Наталья Павлищева - Кровь и пепел
Хотя таковых тоже хватало, причем в людском обличье. И не всегда козельских, пришлые частенько забредали. Два таких появились непонятно откуда, замученная лошаденка едва тянула здоровенный воз, груженный до самого верха. Сказались купцами, причем византийскими, мол, от самого моря этот воз везут, а потому приморились сильно. Но охранники у ворот оказались бдительными, стали интересоваться, куда везут, потребовали, чтоб показали, что под рогожами… Пришлось подчиниться: с вооруженными людьми спорить опасно.
Лушка предложила сходить за поздней малиной, мол, знает, куда никто не ходит, а потому там малина чуть не до первых морозов есть. Стоял не просто теплый, а по-настоящему жаркий денек, и забраться в лесную тень вообще-то хотелось, к тому же я просто не знала, чем себя занять, а потому сразу согласилась. На нытье Любавы, чтобы взяли с собой, Лушка строго ответила:
– Мала еще!
Это звучало смешно, между сестрами разница в возрасте года в четыре. Хотя в такие годы это не всего четыре, а целых четыре. Ушли мы одни. Выходить пришлось через те ворота, в которых остановили воз двух пришлых, и как раз в то время, когда дружинники разбирались с содержимым. Меня насмешила разница в облике двух купцов один был невысокий и кряжистый, словно дуб, а второй длинный и тощий. Именно длинный, а не рослый, потому что вся его фигура производила впечатление несуразности: длинные руки, длинные ноги и сплошные углы на месте суставов… Сначала я подумала о Дон Кихоте и Санчо Пансо, но тут же мысленно обругала сама себя, Дон Кихот никак не мог быть вот таким дурным, он хоть и внешне нескладный, но толковый. А этот бестолково суетился, пытаясь развязать рогожу, чтобы показать содержимое воза.
Сам воз стоял чуть наискось, так что протиснуться между ним и воротами оказалось довольно трудно, мало того, крепыш еще и не упустил возможности прижать идущую впереди Лушку Но девчонка не растерялась, завизжав так, словно мужик уже залез ей под подол. Дружинники отреагировали быстро, и оба мужичка едва не лишились жизни. Я проскользнула мимо уже свободно. Отскочив чуть в сторону, Лушка внезапно остановилась:
– Давай посмотрим, чего с ними сделают?
– Пойдем, зачем тебе?
– Интересно же, а вдруг тати?
Мужики оказались не татями, но и явно не купцами, они не смогли объяснить, что же на возу. Под рогожами ровными рядами стояли прочно перевязанные и переложенные горшки.
– Чего внутри-то?
Оба лжекупца забормотали что-то невнятное… В это время их лошаденка пыталась дотянуться до упавшего с чьего-то воза клочка сена, видно, изголодала бедная. Охрана забеспокоилась. Старший кивнул более молодому:
– А ну позови Ветеря…
Тот бросился выполнять приказ. В это время первый охранник принялся развязывать один из горшков. Видно, поняв, что попались, купцы вдруг дали стрекача! Первой среагировала Лушка, она ловко подставила подножку крепышу, и тот растянулся в пыли. Его товарищ, уже сделавший два шага дальше, вернулся, шустро помог подняться Лушкиному обидчику, и оба припустили с такой скоростью, что не на всякой лошади догонишь. Вид улепетывавшего мужика, который только что пытался лапать Лушку, показался таким уморительным, что мы покатились со смеху, хотя надо было догонять.
Охранник поднял голову от горшков на возу и с изумлением уставился на облачко пыли, укрывавшее двух приятелей.
– Чего это они?
Лушка развела руками:
– Знать, воз-то чужой…
– Да уж, – почесал затылок дружинник.
В это время подошел старший, выслушал всю историю, вздохнул, ему явно не хотелось самому разбираться со всякими бесхозными возами и лошадьми. Но делать нечего, пришлось. Было решено лошадь накормить, а воз до возвращения воеводы поставить в дальнем сарае, потому что дружинник заявил, что из горшка пахнет какой-то гадостью.
– Кто его знает, что за дрянь они везли?
Убедившись, что под горшками ничего, кроме сена, нет, охранники помогли лошади втащить воз в ворота. Остальное мы не видели, потому что потеряли интерес к происходившему и отправились по своим делам.
Малинник действительно был дальний, там никто не собирал ягоды, они висели на каждой веточке, были бордовыми, налитыми соком и спелостью… А запах… ну разве так пахнет садовая малина? Я осознала, что малинового запаха, вернее, аромата никогда и не вдыхала. Отправив первую ягоду в рот, поняла, что и самой малины не пробовала. Даже то, что продают старушки на рынках, выдавая за лесную малину, рядом не лежало с этой настоящей, древней. Ответственно заявляю: у экологически чистых продуктов совершенно иной, прямо обалденный вкус!
Лушка принялась есть ягоды, выбирая самые крупные и вкусные.
– Э, а ты собирать-то будешь?
– А… я… потом, когда наемся. Надо съесть сразу много, чтоб на них глядеть противно стало, тогда и в кузовок можно. Не то будешь отвлекаться… то… и дело.
В рассуждениях сестрицы был свой резон, немыслимый аромат и вкус манили, и я последовала Лушкиному примеру. Ягод было много, наелись быстро, а потом также быстро набрали полные корзины. Еще чуть, и можно домой.
Тут я обратила внимание на то, что Лушка снова притихла. Молчать моя сестрица могла только в трех случаях, все три я уже прекрасно знала – еда, сон и занятие чем-то недозволенным. Лушка уже наелась, поэтому первое отпадало. Не спит, это точно. Но чем недозволенным можно заниматься в малиннике?
– Эй, ты чего притихла?
Лушка стрельнула на меня каким-то озорным взглядом, продолжая свое занятие.
Какие у них у всех глазищи – обалдеть! Сплошная синь или голубизна… Таких никакими цветными линзами не сотворишь. Интересно, а какие у меня?
На явно дурацкий для окружающих вопрос Лушка спокойно пожала плечами, она первой привыкла к моим закидонам с памятью и соображалкой:
– Когда какие…
– Это как?
– Когда довольная – голубые, а как злишься – синие.
Если честно, то мне больше по душе синие, что ж теперь, постоянно злиться? У самой Лушки глаза тоже, когда чем-то недовольна, отливают фиалковым цветом.
Я все же разглядела, чем занималась моя сестрица, Лушка старательно (даже язык высунула!) мазюкала малиной свои ногти. Стало смешно: маникюр по-древнерусски. Конечно, вместе с ногтями сок окрасил и кончики пальцев.
Но оказалось, что Лушка старалась вовсе не для красы, это она решила меня напугать. Закончив работу, дуреха выставила вперед растопыренные пальцы и бросилась ко мне с воплем:
– А-а… Ага! Я тебя сейчас!..
Лушке тринадцатый, но она деваха крупная (по местным и средневековым меркам), а потому на следующий год ее точно отдадут замуж, пора. Но иногда эта без пяти минут невеста ведет себя как детсадовское дитя.
