Кирилл Кириллов - Земля ягуара
– В бывшем кабинете королевского нотариуса. Комната дона Эрнана выгорела вся. В нее попали несколько горшков с зажигательной смесью, – затараторил юноша.
Ромка отмахнулся от него как от навязчивой мухи. Ноги слушались плохо, их приходилось буквально отрывать от земли. Странно, до этого он и не думал, что в теле есть столько мускулов, способных болеть. Он пересек двор и открыл дверь.
В небольшую комнату набилось около десяти капитанов, закопченных, пахнущих недавним боем, с диким блеском в глазах. На одном краю стола сидел Кортес, на другом – сеньор Вилья-старший, уже без привычной шапочки.
Он выглядел очень уставшим и постаревшим. Под глазами залегли темные круги, лоб бороздили глубокие морщины. Редеющие волосы на темени разбежались, четко обрисовав лысину, подчеркиваемую черными прядками над ушами. Он поднял на сына мутноватый взгляд, сделал движение, чтоб бросится навстречу, обнять, но не решился, только коротко кивнул. Сердце Ромки кольнула тонкая иголочка обиды.
– Но акведук, подающий воду из Тескоко, далеко, – отец продолжил разговор, прерванный появлением сына.
– А выкопать колодец?
– Уже пытались. Здесь очень твердая скала. Даже яму под забором, достаточную, чтоб кошка протиснулась, к утру прокопать не удастся.
– А ворота и калитки? – спросил кто-то.
– Они все выходят в город. Если около них не выставлена стража, то все равно далеко по улицам уйти не удастся.
– С чего вы так уверены в этом?
– Я сам разрабатывал план осады дворца на тот случай, если кто-то из моих… – Бывший властитель империи помялся, подбирая слово. – Из моих родственников захотел бы захватить власть, окопавшись в этих стенах.
– И каков выход? – спросил Кортес.
– Никакого, – грустно ответил сеньор Вилья. – Для пополнения запасов воды надо пробиться до колодца, но сколько там можно начерпать? Еды… Мы можем съесть убитых, но надо это делать быстро, пока трупный яд не начал действовать.
– А если попробовать заключить с ними почетный мир, выйти с оружием и добычей под белым флагом? – спросил кто-то из новичков.
– Они согласятся, а потом нападут, свяжут и принесут в жертву, – зло ответил Альварадо, голова которого была замотана платком, сочащимся кровью.
– Я думаю, нам стоит попробовать прорваться, – подал голос де Ордас. – В плотном строю можно пройти по улицам до дворца Мотекусомы и там закрепиться. Припасов внутри столько, что хватит на год.
– А как же раненые? – услышал Ромка свой сухой и надтреснутый голос и огляделся.
Никто не вскочил с места, не стал спрашивать, что тут делает этот предатель. Ну и ладно.
– Тех, кто может ходить, возьмем с собой, поставим в центр и будем прикрывать по мере сил. Остальных занесем на стены, пусть держатся сколько смогут. Не думаю, что индейцы будут отвлекаться на них. Если только потом, когда мы все погибнем.
– А артиллерия? – спросил Меса. – В уличном бою мы вряд ли удержим фальконеты, да и кто их будет тащить? Со стены они тоже не большие помощницы, только до первого поворота.
– Оставьте их здесь и идите с пехотой, – недовольно буркнул де Ордас.
– Оставить пушки – подписать себе смертный приговор, – мрачно проговорил Кортес. – Не сейчас, так чуть позже. Я предлагаю вылазку. Возьмем сотен пять, кто покрепче. Кавалерия выйдет через боковую калитку и рейдами прорежет пару улиц, за ней пойдут стрелки под прикрытием пехоты. В дополнение к своей каждый возьмет по фляжке у раненого.
– Когда выступаем? – спросил кто-то из капитанов Нарваэса.
Все посмотрели на Вилью-старшего.
– Ходу туда пятнадцать минут, но с боями это может занять час и больше. До рассвета часов пять. Через полчаса нужно выступить. Я так думаю.
– Быть по сему, – ладонью припечатал к столу решение Кортес. – Собираем людей. Дон Рамон, пойдете во главе меченосцев.
Ромка удивленно вскинул брови, но возражать не стал. Парень не хотел в этом признаваться даже себе самому, но слова Кортеса ему очень польстили.
Через пятнадцать минут молодой человек выходил из ворот на острие клина, в который построился его отряд. Город встретил конкистадоров неприветливо. Брошенные дома слепо пялились на них глазами пустых оконных проемов. Улицы щерились зубами частоколов, перегораживающих их. На далеких пирамидах метались на ветру рваные языки жертвенных костров. Доносился далекий рокот барабанов.
Врага видно не было. Неужели индейцы опять ушли? Они подумали, что раненый и загнанный в угол зверь слишком опасен, или решили уморить врага жаждой и голодом? Скорее всего, и то и другое.
За спиной послышался стук копыт. Кавалерия вышла из ворот и двигается по соседней улице. Никого? Ничего? Нет, это слишком хорошо, чтоб быть правдой. Скорее всего… Накликал!
Чуть впереди, как раз там, где должны были в этот момент находиться кавалеристы, послышался боевой клич мешиков.
– Сантьяго! – ответил им рев сотни испанских глоток.
Шум битвы заметался в узких переулках, нарастая и ширясь. Идти на помощь? А вдруг это ловушка!
На крышах окрестных домов появились толпы индейцев. Они стояли так плотно, что между бронзовыми телами не было не единого просвета. По шлемам и щитам солдат забарабанили десятки камней и наконечников. На улицу выплеснулась раскрашенная орущая толпа и как безумная бросилась вперед. Заговорили аркебузы и арбалеты, снося каждым выстрелом сразу несколько человек, но это было все равно что стрелять в море.
Из переулков выбегали все новые и новые мешики, потрясая дубинками и копьями. Как волна накатились они на линию солдат, поблескивающую кирасами и шлемами.
Ударили копья, рубанули алебарды, заработали мечи, перемалывая волну в кровавую пену. Задние туземцы напирали на передних, буквально насаживая их на острия. Они лезли по телам, наскакивали сверху, пытались подкатиться под ноги. Ромка отмахивался шпагой, даже особо не целясь. В такой свалке промахнуться было невозможно. Главное, чтоб оружие не увязло во вражеской плоти.
Ответные удары градом сыпались на Ромкину кирасу. Скрипели ремни, жалобно повизгивало железо, когда по нему проходился острый наконечник. Каждое отдельное попадание наносило малый урон, но Ромка понимал, что до бесконечности это продолжаться не может. Скоро его амуниция либо свалится, либо погнется так, что будет не защищать тело, а сковывать движения. Тогда он станет беззащитен и кто-то из мешиков сможет отведать его мяса за очередной жертвенной трапезой.
Отсюда надо было выбираться. Но как? Испанцы, приученные драться в строю, намертво вросли в брусчатку мостовой. Отходить было опасно, а вперед продвинуться невозможно. Слишком плотной оказалась стена человеческих тел.
