Бен Кейн - Забытый легион
Тарквиний шел к хижине Олиния, то и дело обводя взглядом небо и склон горы в поисках чего-то необычного. Старик первым делом спросит, что он увидел во время восхождения. Он насчитал восемь канюков, паривших над вершиной в потоках теплого воздуха. Довольный тем, что их восемь, а не двенадцать и что количество и форма облаков не предвещают ничего плохого, Тарквиний уверенно поднимался по каменистой осыпи.
Когда показалась маленькая хижина, он ускорил шаг. Несмотря на высоту, становилось жарко, и он предвкушал отдых. Неказистая хижина, в которой жил его учитель, стояла на краю поляны, откуда открывался вид на юг, озеро и расстилавшиеся за ним просторы. Это было любимое место Тарквиния, вызывавшее у него множество приятных воспоминаний.
— Наконец-то ты почтил меня своим присутствием.
Молодой человек обернулся и увидел Олиния, стоявшего у него за спиной.
— Как ты узнал, что я иду к тебе? — Тарквиний так обрадовался, увидев гаруспика живым и здоровым, что чуть не обнял его.
Олиний улыбнулся и поправил кожаную шапку.
— У меня свои методы. Рад видеть тебя, малыш. Что-нибудь заметил по дороге?
— Немногое. Шакала. Восьмерых канюков. — Тарквиний развел руками. — Я бы пришел раньше, но целую вечность пришлось возиться с урожаем.
— Неважно. Главное — что ты здесь. — Олиний подошел ближе. — Нам нужно о многом поговорить, а времени мало.
— Я не смогу остаться надолго. — Тарквиний постучал по луку, висевшему на его левом плече. — У меня всего три дня на шесть волков.
— Очень кстати, что я как раз убил нескольких.
Олиний показал на решетку, где сушилось пять больших волчьих шкур.
— Одного-то волка за три дня я добуду без труда, — улыбнулся Тарквиний. — Что случилось? Обычно ты предоставляешь охотиться мне.
Гаруспик пожал плечами:
— Скучно целыми днями разговаривать только с овцами.
— Ты знал, сколько шкур потребует Целий?
Олиний кивнул.
— Садись в тень. Должно быть, после восхождения ты умираешь от жажды.
Радуясь возможности передохнуть, Тарквиний пошел за стариком. Оба опустились на поваленное дерево и долго сидели молча, любуясь видом. Они знали, что, когда солнце спустится ниже, раскинувшуюся внизу панораму затянет дымка. Тарквиний сделал несколько глотков воды и протянул гаруспику кожаную фляжку.
— Какие вещие сны ты видел в последнее время?
Тарквиний чуть не поперхнулся.
— Что?
— Ты верно расслышал.
— Я видел сон про тебя. Дело происходило в пещере. Может быть, в той, где хранится печень. — Он поморщился, ощутив запах шкур. — Наконец-то я ее увидел!
— Что еще?
— Ничего. — Тарквиний не сводил глаз с ослепительно блестевшего озера.
— Лжец из тебя никудышный, малыш, — хмыкнул Олиний. — Боишься сказать мне, что я скоро умру?
— Я этого не видел. — От способности гаруспика читать его мысли у Тарквиния побежали мурашки по спине. — Но к пещере шли Целий и несколько воинов. Похоже, с недобрыми намерениями.
— Он продал кому-то из римлян сведения о том, где я нахожусь.
— Крассу! — не успев подумать, выпалил Тарквиний.
Олиний не удивился.
— И получил за это столько же денег, сколько в год приносит латифундия. — Его взгляд сделался пронзительным. — Немало за какого-то старика, правда?
Тарквиний ненадолго задумался.
— Я думал, ему нужна печень.
— Бронзовая печень имеет огромное значение. Хотя она этрусская, но римляне высоко чтят ее, — согласился Олиний. — С ее помощью Красс сможет заставить авгуров предсказать все, что ему захочется, — не скрывая презрения, добавил он. — Да и меч Тарквина придется по душе честолюбивому полководцу. Все, что поможет ему стать популярнее Помпея.
— Но зачем ему тебя убивать?
— Чтобы замести следы. В конце концов, я — этрусский гаруспик, — снова хмыкнул Олиний. — А римляне не любят гаруспиков. Я для них — словно напоминание о дурном прошлом.
— Откуда он знает про реликвии?
— Целий догадывается. Но не уверен в их существовании.
— Если так, то почему он не выпытал у тебя эти сведения раньше?
— Боялся. Рабы слишком хорошо знают, что мои предсказания всегда сбываются. Неурожаи, наводнения, болезни. Целий не мог не слышать об этом.
Тарквиний кивнул, вспомнив слышанные с детства легенды о гаруспике, который знал, куда ударит молния и какие коровы окажутся яловыми.
— Но нехватка денег вынудила Целия преодолеть страх. Он послал тебя, чтобы удостовериться, что, когда придут воины, я буду на месте. — Олиний крутил в мозолистых ладонях литуус; увенчивавшая посох золотая бычья голова медленно вращалась из стороны в сторону. — Времени осталось мало. Ты не успеешь закончить учебу.
— Нет! Ты должен бежать, — решительно ответил Тарквиний. — И я с тобой. Они хватятся только через три дня. Целий никогда не найдет нас!
— От судьбы не убежишь. — Голос старика был спокойным. — Об этом говорит печень, которую ты видел во сне. Воины действительно убьют меня.
— Когда?
— Через четыре дня.
У Тарквиния гулко забилось сердце.
— Я сам убью Целия! — воскликнул он.
— Рим пришлет других легионеров.
— Тогда я останусь здесь и буду сражаться с ними.
— И погибнешь без толку. А тебе, арун, предстоит долгая жизнь и далекое путешествие…
Спорить было бесполезно. Тарквинию никогда еще не удавалось переубедить старика.
— Что за путешествие? — спросил он. — Ты никогда не говорил об этом.
Олиний встал и поморщился, выпрямляя спину.
— Пойдем в пещеру. Возьми лук и мешок. Заберешь шкуры, а последнего волка убьешь по дороге домой. — Он пошел к ягненку, привязанному у хижины, обвил веревкой его задние ноги и повесил на плечо. Животное жалобно заблеяло.
Тарквиний следовал за гаруспиком по дороге, которой они шли несколько недель назад. Они поднимались молча до тех пор, пока любимая овцами и козами грубая трава не сменилась каменистой почвой. Погода была непривычно хорошей для гор, в небе застыло несколько мелких облаков.
При виде парившего над хребтом орла Тарквиний улыбнулся. Увидеть царственную птицу — хорошее предзнаменование.
Миновал полдень, а они все брели вверх по крутому склону. Дувший здесь прохладный ветер позволял легко переносить жару, не то что на раскинувшихся внизу полях.
Наконец Олиний остановился и вытер пот с морщинистого лба.
— Ты еще крепок, старина. — Тарквиний, довольный передышкой, приложился к фляжке.
— Шестьдесят лет живу на этой горе. — Олиний обвел взглядом голые скалы и одинокий куст, переживший капризы погоды. Тут было пустынно, но красиво. Небо очистилось от облаков; единственным живым существом здесь была хищная птица, парившая в потоке теплого воздуха. — Здесь было хорошо жить и будет хорошо умирать.
