Людмила Бояджиева - Мурка
А мандолина? Ох, уж эта мандолина!
И апельсинов солнечный окрас!
Как славно в мире для иного гражданина,
Но почему же, извините, не для нас?
Муся. — В далекой знойной Аргентине,
Где небо южное так сине,
Где женщины как на картине, —
Там Джо влюбился в Кло…
Чуть зажигался свет вечерний,
Она плясала с ним в таверне
Для пьяной и разгульной черни
Дразнящее танго.
Алекс: — Ах, Джо и Кло — какие белль амуры!
Но эти блюда, извините, для других.
Мне лучше легкий флирт в гарнире «шуры–муры»,
А на десерт — разлуки пряный миг!
(танцуют танго)
Муся: — Но вот однажды с крошечной эстрады
Ее в Париж увез английский джентльмен…
Теперь, меняя дивные наряды,
Кло в вихре света кружит ночь и день.
Поют о страсти нежно скрипки,
И Кло, сгибая стан свой гибкий
И рассыпая всем улыбки,
Идет плясать танго.
Алекс: — Измена! Бешеная ревность — лезут рожки.
Несчастный, одинокий Джо!
Я бы немедля прихватил другую крошку,
Ко всем чертям послав танго и Кло!
Но мандолина! Ох, уж эта мандолина!
И апельсин оранжевый окрас -
Так ласков мир для всякого кретина.
Но только, извините, не для нас.
Муся: — Трепещет Кло и плачет вместе с скрипкой…
В тревоге замер шумный зал…
И вот конец! Джо с дьявольской улыбкой
Вонзает в Кло кинжал…
Муся изображает смерь в объятьях Алекса. Тот, потеряв равновесие на краю крыши, едва не падает вниз. Она удерживает его. Стоят на краю в обнимку. Поцелуй. Алекс отпрянул.
Алекс:(показывает вверх): — Замри! Быстро загадывай желание! Роскошная звезда свалилась почти на наши головы. Я успел предъявить небесам требования первой необходимости.
Муся: — Я тоже. Желание одно, но такое важное! (ждет продолжения поцелуя) — Кажется, кажется… я…
Алекс: — Тсс… молчок! Ты мне друг, девочка. Партнер, Я ничего больше не обещаю. До Аргентины пока далеко, московские апартаменты с камином, где мы так удобно расположились, скоро займет Главмосплан, для которого два честных друга сторожили помещение. Кроме того… детка… Нас с Жоржем не ждут ни в Сан — Ремо, ни Сан — Себастиано. Зато с распростертыми объятьями встретят в МУРе…Ты два раза спасала меня — там в переулке и здесь. Я висел на волоске. (смотрит вниз) Какая перспектива! Б–р–р, кусты с колючками, мостовая! Картина маслом: травма черепа и всех остальных конечностей… Внимательная профессура в тюремном лазарете… Ласковые следователи… Отчаянно благодарен вам, леди!
Муся: — Мы в расчете. За этот месяц я прошла отличную школу авантюры «Алекс и Жорж». Устройство сейфов, приемы поделки, шулерские штучки… Экзамен, кажется, сдала совсем неплохо… И… И, знаете, маэстро, меня жутко увлек образовательный процесс!
Алекс: — Это потому, что в нашей школе отменены телесные наказания и практикуется изысканный профессиональный лексикон. Поздравляю, краткий курс окончен успешно.
Муся: — Окончен?! А повышение квалификации? А выпускной бал?
Алекс: — Ну отчего ж без бала… Если хочешь, я приглашу тебя на ужин в «Максиме». Париж, улица… Запамятовал название. Спросишь, как туда пройти у первого попавшегося Людовика. Только не опаздывай, умоляю. Допустим, часиков в семь, идет?
Муся: — В семь?
Алекс: — Ровно в семь часов вечера после… После удачи!
Муся: — Чудесно придумано! Я… Я плачу от восторга. Ты так щедр, милый. (плачет)
Алекс, отстраняя ее, собирается спуститься по выступу дома: — Спустишься по водосточной трубе, малютка?
Муся (пытается сделать шаг за карниз, но узкая юбка мешает): — Уж лучше прыгну! Собственно, калеке на двух костылях будут лучше платить. Я буду петь о любви так нежно, так щемяще… а по моим бледным щекам будут катиться алмазные слезы…
Снизу раздаются три свистка и голос Жоржа: — Алё! Господа грабители! Концерт окончен! Вы напрасно ждете апплодисменов. У Щеканова явно другие намерения.
