Вера Космолинская - Драконье царство

— Мы сберегали силы. И нам не нужна долгая война. А за наступающую зиму пусть заплатят проигравшие… почему ты смеешься?

— Просто ты снял камень с моей души, Константин. Я благодарен тебе за это.

— Этот камень — твоя корона?

— Ты даже не догадываешься, насколько можешь быть близок к истине.

— Давай я расскажу тебе, что происходит? Ты обманщик. Тебе ничего не стоит воодушевить людей, обманув их, но у тебя нет никакой настоящей силы. И опомнившись, каждый поймет это. Что колдуны — только ширма, очарование и устрашение для глупцов. Твоя победоносность — удача игрока, который всякий раз может проиграть, стоит удаче отвернуться. Ты можешь взять наглостью, но ты не можешь построить ничего крепкого, на века, на это тебе не хватит ни хваленого духа, ни удачи. Так кто же тут должен быть королем? Не говоря уже о том… что ты и впрямь всего лишь самозванец. Даже если это на самом деле не так. Но теперь, когда есть Мордред, все пошатнулось, не правда ли? А тебе даже не хватило ума от него избавиться. Почему? Смешная жалость? Но не можете же вы оба быть настоящими. Вы оба появились из ниоткуда — и ты, точно так же как этот никому не нужный подкидыш. Мало ли ублюдков в Британии, похожих на Утера? Да и в его собственном происхождении, кто может быть уверен?

— Смешная жалость? — поинтересовался я, проигнорировав пока все остальное. — Ну а если бы избавился — разве это не говорило бы о том, что он мог быть настоящим, и пал жертвой самопровозглашенного тирана? И что вовсе — я подменил его после того, как он выиграл столько битв, и на самом деле — он вытащил меч из камня, а не я — я всего лишь двойник. И тогда у вас был бы повод начать эту справедливую войну во имя него.

— Справедливо! Так или иначе, от самого его появления мы в выигрыше. Знаешь, что сказал однажды Маэгон?

«Тебя погубит твоя собственная тень».

— Что тебя погубит твоя собственная тень. И это было верное пророчество.

— Я это слышал, — кивнул я. — Но кое в чем он здорово просчитался. Он сказал, что меня назовут королем зимы. Но на деле, меня назовут королем лета.

— Потому что всего лишь одного лета! Да тут ты прав! — усмехнулся он, его глаза так и лучились свирепым довольством.

— Я прав, а Маэгон — нет. Значит, он мог ошибаться и во всем прочем.

— Брось, Артур, — фыркнул он с презрением, — на меня эти штуки не действуют!

— Так Артур или Мордред? — повторил я вкрадчиво.

— Будет забавно, если ты умрешь Мордредом! Потому что Артур — свидетельствую я! — уже мертв. Но Мордред еще может протянуть немного, ведь он не может причинить нам никакого вреда, в то время, что ему осталось, правда? Ты все еще хочешь поговорить с моим отцом? Уверен, это тоже будет забавно!

В палатке Кадора, куда мы вошли, разыгрывая психоделическую идиллию при «плохой игре» и столь откровенных беседах, было светло и почти не душно. Воздух хорошо проходил через плотную белую ткань. Сам Кадор выказывал чрезвычайную занятость, согнувшись над походным столиком и сосредоточенно что-то выписывая — перо так и скрипело по пергаменту.

— Своя версия хроники событий? — поинтересовался я вместо приветствия.

Кадор поднял укоризненный взгляд и склонил перо горизонтально. Выглядел он, как будто, расстроенным.

— Что ты пытаешься мне доказать, мальчик? Что ты такой уж дар богов, что можешь делать все, что тебе заблагорассудится? Даже прыгнуть с башни, и они все равно сохранят тебя? Посмотри, как ты безрассуден. Так для чего нужна моя армия? Чтобы защитить Британию, когда ей придется расплачиваться за твою беспечность.

— Я не спрашиваю у тебя оправданий.

— Оправданий?! — лицо Кадора резко потемнело. Но ненадолго. Он шумно втянул воздух ноздрями, но на этом его вспышка улеглась. Константин только презрительно фыркнул, стоя у меня за плечом.

Кадор раздраженно отбросил перо.

— Зачем ты приехал сюда? — спросил он.

— Затем, чтобы сказать, что против меня тебе не нужна твоя армия. Как видишь, я прибыл без своей.

— Я вижу, — отозвался Кадор уныло, выдержав долгую паузу. — Ты так и собираешься всю жизнь протянуть на каких-то фокусах?

— Ну, если верить Константину, то недолго осталось, верно? — засмеялся я возмутительно беспечно.

Кадор посмотрел на нас обоих одинаково неодобрительным взглядом.

— Это совсем не весело!

— Если весело мне — почему же вдруг не весело вам?

— Прекрати это! — рявкнул Кадор, негромко, но со страстью, пару раз у него конвульсивно дернулась щека. — Тебе нечего предъявить нам кроме твоей наглости!

— Которой вы продолжаете бояться прямо сейчас, не так ли? Потому что это заставляет вас думать, что вы не видите чего-то, что вижу я, и что позволяет мне вести себя подобным образом.

— И что же ты видишь? Нет, я понимаю, ты все равно не расскажешь, потому что тебе нечего сказать.

— Ошибаешься. Кое-что я могу сказать. — Я похлопал ладонью по рукояти Экскалибура. — Я могу предсказать некоторые события, которые могут произойти, а могут и не произойти, если вы сами не дадите им ход, но если вы бросите шар, он покатится подобным образом: да, я даю вам сейчас кажущееся преимущество, вслух соглашаясь, что я — Мордред. Это дает вам возможность избавиться от меня безнаказанно, потому что — кто такой Мордред? А я наверняка к тому же склонял вас к измене, и таким образом вы доказали верность своему родичу Артуру, уничтожив предателя и искусителя.

— А ты пытался!.. — негромко злорадно воскликнул Константин.

— Именно. Это было так забавно. Но далее. Еще преимущество — вы получите этот меч. Который предатель украл у Артура и который вы, конечно, бережно сохраните. Но — будете ли вы отдавать его тому, кто якобы должен считаться в таком случае Артуром? Если вы не отдадите его, а «Артур» окажется никак не в силах подтвердить свою силу — значит, он утратил ее, когда утратил этот меч, а вместе с ним и милость богов. Пока все так?

— Восхитительно! — возбужденно признал Константин, поддернув поближе складной стульчик и усевшись на него с видом ценителя в партере, его глаза горели кровожадным восторгом, смешанным со странной симпатией.

— А он, между тем, не посмеет признаться, что он — не я. Разве не должен будет он попытаться исправить положение? И между тем — покажет свою полную несостоятельность. Но. Если он все-таки признается, кто он, и в том, что вы убили настоящего Артура; и если даже не он, а все остальные откажутся признавать его мной, вы окажетесь если не предателями, то глупцами, что еще хуже, и кто угодно сочтет себя вправе воспользоваться вашей глупостью. Да, конечно, у вас будет меч, но все будут знать, как он вам достался. Потому что вы, как будто, «ошиблись». И после того, как началось это лето, вы доставите всем массу разочарований, и массу удовольствия врагам Британии, которые радостно встрепенутся, тогда как возможные союзники совсем не будут в радости и дух их падет ниже некуда.