки громадной. В дни праздничные – просто большой, но уже вполне уютной. И только один-два раза в году она заполнялась до упора: господами офицерами и приглашенными гостями, украшалась живыми цветами и приобретала ту неповторимую в обычные дни обстановку важного присутственного места, того самого, о котором помнят и через полжизни. Ах этот бал! Мужественные офицеры в красивой парадно-выходной форме, время от времени подкручивая усы, перестреливались глазами с не менее красиво наряженными девицами и даже замужними дамами – пока их мужья глядели с вожделением на чужих жен и дочерей. Изящные фигуры танцоров в центре залы, нескончаемые разговоры и смешки по краям и не менее нескончаемый флирт, придающий любому публичному мероприятию тот особый, незабываемо-пряный вкус настоящей светской жизни. Редко, очень редко свет от больших окон собрания лился на улицу всю ночь, проезд и все окрестности заставлялись экипажами, и любой желающий мог подойти к ограде и послушать едва слышный гул голосов и чарующую музыку вальса.