(В доме крики: «Ограбление!» «Девушка, скорее дайте МУР! Главного начальника!» «Держите их, они не могли далеко уйти!» «Кого держать?», «Всех!»)
Алекс. Разрывает узкую юбку М, утирает полою нос девушки. — До встречи, Мурка! Не забудь, ровно в семь… (спрыгивает в кусты)
Муся. мечется на крыше одна: — Вот и сказке конец… Ты получила весьма полезный урок, девочка. Воспользуешься наукой, если, конечно, останешься жива.
Голоса: — Она здесь! (на крышу выбираются люди)
Снизу звучит куплет, напеваемый Жоржем под аккомпонимент скрипки:
За чайкой охотник стремился играя,
Он юное сердце на веки разбил.
На веки разбита вся жизнь молодая
Нет жизни, нет веры, нет счастья, нет сил…
Муся, перекрестясь, прыгает вниз.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА 1
Гостиная в шикарном доме. Томная Мария среди хрустально–атласной роскоши. Любуется своим отражением в зеркале, примеряя меховую накидку. Кругом цветы — букеты, корзины. У рояля Вениамин — тип молодого Вертинского — бледный манерный юноша в богемном прикиде.
Входит горничная с корзиной цветов: — Извините, просили передать срочно.
Мари(достает карточку из цветов): — Несносный Зарделов! Засыпал подарками. Дозволительно ли посторонней, в сущности, даме дарить меха? Да, мне идут соболя. Да, я часто зябну. Ну и что с того? (томно опускается на козетку, прикрыв ноги подаренным палантином)
Вениамин: — Кошмарный пошляк! Гоняет по городу на длиннющем авто желтого цвета с клаксоном вроде Иерихонской трубы. На мизинце перстень с бриллиантом — карата на три, а на шее — золотая колодезная цепь. (вздыхает) Дарить актрисе соболя! Жуткая безвкусица. Эти новые экономические социалисты — в подметки не годятся бывшим. Помню своего папа — бутоньерка из фиалок к корсажу, коробочка парижских бонбошек — большего дамам дарить не имел наглости. А потому — воспитание не позволяло обременять приличную женщину купеческими подношениями.
Мария: — Полно, мой паж. Какие пустяки! Искусство выше этой суетной, бренной чепухи. Мы артисты — подлинная элита, властители духа. Нам ли считать гроши? Сейчас же спойте мне! Спойте что–нибудь этакое… изысканное. Ах, вы сами знаете!
ДУЭТ на стихи Наталии Литвак, посвященные Вере Холодной в 1924 г) (музыки нет, очевидно, надо нечто в стиле Вертинского)
В.: — Моя изящная, больная Коломбина,
С улыбкой грустною больших, печальных глаз,
Вся кружевная в ярких отсветах камина, —
Я — ваш Пьеро… Я не покину Вас…
М. — Тревожно яркая, вся томная такая,
Вся словно сон в загадочной ночи,
Тебя звала я, ах, тебя звала я…
Но поздно, поздно, паж мой — уходи!
В.: — Вам надоел шутливый маскарад,
И Вы теперь одна в покинутой гостиной…
Ваш легкий, кружевной и вычурный наряд
Вас делает такой прелестной и наивной…
М. — Прелестная, наивная, вся томная такая
я словно сон в волнующей ночи.
Его звала я, лишь его звала я!
Он вырвал сердце из моей груди…
В.: — Я вам не покажусь… Я у куста азалий
Останусь в уголке за Вами наблюдать,
Когда, устав от маскарадных вакханалий,
Вы будете здесь тихо отдыхать…
(За ними наблюдает из–за двери, не решаясь войти, представительный мужчина с букетом полевых ромашек. Вениамин, завершив романс, передает Марии тетрадь)
Вениамин: — Примите мой скромный дар. Я сочинял это все только для Вас, Коломбина… Мои грезы, мои голубые мечты! Паж не смеет надеяться…
Мария: — Ах, бросьте! Через месяц начнется гастроль нашей антрепризы — юг, море, благодарные зрители… И работа, работа, работа…
Вениамин: (достает из кармана газету) — Смотрите, что пишет Одесский вестник: «К нам едет королева варьете великолепная Мария Полевицкая!.. Антреприза в летнем театре Канатчикова начнется роскошным банкетом в ресторане гостиницы «Красная» и завершится бенефисом певицы… Любимицу публику ждет гастроль по югу….»
