Наследие войны - Уилбур Смит
- ‘Мы можем быть друзьями, - сказал Герхард. - Сегодня прекрасный день. Трава зеленая, вид великолепный, женщины красивые и очаровательные. Пусть будущее само о себе позаботится. А пока мы забрались достаточно высоко на холм, и я нес эту корзину так долго, что у меня вот-вот отвалится рука.
- ‘Ты должен был носить его на голове, как африканец, - сказала Вангари. ‘Гораздо проще.
- ‘Теперь она говорит мне!
Они остановились, и все разговоры о политике прекратились, когда они посмотрели вниз с вершины Примроуз-Хилл и увидели вид на горизонт Лондона. Был виден купол собора Святого Павла и Биг-Бен.
Шафран открыла корзину и достала клетчатое одеяло для пикника, на котором разложила тарелки, ножи и вилки. Затем последовали четыре хрустальных бокала, а за ними бутылка шампанского, завернутая во влажную ткань, чтобы она не остыла. Герхард откупорил пробку, налил каждому по бокалу, и они выпили за успех Бенджамина и Вангари.
Затем Шафран заставила Бенджамина и Вангари изумленно распахнуть глаза, когда она открыла ряд жиронепроницаемых бумажных пакетов, в которых лежали ломтики копченого лосося и ростбифа, свежие помидоры, хрустящая буханка домашнего хлеба из муки грубого помола, полдюжины больших коричневых сваренных вкрутую яиц и пучок клубники.
- Откуда у тебя такая еда? - спросила Вангари. - Еда в Англии ужасная, а нормирование ... фу!
- У меня есть английские и шотландские кузены, которые живут на больших фермах. Я позвонила им пару дней назад и сказала, что мне нужны срочные припасы, и они отправили их ночными поездами.
- Как долго вы здесь пробудете? - спросила Вангари.
- Мы пробудем в Англии всего пару дней, - сказала Шафран, - а потом переедем в Германию.
- ‘У меня есть семейное дело, которым надо заняться, - сказал Герхард. - И боюсь, что, в отличие от этого восхитительного случая, это будет не пикник.
***
Крикет традиционно рассматривался как своеобразный английский вид спорта, в который играют джентльмены, одетые в белое, которые прерывают игру перерывами на обед и чай. Правила были непонятны, но соблюдались безукоризненно. Зрители молча наблюдали за происходящим, вежливо аплодируя хорошей игре даже той команды, против которой выступали. Но что было также английским, хотя и менее очевидным для случайного зрителя, так это то, что под своей цивилизованной оболочкой крикет был опасным, даже жестоким видом спорта. Котелок имел полное право целиться очень тяжелым мячом в голову бэтсмена или в более тонкие части его тела с особым намерением ударить по ним как можно больнее.
Такая битва происходила в Кенийском Белом нагорье в загородном клубе "Ванджохи", или "Ванджо", как его называли члены клуба, где проходил ежегодный матч между Первыми Одиннадцатью членами клуба и командой чиновников из Дома правительства, колониальной администрации в Найроби. Африканское солнце ярко освещало безукоризненно подстриженный газон крикетного поля клуба. Холмистые коричневые холмы тянулись к Абердарским горам на горизонте. Слуги-туземцы в униформе предлагали элегантно одетым зрителям послеобеденный чай или что-нибудь покрепче, если они предпочитали.
Тем временем в середине поля крупный сердитый мужчина по имени Билли Аткинсон шел к концу своего разбега, откидывая со лба выбившуюся прядь потных черных волос. Билли Аткинсон был секретным оружием Ванджо. Йоркширец по происхождению, он был самым быстрым котелком в Восточной Африке и самым подлым.
Человек, стоявший перед ним, выглядел так же превосходно, как пожилая старая дева, поднимающаяся на боксерский ринг, чтобы встретиться лицом к лицу с чемпионом мира в тяжелом весе. Рональд Стэннард был невысоким, тощим и узкоплечим. Его глаза смотрели из-под круглых очков Национального здравоохранения. Его редеющие рыжевато-светлые волосы скрывала старая, изъеденная молью кепка для крикета.
Леон и Гарриет Кортни стояли в тени веранды, обрамлявшей крикетный павильон с одной стороны площадки.
- Послушай, дорогой. Стэннард скоро получит свои пятьдесят, - сказала Гарриет. - Заметьт, на Аткинсона это не произвело особого впечатления.
Незадолго до этого, когда Стэннард вышел сражаться, Аткинсон подошел к нему огромной массой мускулов и угрозы и зарычал: - Я собираюсь сбить эту чертову глыбу.
Стэннард не ответил. Он привык иметь дело с хулиганами. С самого первого дня в школе грубые мальчишки использовали его в качестве живого боксера. В возрасте одиннадцати лет, вынужденный против своей воли принимать участие в уроках крикета, он обнаружил, к своему удивлению и удивлению всех остальных, что у него есть природный дар к игре - сочетание координации рук и глаз, равновесия и времени, которому нельзя научить. Этот талант привел его в школьную команду и заставил замолчать его преследователей. Теперь он нашел ей хорошее применение во взрослой жизни.
Как бы быстро Аткинсон ни метался, Стэннард разбил его вдребезги. Наименее спортивные зрители были разбужены от своих закусок и сплетен, чтобы обратить внимание на то, как этот маловероятный образец прогремел сорок восемь пробегов, два из которых не дотягивали до знакового счета в пятьдесят.
Леон был рад отвлечься. Он посещал Ванджо как можно реже. Это место хранило слишком много воспоминаний. Он все еще чувствовал гордость, наблюдая, как семилетняя Шафран участвует здесь в соревнованиях по конкуру, в которых она была самой молодой участницей и была на волосок от победы. Но точно так же он никогда не избавлялся от ужасной боли, наблюдая, как его первая жена Ева страдает от смертельного выкидыша. Он видел ее, лежащую в агонии на деревянном обеденном столе, ее конечности дергались в припадке, вызванном эклампсией, ее жизненная сила утекала прямо у него на глазах. Каждый раз, когда он возвращался в Ванджо, этот образ был более ярким, чем в прошлый.
Однако в клубе происходили события, которых нельзя было избежать, если хочешь оставаться частью кенийского общества, и это было одно из них. Все крупные землевладельцы региона прибыли посмотреть на этот матч вместе с женами и детьми. Многие из самых высокопоставленных людей из Дома правительства пришли посмотреть на свою команду. Председатель Загородного клуба Ванджохи, сэр Персиваль Поттер, устраивал после этого ужин-танцы. Бизнес будет вестись за виски, коньяком и джином с тоником. Будут распространяться последние политические сплетни. Возможность для Леона собрать информацию и высказать свое мнение была слишком хороша, чтобы ее упустить.
До сих пор речь шла о волнениях в общине кикуйю и растущем влиянии Мау-мау, особенно среди молодых людей племени. Большую часть дня Леон провел в раздумьях, гадая, попадут ли под их
