Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!
Поглядел Михаил и на то, как другие оружие покупают: в руки возьмут, взмахнут, баланс да прикладистость проверяя, пробуя остроту лезвия на волосах руки.
Ушли покупатели, а Мишаня все так и не решался что-то для себя выбрать.
Видя нерешительность Михаила, к нему подошел продавец.
– Я уж давно за тобой наблюдаю, парень. Первый раз в лавку оружейника зашел?
– Первый. Хлыновский я, приказчик у купца Аникея, что сукном торгует. Да разговоры тревожные на ярмарке у вас. Вот и решил я себе что-нибудь прикупить.
– Прикупить! Это не ткани, не понравились – родне подарил. От оружия зависит иногда, сохранишь свою жизнь или нет. Опыт-то есть какой?
– Да откель ему взяться?
– Вижу, парень ты молодой. Так и быть, помогу выбрать. Тебе самому что больше нравится?
– Не знаю пока.
Продавец, а похоже, и сам кузнец-оружейник – судя по мозолистым рукам, – задумался.
– Так, копье да рогатина в строю хороши, а ты не воин, чтобы в шеренге обороняться. Стало быть, и щит тебе пока без надобности. Меч – тяжеловат, он для крепких мужей. Пожалуй, тебе по рукам сабелька будет. Есть тут одна у меня – легонькая, как под тебя ковал.
Продавец залез под прилавок и вытащил саблю в ножнах. Ее внешний вид Мишаню не впечатлил – ни украшений в виде камней на рукоятке, ни плетения серебряного на ножнах, ни блеска завораживающего от лезвия.
– Ты не смотри, что скромна. Красивое оружие – дорогое, на приемах у князя-боярина к месту. А ежели для дела – в самый раз. Возьми-ка в руку!
Мишаня взял ножны, с легким шелестом вытащил саблю, легко взмахнул ею. Сабля сидела в руке как влитая. Продавец забрал саблю, провел лезвием по волосатой руке. На коже осталась чисто выбритая полоска.
– Бери, не пожалеешь.
Начали торговаться. В оружии Мишаня понимал мало, но как торговаться – знал и делал это с удовольствием. В итоге он сбил цену чуть ли не вдвое. Ударили по рукам, и продавец обмотал саблю с ножнами холстиной.
– Владей! Только вот что: салом иногда лезвие смазывай и помни – железо воды боится. И еще: пояс кожаный купи. У тебя поясок уж больно узкий.
На последние медяки приобрел Мишаня и пояс – тут же, на торгу. Хороший пояс – из свиной кожи, широкий, толстый, с медной пряжкой. И – сразу на ушкуй, ведь солнце клонилось к закату, надо от пристани отчаливать – платить за стоянку было просто нечем.
Уже на Ветлуге-реке развернул он свое приобретение – полюбоваться. Павел выглянул из-за спины.
– Зачем тебе сабля?
– На торгу сказывают – татары зашевелились, новый набег на Русь готовят.
– Тьфу ты, нечистая! – выругался Павел. – И чего им на месте не сидится! Только сабля без умения – железяка простая.
– Ничего, Павел, научусь. Вон, на торгу у скоморохов медведи пляшут да поклоны отвешивают. Нешто я хуже, дурней медведя?
По приезду они разгрузили товар в лавку купца. А в дедовой избе подивился Михаил чистоте да порядку. И Елизавета изменилась за три седмицы, которые ходка длилась. Отмылась, округлилась немного на Михайловых харчах, одежонку чистую ей бабка подобрала. Похорошела девка за столь короткое время. Мишаня аж удивился переменам. Похоже, не зря деньги за нее платил.
Вечером с саблей под мышкой он поспешил к Митрофану.
– Вот, сосед, прикупил на ярмарке. Разговоры на торгу про грядущее нашествие татарское ходят. Хочу научиться владеть.
– Дело хорошее, знания за плечами не носить.
И снова по вечерам пошли занятия – до пота.
Видя, как Мишаня изводит себя работой и занятиями по вечерам, дед укоризненно качал головой:
– Зачем тебе это надо, внучек?
– Молчи, старик, – вмешалась бабка, – внук у нас головастый. Сам в церковь ходил, читать-писать выучился – вон, приказчиком у купца стал, в люди выбился. Дома теперь всегда есть-пить что стало. Он знает, что делает.
– А я что, против? Только ведь дело-то молодое – на посиделки сходить надо, песни попеть да поплясать. А у него днем работа, вечером – с железками занимается. Так ведь и бобылем остаться недолго!
– Охальник! Ему ведь четырнадцать всего – какие девки?!
Купец Аникей тоже обратил внимание, что Мишаня с лица немного спал.
– Ты не заболел ли часом?
Пришлось и ему рассказать о разговорах о татарах на ярмарке и занятиях по сабельному бою.
– Это ты молодец! – неожиданно одобрил Аникей. – Татары – они что? Приходят и уходят, а вот добро свое купец защитить всегда должен уметь. Помнишь нападение разбойников на ушкуй о прошлом годе – на ночной стоянке? Кабы вся команда умела оружием владеть, куда как увереннее себя чувствовали бы. Топор – оружие крестьянское.
Сосед Митрофан не только технике боя учил, но и в перерывах поучал:
– Ты любой возможностью в бою пользоваться должен. На войне али в схватке с татями правил нет. Можешь до руки дотянуться – режь, бей, до ноги – еще лучше, там жил много. От любого ранения противник твой кровь терять будет, слабеть. Измотаешь его – добей. А оставишь за спиной живого врага – он тебе в спину и ударит.
Врага Мишаня представлял себе отвлеченно. Видел настоящего татарина один раз – ханского баскака, что в Хлынов за данью приезжал в окружении слуг. На груди табличка серебряная на цепи – пайцза, вид надменный, наглый. Лицо безбородое, глаза узкие, злые, усы тоненькой ниточкой свисают, а кожа желтоватая. Халат серебряной нитью расшит, ноги в коротких красных сапожках с загнутыми носами. Надолго он Мишане запомнился, хотя с того дня уже пять годков минуло.
Только учение с соседом закончить не удалось. Вечером зазвонили колокола на церковных звонницах – не так, как на службу созывали, а тревожно. Всполошился народ, забегал. Матери детей с улицы во дворы загонять стали. А потом по улицам всадник проскакал.
– Татары! Люди, все в крепость!
Тут уж подгонять никого не надо было. Похватали скудные пожитки, коров да коз на веревках повели, дети кур да гусей хворостинами гнали. Любая осада голодом страшна, вот и тянули за собой стратегический запас.
Тесновато в старой крепости стало: давно была построена, как передовой форпост для защиты Хлынова. На стенах ратники ходят, все трое ворот на запорах крепких. Однако тревожно на душе. Ополченцы из мужиков вооружились, кто чем мог.
Дети да бабы костры развели. Кто похлебку из общественных запасов для защитников и жителей варит, а кто в больших чанах кипяток да смолу для защиты готовит.
И Аникей-купец с супружницей здесь же был. Схватил он Михаила за руку:
– Не лезь без нужды на стену, на то ратники есть.
– Какие ратники, Аникей? Их тут и двух сотен не наберется! Всем обороняться надо, коли живыми остаться хотим!
