Княжич Олекса. Сказ второй - Анна Архипова
— Твоя правда, — согласился с его доводами княжич. — Лучше взять сотню ратников для надежности.
Тиун Яким, прислушивавшийся к их разговору, поспешил вмешаться:
— Куда же ты засобирался, княжич? — спросил он растерянно.
— Я с малой дружиной отправлюсь проверить остроги, что выстроены на границах с латинянами. Нельзя откладывать на потом этот вопрос, ежели грозит нам опасность от латинских собак! — пояснил Александр, обернувшись к тиуну. — К тому же ранее уже докладывали мне, что часть из них находятся в упадке, а какие и вовсе брошены стражниками. Нужно убедиться в этом воочию. А в Новугороде пусть Андрей останется наместником, покуда меня нет.
— Негоже тебе, княжич, в твоем-то возрасте, да еще без благословения отца отправляться на такие дела! — запротестовал Яким Матвеевич немедленно. — Князь Ярослав строго повелел мне беречь тебя, Александр, и брата твоего Андрея от любой опасности! Не можешь ты отправляться с дружиной в поход, не одобрит этого твой батюшка. Поставь во главе дружины бывалого ратника, опытного в своем деле, да и отправь с поручением, а сам в Городище оставайся.
Мусуд подумал, что предложение тиуна как нельзя лучше разрешает ситуацию: и остроги будут проверены и Олекса останется в безопасности, здесь, в Новугороде. Мысль, что Александр в походе может подвергнуться опасности, заставляла сердце татарина сжиматься от страха за непоседливого княжича. Однако ж, вместе с тем, понимал Мусуд прекрасно, что ежели Александр что-то вбил в свою голову, то тут уже ничего не поделаешь — всё равно ведь тот всё сделает по-своему! И раз уж княжич решил лично идти проверять остроги, то теперь его волю уже ничто не изменит…
Александр оглядел тиуна с ног до головы гордым взглядом, после чего изрёк:
— Мой отец поставил тебя советником при мне. И дело твое — давать советы, но не приказывать мне, как дела княжеские вести! — не спуская пристального взора с гридника, он сделал несколько шагов к ему и с нажимом проговорил: — Не навязывай мне свои законы! Я — князь! Я и есть — закон! Закон для тебя и всех остальных! Так что не забывай своего места, тиун!
Смотрелся княжич в этот миг настолько внушительно, что тиун против воли отступил перед им.
— Княже, не гневись! Кто же спорит, что слово твоё — закон? — пробормотал он смущенно. — Я только о твоей жизни беспокоюсь, ради блага твоего…
— Беспокойся о моем брате, — холодно Александр кивнул в сторону Андрея. — А я сам по себе буду!
Мусуд слушал княжича со смиренной безнадежностью: он знал, что так всё и выйдет. Стоит только попробовать осадить Олексу, как он сразу же показывает княжеский норов и становится невыносимым гордецом — который, чуть тронь его, сразу вспыхивает аки огонь! Потому татарин и не попробовал даже отговаривать его от затеи с походом по острогам.
— Так когда же выдвигаемся, княже? — снова спросил Мусуд, желая ненавязчиво отвлечь Александра.
Тот перестал буравить Якима Матвеевича взглядом и посмотрел на кормильца.
— Завтра. Сегодня же распорядись, чтобы подготовили запасы нам в дорогу и выбрали коней повыносливей.
— Будет выполнено, — почтительно склонил голову татарин.
Княжич Андрей, доселе боявшийся сказать хоть слово и навлечь на себя гнев брата, все-таки решился заговорить:
— Зачем тебе ехать, Олекса? Вдруг батюшка осерчает на это?
Алекснадр бросил на младшего брата темный, непонятный взгляд, но не удостоил его ответом и поспешил покинуть гридницу.
4. ВДОЛЬ ОСТРОГОВ
На следующий день, едва тусклое зимнее солнце выглянуло из-за темной линии горизонта, малая дружина во главе с Александром выдвинулась из Рюрикова Городища. Княжич Андрей, оставшийся единственным наместником князя Ярослава в Новугороде, стоял на крыльце княжьих хором и провожал брата смятенным взглядом.
Не по себе было Андрею от мысли, что старший брат отправился в разведывательный поход, не прислушавшись к советам тиуна. Никак у младшего княжича не укладывалось в голове, отчего Александру не сидится спокойно в Городище, а всё тянет на рискованные затеи. В душе своей Андрей осуждал брата за то, что тот не внял наставлениям Якима Матвеевича и, вместе с тем, весьма завидовал смелости Александра. Зная, что в пути ему может грозить опасность, он все же возглавляет дружину; и понимая превосходно, что отец может сурово наказать его за своеволие, Александр все равно поступает по-своему. Хотел бы Андрей стать таким же решительным и не страшиться ни опасности, ни отцовского наказания!
— Эх, горячая голова у княжича Александра! Никакого сладу с ним нет! — тихо бормотал Яким Матвеевич, тоже смотревший вослед уходящей сотне дружинников. — И как же перед князем Ярославом буду отвечать за его дела? Как?.. Как пить дать, шкуру с меня князь снимет, когда узнает об этом! Точно снимет шкуру! Эх!..
Миланья вышла к воротам вместе с другими немногочисленными бабами, проживавшими в Городище — супругами приближенных к князю Ярославу гридников и милостников, которым князь дозволил сопровождать мужей — и так же, как и прочие жены, земно поклонилась княжичу Александру, когда тот проехал мимо. Княжич, конечно, даже не посмотрел в сторону баб, а вот Мусуд, чей конь двигался вровень с конем Александра, бросил мимолетный взгляд на жену. Поглядел коротко — и тут же отвел глаза, смотря только вперед, на открывающуюся перед дружиной дорогу.
Бабы стояли у ворот, покуда мимо не проехали последние ратники, после чего стали потихоньку расходиться. Миланья же еще долго глядела вдаль, будто надеясь еще увидеть хвост дружины, хотя та давно скрылась за поворотом дороги, уходящей через пролесок к скованной льдом реке. Рассеянным жестом она погладила свой живот — еще плоский и не выдававший её положения. Миланья и сама всего лишь несколько дней назад поняла, что находится на сносях. И она ничего не сказала о своем открытии Мусуду.
Не сказала вовсе не потому что хотела утаить от него эту весть! Её супруг, несомненно, будет рад узнать, что в своих летах обзаведется наконец-то потомством! Мусуд, как и весь прочий люд, считал Миланью бесплодной — ведь за годы супружества с Микулой Славичем, а затем в замужестве за Мусудом, она так и не понесла ни разу от мужей своих. Миланья же не разуверяла никого в этом, хотя знала твердо, что может родить — просто для этого еще не пришло время.
Да и как можно было разъяснить это
