Густав Эмар - Король золотых приисков
— Это верно, — согласился доктор. — Осторожность никогда не мешает. Если хотите, я подежурю до полуночи, потом кто-нибудь покараулит до четырех, последний — до рассвета.
— Я вторым подежурю, если не возражаете, — сказал охотник. — Капитан пусть дежурит последним. Согласны?
— Разумеется.
— Стало быть, решено. Доброй ночи, господа! Желтая птица снова закутался в одеяло и вскоре громко захрапел.
Молодые люди еще побеседовали, покурили, потом капитан лег спать, и на биваке воцарилась тишина.
Один доктор бодрствовал. Примерно с час сидел у костра, подперев голову рукой и о чем-то размышляя, после чего принялся ходить взад-вперед, время от времени бросая взгляд на спящих.
Охотник, продолжая храпеть, открыл глаза и не спускал их с доктора.
Вдруг где-то совсем близко зашипела змея.
Доктор вздрогнул и остановился. Шипение повторилось, но совсем тихо, почти неслышно.
Удостоверившись, что его спутники спят, доктор скрылся в кустарнике.
Охотник вскочил на ноги и с торжествующей улыбкой на лице кинулся следом за доктором. Тот шел быстро, не оборачиваясь, видно спешил на встречу. Ему и в голову не приходило, что за ним следят. Поэтому он не соблюдал особой осторожности, только старался не производить шума.
Так достиг доктор Гумбольдт-ривер. Берега в этом месте были крутые, поросшие густым кустарником. Отличное место для тайной встречи.
На берегу сидел человек. Тот самый, что два часа назад приходил к биваку.
— Я думал, вы не придете, — сказал он доктору. — Заждался.
— Напрасно упрекаете меня, любезный Густон. Путь от бивака сюда неблизкий. Надо было поближе подойти.
— Чтобы меня убил ваш проклятый канадец! Он и так ранил меня. А стрелял наугад! — Густон показал перевязанное тряпкой плечо. Тряпка вся намокла от крови. — Этот негодяй хитер, как мускусная крыса! От него не спрячешься.
— Вы думаете, он стрелял именно в вас?
— Именно в меня! Но он дорого за это заплатит. Попади он ниже, убил бы наповал. А ведь он стрелял в темноте.
— Поверьте, мне очень жаль, что так случилось, Густон.
— Что теперь жалеть. Рана легкая, слава Богу, не стоит говорить о ней. А вас я должен предупредить. Не доверяйте Желтой птице. Негодяй с вами ходит.
— Вы что-то узнали?
— Ничего не узнал. Он так ловок, что не выдаст себя. Но предчувствие меня никогда не обманывало.
— Попробую наблюдать за ним и, если что-то замечу, пристрелю как собаку!
— И правильно сделаете. А теперь поговорим о наших делах.
— Да, и, пожалуйста, побыстрее. Мне нельзя долго задерживаться. Они могут проснуться.
— Слушайте же меня. Бригам Юнг расположен к вам и сделает все, что в .его силах, как обещал. Но действовать в открытую он не решается. Соединенные Штаты опять грозят нам войной. Так что у начальника и без того дел хватает. Главное — не применять насилия. Вот когда девушек перевезут в Дезерет, дело другое. Там начальник все возьмет на себя. А пока вмешиваться не хочет.
— Он так хвалился своим могуществом, а его-то у него маловато, — недовольно заметил доктор.
— Ошибаетесь, любезный! Скрытое могущество еще сильнее.
— В таком случае все в порядке!
— В вашем распоряжении десять данитов, в том числе я. Они готовы выполнить любой ваш приказ, касающийся, разумеется, данного дела. Оказывать вам помощь в случае надобности велено также старостам всех поселений. Мистер Джон Строг в любую минуту готов отправить девиц в Фильмор.
— Разве девушки уже у Джона Строга? Вы уверены в этом?
— Видел их собственными глазами, — заявил Густон, оскорбленный недоверием доктора.
— Все как будто идет хорошо.
— Вы довольны?
— Разумеется.
— Вот и прекрасно! Что вы теперь намерены делать?
— Еще не знаю. Главное, чтобы девушек увезли к тому времени, когда я со своими спутниками прибуду к мистеру Строгу.
— Допустим, их отправят, что дальше?
— Кажется, все.
— А ваш спутник?
— Я не решаюсь от него избавиться, бедняга вообразил меня своим другом.
— В таком важном деле нельзя колебаться. Вы можете проиграть. Если все откроется, он вас не пощадит.
— Мне не хотелось бы пролить кровь.
— Тогда я это возьму на себя. Мы похитим его, и все.
— Только смотрите, чтобы ни единый волос не упал с его головы! Обещаете?
— Обещаю. Не пойму только, почему вы так беспокоитесь?
— Он такой добрый и такой доверчивый! Хватит и того, что я отнял у него невесту. В иные минуты я чувствую угрызения совести.
— Но если при похищении он станет сопротивляться и завяжется драка?
— Ваше право обороняться.
— Я все понял, — рассмеялся Густон. — Вы умываете руки.
— Только не забывайте своего обещания!
— Кстати, Бригам Юнг нуждается в деньгах. Вы обяжете его, если…
— Вот письмо. Передайте ему, — перебил Густона доктор, доставая из кармана конверт. Густон схватил его и сказал:
— Стало быть, все как договорились?
— Когда мы снова увидимся и где именно?
— У Джона Строга, чем скорее, тем лучше. Время — деньги.
— Хорошо. Где остальные даниты?
— В трех милях отсюда, расположились на крутом берегу реки.
— Вам надо быть с ними. Они могут понадобиться.
— Не беспокойтесь!
— Вам нынче не повезло, мой бедный друг.
— Все ваш чертов проводник… но я рассчитаюсь с ним. Пусть лучше не попадается в руки данитов.
— Почему же?
— Его все ненавидят. Напрасно вы взяли его в проводники. Это из-за него на вас напали шошонесы.
— Но мы с капитаном их проучили, — рассмеялся доктор. — Впрочем, не подоспей Желтая птица, нам, пожалуй, пришлось бы туго. Он просто молодец!
— О! В храбрости ему не откажешь! И в ловкости тоже. Но он тверд как скала. Сам не запросит пощады и врага не помилует. Закон пустыни для него свят. Попадись он мне, я с ним быстро разделаюсь!
— Дело ваше, только пусть прежде доведет нас до места, — прибавил доктор и улыбнулся.
— Согласен. Он все равно не ускользнет от меня. Краснокожие готовы его растерзать!
— За что?
— Им здорово досталось в схватке с вами.
— Сами виноваты. Мы не нападали на них.
— Разумеется. Но для них это не имеет значения. Главное, что они пострадали. Пять человек убиты и восемь ранены.
— А ведь это дело рук Желтой птицы.
— Шошонесы жаждут мести.
— Вы разве видитесь с ними?
— Конечно!
— Подогревайте их «нежные» чувства к охотнику. Это может нам пригодиться.
— Постараюсь.
— Вам больше нечего мне сказать?
— Нечего, доктор.
— Тогда мне пора. Поздно уже. С этим проклятым проводником надо вечно быть начеку. Вдруг он проснется? Придется как-то объяснять причину моего ухода. А врать я не люблю. Это бесполезно.
