Впервые в Москве. От долетописных времён до конца XVI столетия - Павел Федорович Николаев
И всесильный владыка вынужден был внять гласу ордынской элиты. 15 сентября 1326 года великий князь Дмитрий Грозные Очи был казнён.
Что касается второго московского князя, то надо сказать, что он не баловал свою столицу личным присутствием: больше обретался в Орде и Новгороде, в походах и набегах на соседние княжества. Тем не менее внёс немалую лепту в рост своих владений: присоединил к Москве Переяславль, завоевал Можайск и Смоленский уезд, держал в узде Новгород. Более трёх лет занимал великокняжеский престол.
Доброжелательным государем Юрий (Георгий) Данилович не был, но славился большим умом и знаменитыми предками. Подданные сожалели о его гибели.
«Тишина велика». После гибели в Орде Юрия Даниловича московским князем стал его брат Иван Данилович, прозванный Калитой. Случилось это в конце 1325 года, но задолго до трагической кончины Юрия Иван часто замещал беспокойного старшего брата, набираясь опыта управления. Самостоятельность он обрёл в двадцать девять лет, что для средневековой Руси было даже несколько поздновато. Словом, был Калита уже вполне зрелым мужем с достаточным жизненным опытом и сложившимся мировоззрением.
Иван Калита – один из немногих русских правителей, которому летописи приписывают заботу о правде и справедливости. В приписке к Сийскому Евангелию (книга его времени) говорится, что он был «сирым в бедах помощник», изымая бедных вдовиц из рук насильников яко из пастей львов. Современный исследователь так пишет об этом князе: «Подобно тому как Александр Невский остался в памяти народа как храбрый, а Иван IV как грозный правитель, – так Иван Данилович стал в ней символом правителя доброго. Именно так его и называет один древний источник – Иван Добрый. Первое прозвище, Калита, вытеснило второе благодаря своей оригинальности и звучности. Но, в сущности, они обозначают одно и то же».
Конечно, это не значит, что Иван I был этаким добреньким и бесхребетным князьком. Нет, время таких гнуло в первую очередь. Выстоять могли только правители решительные и волевые. Да и обстоятельства не очень-то благоприятствовали московскому князю. Судите сами.
Первое лето самостоятельного правления Калиты выдалось сухое, знойное. Обмелели реки, иссякли родники и пересохли колодцы. Горели леса и торфяники. На Русь пришла засуха.
В мае 1331 года полыхнул по Москве небывалый пожар, почти испепеливший весь деревянный Кремль. На следующий год опять была засуха, вызвавшая голод – «глад хлебный и скудота всякого жита».
В канун Троицына дня 1335 года Москва горела опять. Праздник горожане встречали на пепелище. Одних церквей сгорело более двадцати. Через год – снова пожар. Он оказался вдвое губительнее предыдущего. Бедствие усугубилось дождём. Страшный ливень погасил пламя, но затопил и попортил имущество, которое удалось вынести из огня. «Того же лета, – сообщает летопись, – Москва вся погоре; и тогда же наиде дождь силен, и потопе все, иное в погребах, иное на площадех, что где выношено». На этот раз сгорел сорок один храм.
Гибель церквей средневековый человек воспринимал ещё тяжелее, чем потерю собственного дома и имущества. «Сии же многи пожары бывают грех ради наши», – читаем в Новгородской Первой летописи. Грех этот, вольно или невольно, переносился людьми и на правителя. Сознавая это, Калита развернул в Кремле широкое каменное строительство. К собору Успенской Божией Матери был пристроен Петроверигский придел. Воздвигнута церковь Иоанна Лествичника, возведены Спасский собор и собор Михаила Архангела. Всё – из белого камня.
30 ноября 1331 года москвичи наблюдали необычное небесное явление «Бысть знамение на небеси, померкне солнце». Солнечное затмение всегда воспринималось на Руси как знак беды. На этот раз опасения москвичей не оправдались. Иван Калита, вызванный в Орду, получил всю полноту власти, колебания хана Узбека разрешились в пользу Москвы.
Борьба Юрия Даниловича за Владимирское княжество кончилась его гибелью и торжеством Твери. В 1328 году Узбек разделил Владимирское княжество между двумя правителями – часть его отошла к Москве, часть к ростовскому князю. Сложилась небывалая до того ситуация: на Руси одновременно было два великих князя – Иван Калита и Фёдор Васильевич. Но вот ростовский князь умер, и хан Золотой Орды отдал вторую половину Владимирского княжества Калите. Единство верховной власти было восстановлено, и больше московские князья не выпускали её из своих цепких рук. Более того, первым из великих князей Владимирских Калита стал именоваться «князь великий всея Руси».
Как глава всех русских земель Иван I должен был собирать дань («выход») для Орды. Считается, что значительная часть собранного серебра «прилипала» к рукам хозяйственного правителя. Но это едва ли соответствует действительности: сумма «выхода» была хорошо известна всем, и обычно русские князья выплачивали её с натугой. «Выход» в буквальном смысле слова приходилось выбивать. Калита умел это делать (потому и пользовался полной поддержкой Узбека), но для пополнения своей казны пошёл другим путем, Первым из русских князей он стал раздавать земли не «в вотчину», а во временное владение – пока данное лицо служит ему или его потомкам. То есть во времена Калиты зародилось поместное землевладение.
Московское княжество весьма активно пополнялось пришельцами из других земель, что, конечно, стимулировало развитие поместного землевладения и пополняло великокняжескую казну. Первым русским помещиком стал Борис Ворков. В своём завещании Калита упоминает, что купил в Ростове село Богородское, которое и отдал Воркову на условии обязательной службы: «Иметь сыну моему, которому служить, село будет за ним, не иметь ли служите детем моим, село отоимут».
С первых же дней самостоятельного правления Калита взял курс на сотрудничество с Ордой и подчинение ей. Подкупами, уговорами и беспрекословным (хотя часто формальным) исполнением всех требований Узбека он добился полного доверия к себе. А всё, что делал московский князь, делал он основательно, с расчётом на перспективу. Почти полное десятилетие добивался Калита разрешения восстановить сгоревший Кремль. Татарам, конечно, было сподручнее иметь под рукой незащищённую столицу поднимавшегося с колен княжества. Иван Данилович убедил Узбека в противном, ссылаясь на угрозу со стороны Литвы, и зимой 13391340 годов на Боровицком холме вознеслись дубовые стены крепости. «На ту же зиму месяца ноября в 25, на память святого мученика Климента, замыслиша рубити город Москву, а кончаша тое же зимы на весну, в великое говение».
К этой информации Рогожского летописца нужно добавить, что закладка Кремля была сделана накануне праздника святого Георгия – осеннего Юрьева дня. Покровитель воинов, мученик за веру – святой Георгий являлся одним из самых светлых и героических образов древнерусской религиозной традиции. В XIV–XV веках он стал символом борьбы русского народа за национальную независимость. К счастью, татары не разбирались в
