Синтия Хэррод-Иглз - Длинная тень
Доркас посмотрела на нее без всякой надежды.
– Мадам, он слишком слаб, у него не хватает сил. Аннунсиата нахмурилась и задумалась. Именно в этот момент в комнату вошла Берч. Выражение ее лица при виде Доркас говорило о том, что она знает, кто спрятал муфту и зачем, и обещало суровое наказание. Аннунсиата сказала Доркас:
– Займись своим делом, я поднимусь попозже, когда освобожусь, и дам распоряжение отцу Мору вознести молитву за ребенка.
Доркас пришлось опустить голову и подчиниться. Она вернулась к своим обязанностям, но, прежде чем пройти к девочкам, зашла в комнату, где в колыбели лежал малыш Руперт, посмотрев на него с беспомощной жалостью. Ребенок, родившийся достаточно упитанным, сейчас походил на маленький скелет с запавшими глазами. Пока она его разглядывала, малыш открыл глазки и издал жалобный тонкий стон.
– Нищенское молоко? – громко воскликнула Доркас. – Почему бы и нет? Как раз сейчас оно подходит к твоей внешности как нельзя лучше.
Сиделка, присматривавшая за младенцем, подошла к Доркас, но та, не заметив ее, вздохнула и вышла.
Хотя было еще рано открывать сезон, биржа заполнилась зеваками, пришедшими себя показать либо на других посмотреть, и Аннунсиата была рада, что Том с его габаритами мог легко расчистить дорогу для нее и Берч, придерживая собак. Около прилавка, где продавались предметы женского туалета, в том числе шляпные резинки, она с большим удивлением заметила одну из самых постоянных любовниц короля, мадам Нелли Гвин, в прошлом актрису, которая в свое время завоевала короля так же, как и Пэг Хьюджес принца Руперта; поговаривали, что она была самым сумасшедшим и диким созданием, какое когда-либо встречалось при дворе. Она пользовалась большой популярностью у простого народа за ясный ум и отсутствие высокомерия, а Аннунсиате нравилась добротой и мягкосердечностью. Бывшая актриса радостно приветствовала ее:
– Ну, здравствуйте, мадам! Я слышала, у вас родился сын. Надеюсь, все прошло без осложнений.
– Спасибо, мадам. Я чувствую себя хорошо, но, боюсь, ребенок не совсем здоров.
– Дорогая, как печально это слышать. У меня есть чудодейственный рецепт успокоительного сиропа, если позволите, я пришлю вам. Я слышала, что вчерашний день вы провели в Хаммерсмите с вашим... с его высочеством? – елейным голосом спросила Нелли, сделав невинные глаза. – Замечательная штука быть актрисой. Удивительно, почему все женщины не пробуют себя на этом поприще. Мне кажется, это самый верный способ подняться наверх. Конечно, за исключением тех, кто так или иначе связан с королем.
Аннунсиата взглядом пригасила ее улыбку, чувствуя за спиной присутствие Берч, а Нелли тем временем продолжала:
– Почему даже герцог Йоркский пригласил гувернершей к своим дочерям актрису? Скажите мне, мадам, какое занятие вы выбрали бы для своих дочерей?
Берч почувствовала, что разговор принимает скандальный оборот, но в этот момент довольно привлекательный молодой человек подошел к мадам Гвин сзади, обнял за талию, и та подпрыгнула, как испуганный заяц.
– Как дела, Нелли? Кого ты доводишь до инсульта на этот раз? Бог в помощь, леди Чельмсфорд. Клянусь, вы выглядите еще лучше, чем до родов.
– Как дела, Джон? – спросила Нелли, твердо убрав его ладонь с талии и отодвинув мужчину на расстояние вытянутой руки. – Ты опять напился, и в такую рань?
Это был Джон Вильмот, граф Рочестер, придворный остроумец и поэт, прославившийся непутевой жизнью и злобными памфлетами на дворцовую знать. Они с Нелли уважали и даже любили друг друга. Аннунсиата поприветствовала его с допустимой холодностью, но не отошла. Она любила остроумные речи, даже если они были грубоваты.
– Ты же знаешь, Нелли, я пьян всегда. Я не был трезвым уже пять лет, но меня это абсолютно не волнует.
– Если б ты смог оставаться трезвым хоть ненадолго, то, может быть, стал бы придворным поэтом вместо мастера «Сухой, как пыль».
Так мадам Гвин звала придворного поэта Джона Драйдена.
– А если бы ты смогла быть добродетельной достаточно длительное время, то, возможно, стала бы королевой, – возразил он. – Одно другого стоит.
– Отлично! – сказала Нелли радостно. – Если я шлюха, то, по крайней мере, протестантская шлюха, а не плакса и шпионка, как мадам Кэрвэлл.
– Мадемуазель де Кэруэль, – жестко поправил Рочестер, – не шпионка. Ее приставили к его величеству в качестве епитимьи.
Нелли затряслась от смеха.
– В таком случае, Чарли должен присматривать, чтобы этот Дисмэл Джими ее не украл. Он пасет своих женщин так безобразно и жадно, а у нее даже нет возможности оставить его.
Берч была явно заинтригована разговором, потому что тоже не понимала странной привязанности герцога Йоркского к бывшим любовницам. Видя ее реакцию, Аннунсиата почувствовала, что надо уходить. Она улыбнулась собеседникам и сказала:
– Я, с вашего позволения, хотела бы завершить свои покупки.
– Вы нас покидаете? – воскликнула Нелли. – Позвольте мне хотя бы прислать рецепт, о котором я говорила, мадам, для вашего больного малыша.
– Премного вам благодарна, – ответила Аннунсиата.
Рочестер шаркнул ножкой и сказал:
– Au revoir, леди Чельмсфорд. Я, конечно же, увижу вас сегодня на представлении?
– Откуда вы знаете, что я сегодня собиралась присутствовать на представлении? – заинтригованно спросила Аннунсиата.
Рочестер значительно посмотрел ей прямо в глаза:
– Я знаю все, мадам. От меня секретов нет, хотя многое из того, что я знаю о королевской семье, глубоко запрятано на дне моей памяти.
Аннунсиата не отвела глаз.
– Не очень мудро верить всему, что вы слышите, господин граф.
– Мудр ребенок, знающий своего отца, моя дорогая графиня, – спокойно ответил Рочестер и, когда Аннунсиата рассмеялась, еще раз поклонился ей со словами: – Ваш покорный слуга.
Аннунсиата направилась на улицу, выслав Тома вперед, чтобы тот подогнал карсту. Какая-то молодая женщина в нищенском платье пыталась привлечь ее внимание, но Аннунсиата в рассеянности прошла мимо. Зато Берч прекрасно рассмотрела ее, пока та, пробившись сквозь толпу, не достигла Аннунсиаты, протягивая вперед руки и восклицая:
– Мадам, мадам!!!
Берч преградила молодой особе дорогу и, сильно дернув ее за руку, сказала:
– Отойди, дрянь бессовестная!
Не прошло и часа после их возвращения домой, как Том сообщил, что пришла женщина от мадам Гвин с рецептом успокоительного сиропа. Аннунсиата читала письмо и не хотела отвлекаться.
– Но она желает говорить с вами, госпожа, – сказал Том. – И утверждает, что это очень срочно.
– Ерунда! – заявила Берч.
Аннунсиата подняла на нее взгляд. Иногда Берч брала на себя слишком много, и ее следовало ставить на место.
