Амеде Ашар - Королевская охота
— До вечера?
— До завтра, если угодно.
С этими словами аббат подошел к двери и, переступив порог, взялся за ключ.
Эктор лишь встал и посмотрел вокруг.
Аббат же, показывая на замок, обратился к Эктору:
— Не кажется ли вам этот замок достаточно крепким?
— Не кажется ли вам это окно достаточно широким? — спросил в свою очередь Эктор.
И прежде чем аббат сообразил, что делать, Эктор растворил окно и бросился через него вниз. Окно располагалось на высоте двадцать пять — тридцать футов над землей. Но когда аббат подбежал к окну, он увидел вместо распростертого на земле тела живого Эктора, любезно с ним раскланивающегося.
Под окном была рыхлая земля огорода. Следует, однако, учесть, что Эктор умел прыгать с проворством молодой серны.
Эктор обо всем рассказал Кок-Эрону. Солдат обнял его, затем оседлал пару лошадей, взял ружья и уехал с юношей на охоту, где они пробыли три дня.
Аббат тоже рассказал о случившемся, но уже мадам де Версийяк. Сия набожная женщина взяла небо в свидетели подобного проступка и поклялась наказать своего невыносимого племянника. Они решили определить Эктора в священники, в связи с чем аббат предпринял шаги для устранения влияния Кок-Эрона на воспитание строптивого юноши. Теперь Эктор видел на своем столе молитвенник и богословские книги, к которым не прикасался. Каждый день между ним и тетушкой происходил один и тот же разговор из шести слов, по три с каждой стороны: «Ты будешь священником» и «Я буду военным».
Тем временем настоящий воспитатель по имени Кок-Эрон самым серьезным образом вопрошал себя, не настало ли время его молодому ученику выйти в свет. Разумеется, сделать это можно было, по разумению воспитателя, только став военным. Но пока он думал, произошел случай, повлиявший на всю жизнь Эктора.
Подстрекаемый мадам де Версийяк, аббат Эрнандес упорно стремился провести в жизнь свой план духовного воспитания её племянника. Эктору волей-неволей приходилось как-то приспосабливаться к создавшемуся положению. И хотя о розгах никто не упоминал, Кок-Эрон все же уговорил Эктора не наносить решающего удара прежде подходящего часа. Поэтому Эктору приходилось, скрепя сердце, слушать аббата.
Однажды, когда аббат привязался к нему с трудным богословским вопросом, Эктор, выйдя из терпения, схватил книгу, лежавшую перед ним и содержавшую каверзный для него предмет разговора, и вышвырнул её в окно. После чего решительно заявил аббату, что то же он проделает и с остальными книгами, буде он окажется таким же надоедливым.
— Это было бы весьма назидательно, — философски заметил его наставник.
— Что ж, если вам угодно видеть такое развлечение, я вам сейчас же предоставлю такую возможность.
И подбежав к полкам с книгами аббата, он с веселым видом сбросил с одной из них для начала все её содержимое.
— Ну, как вам это нравится? — вскричал он.
Тут аббат встал, подошел к полкам и внимательно взглянул на них, как бы оценивая результаты деятельности Эктора.
— Прекрасно, друг мой, — произнес он, — вы маленький негодяй, вас следует наказать, и я это сейчас проделаю.
И взяв Эктора за ухо одной рукой, улыбаясь, он сделал ему щелчок по носу другой.
Эктор побледнел, глаза его сверкнули. Он было шагнул, но затем вскрикнул и упал без сознания.
Он пришел в себя от ощущения влаги на лице: это аббат подошел к нему со стаканом воды в руках.
— Вы первый, кто так поступил со мной, — дрожа от гнева, произнес он. — Я этого не забуду!
Аббат пожал плечами. Эктор вскочил и вылетел из комнаты.
ГЛАВА 5. ДОБРЫЙ ОТШЕЛЬНИК
Эктор ничего не сообщил Кок-Эрону о случившемся, хотя такое не было в его правилах. Он угрюмо молчал и выжидал.
Так прошло недели две. Привычка бывать одному в горах, среди зверей, приучила его к скрытности. А томительное выжидание скрашивалось наслаждением, получаемым от внутренней беседы с самим собой, расцвеченной полетом крылатой фантазии. Но, несмотря на молодость, Эктор уже умел укрощать страсти, как он укрощал молодого коня.
Наконец однажды, часа в три дня, он заметил, как, выйдя из замка, аббат направился к лесу. Эктор вынул из дупла дерева две шпаги, которые спрятал там на другой день после случившегося, прикрыл их плащом и незаметно последовал за аббатом.
Аббат вошел в лес. Эктор преследовал его, пока они не достигли ручья. Тут он преградил аббату дорогу.
— Вы меня не ожидали, сударь, — произнес он, кланяясь, — но нам следует окончить нашу ссору.
Презрительная улыбка была ему ответом. Затем прозвучали слова:
— Я имею дело с вами только тогда, когда вы заслуживаете наказания. Не заставляйте меня напоминать вам это, когда мы будем в замке.
— Так вспомните об этом сейчас же.
И с этими словами Эктор распахнул плащ. Аббат, нахмурясь, взглянул на него и все понял, но решил унизить мальчишку.
— Что же, вы мне предлагаете дуэль?
— Вот именно, дуэль.
Аббат деланно расхохотался.
— Но ведь вы мой ученик, да кроме того, поступать так в отношении к духовному лицу…это неслыханно…
— Слыханно или нет, но так будет, — ответил Эктор.
— А если я не соглашусь? — спросил аббат, скрестив руки.
— Я вас заставлю.
— И как же?
— Да просто отхлестав вас этой шпагой по лицу, плашмя, разумеется.
Аббат огляделся вокруг, похоже, в поисках возможного свидетеля.
— Не кричите, сударь, — ответил угадавший его намерение Эктор, — потому что с первым вашим криком я распорю вам живот.
Аббат понял, что он не шутит, и глухо произнес:
— Это просто убийство.
— Господин аббат, — возбужденно ответил Эктор, — вы заявили мне, что вы дворянин. Я вам верю, но я тоже дворянин и потому предлагаю вам честную дуэль…Соглашайтесь, или мне придется вас отхлестать.
Глаза аббата налились кровью.
— Хорошо же, — произнес он. — Дайте мне шпагу.
Эктор, державший шпаги за эфесы, было перехватил их за клинки, чтобы подать одну противнику. Но тут аббат метнулся к нему, пытаясь выхватить обе. Однако он не рассчитал. Эктор, поднаторевший в ловкости, упражняясь с Кок-Эроном, да к тому же удвоивший силы от ненависти к врагу, успел увернуться от нападения.
— Негодяй, — вскричал он, — если ты не поднимешь эту шпагу, я тебя зарежу, как собаку.
И отшвырнул ногой одну из шпаг аббату, сам вооружился другой и стал в позицию.
Аббат с проклятиями напал на Эктора. Он был бледен, как мертвец; в углах рта выступила белая пена.
Послышалось тяжелой дыхание соперников, прерываемое стуком скрестившихся клинков.
Несмотря на, казалось бы, профессиональное отвращение к схваткам, аббат обнаружил довольно искусное владение шпагой. Однако искусство Эктора, приобретенное на уроках отца и Кок-Эрона, позволило ему все же нанести аббату укол в горло, а затем в корпус.
