Петр Каратыгин - Чудак-покойник, или Таинственный ящик
ДЮПРЕ. А это очень нездорово... Я в своё время также страдал этой болезнью, но, разумеется, женитьба меня тотчас вылечила. Приданным моей покойной жены я купил себе эту контору; может быть, и вам судьба назначила то же, может быть, и ваша любезная - богатая наследница.
ЭМИЛЬ. О, совсем нет... я познакомился с ней в Париже. Против моих окошек была скромная квартира в пятом этаже.
Куплеты Эмиля:
Тесна каморка. Редко солнце
Заглянет в полумрак седой.
Сухая корка, у оконца
Кувшинчик, не с вином - с водой.
Работы много; труд в конторе,
Труд в конторе и труд во сне...
Но пробудится сердце вскоре,
Парижской радуясь весне.
Стук каблучков, изгиб шифона,
Парфюмов нежный аромат.
Диана?.. Флора?.. Персефона?..
Париж - любви прелестный сад.
И вот пришло, пришло мгновенье...
В окне, на пятом этаже
Она на миг мелькнула тенью!
Сражен, влюблен, люблю уже!
Узнать бы имя... Да! Жюльета!
Скорее к ней, просить ее
Руки. Просить и ждать ответа...
Исчезла, сердце взяв мое!
Стук каблучков, изгиб шифона,
Парфюмов нежный аромат.
Диана?.. Флора?.. Персефона?..
Париж - любви прелестный сад.
ДЮПРЕ. В пятом этаже... ну, это не дает высокого понятия об её состоянии.
ЭМИЛЬ. Я узнал, что отец её - какой-то ученый бедняк, и что она помогала ему в нищете работой рук своих... я решился просить её руки... явился к ним в дом, отворяю дверь... и что же, их квартира пуста. Вообразите... они накануне переехали... спрашиваю: куда, никто не знает...
ДЮПРЕ. И вы опоздали... молодой человек... жаль, очень жаль (смотрит на часы). Однако ж, чтоб мне самому не опоздать... Пора, пора... я должен повидаться с префектом... Если кто из наследников явится, попросите подождать.
СЕН-ФЕЛИКС (за кулисами). Я вам говорю, что он будет очень рад меня видеть.
ДЮПРЕ. Это кто там кричит?
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Сен-Феликс.
СЕН-ФЕЛИКС. Вот он... Любезный Эдуард...
ДЮПРЕ. Что я вижу!
СЕН-ФЕЛИКС. О, если возвращен столь верный друг мне ныне, перемены ожидать могу в моей судьбине. Здоров ли ты? Как поживаешь?
ДЮПРЕ. Как? Это ты, старый чудак, Феликс?
СЕН-ФЕЛИКС. Чудак! Ты меня узнал... я был в этом уверен... Ты обходишься по-старому, без церемонии, со своим прежним учителем, наставником... Я давал тебе уроки в латыни, а ты мне в общежитии; зато ты сделался нотариусом, а я ничего не нажил, и все еще комедиант!
ДЮПРЕ. Как, ты вновь поступил на театр, после стольких неприятностей, препятствий, которые должны были бы отбить у тебя охоту?
СЕН-ФЕЛИКС. У меня отбить охоту? Нет, препятствия только усиливают наши страсти.
ДЮПРЕ. Но в последнюю мою поездку в Тулузу я определил тебя учителем в тамошний лицей.
СЕН-ФЕЛИКС. Да, я тебе был очень благодарен за это, но мне наскучила кафедра, и надоело надоедать моим ученикам! Театр - моя стихия; без него я, как рыба без воды; несмотря на то, что меня в нем всегда принимали очень сухо.
ОШИКАННЫЙ АКТЁР
Ошикан я везде и всеми,
На каждой захудалой сцене,
И Талии, и Мельпомене
Не дорог я!
Закидан фруктами гнилыми,
Презрен актрисами младыми,
И бит партнерами иными
Пребольно я!
Без средств, как раньше, так и ныне,
В карманах с дырами одними,
С одним костюмом в нафталине,
Надеюсь я!
Ведь грудь полна актерской силой,
И я клянусь, что до могилы,
Я не покину театр милый,
В нём жизнь моя!
- и, таким образом, в одно прекрасное утро, я не пошел в лицей, а вечером вышел на сцену.
ДЮПРЕ. Какая глупость!
СЕН-ФЕЛИКС. Я дебютировал в "Эдипе", но публика была ослеплена моим предшественником и не рассмотрела моих достоинств... короче, я был ошикан! Да, ошикан, и кем же? Моими учениками, которые хотели мне отомстить (как я узнал после)... и я, как настоящий Эдип, пострадал от неблагодарных детей. Чтоб опять выйти в люди, я оставил этот неблагодарный народ и отправился в другой город... снова хотел приняться за древних героев, и снова неудача: нашли, что моя физика недовольно благородна, что я не имею ни греческих глаз, ни римского носа. С тем же носом, я должен был уехать и из этого города. Наконец, я решился во что бы то ни стало искать счастье в столице... я явился в Париж и играл на бульварном театре в одной кровавой мелодраме...
ЭМИЛЬ. Позвольте... точно так... теперь я припоминаю... я вас видел в Париже на бульварном театре, не помню названия пьесы, но в этот вечер публика...
СЕН-ФЕЛИКС. Шикала?.. Это верно, был я!.. как вы злопамятны, молодой человек! В пятом акте, в самом сильном месте, весь театр разразился хохотом... наверху, на низу, направо, налево, подле меня - словом, везде; даже товарищи не могли удержаться от смеха... Твёрдость моя поколебалась, сердце упало, парик чуть не свалился... С тех пор мне уже более не давали серьёзных ролей. Когда я увидел, как легко смешить, я постиг моё настоящее назначение и пустился в комедию... но... увы!.. неумолимая публика!.. когда я плакал, она смеялась, когда я хотел её смешить, она поднимала меня на смех или зевала до слёз.
ЭМИЛЬ. Какой оригинал!
СЕН-ФЕЛИКС. Нечего делать, надо было проститься также и с Талией, как с Мельпоменой: голос оскорбленного самолюбия указал мне другую дорогу; классическая трагедия приучила меня к пению, и я пустился в оперу, но и тут я не слыхал другого аккомпанемента, кроме флейт предубеждённой публики.
ДЮПРЕ. Бедный Феликс!
СЕН-ФЕЛИКС. Да, признаюсь, мудрено было разбогатеть: после каждой неудачи антрепренеры не платили мне денег, я кругом задолжал и вышел в отставку. Но от судьбы не уйдёшь и не уедешь: здесь я встретил моего старого нантского режиссёра, который разъезжает по провинциям с походной труппой. Только что он увидел меня, как бросился мне на шею... его спектакль объявлен здесь, сегодня вечером должен идти, а первый бас лежит без голоса! Он в отчаянии, он может быть разорён... одно моё имя может спасти его...Я столичный актёр, положим, ошиканный, но ошиканный лучшим обществом; он просит меня выручить его из беды... он напечатал афишу, бесконечную, как моё терпение, и имя моё выставил вот этакими буквами... что прикажете делать? Я расчувствовался, и сегодня играю роль Якова в опере "Сумбурщица-жена".
ДЮПРЕ. О, ты неизлечим!
СЕН-ФЕЛИКС. Какой блистательный случай в день большого праздника... ярмарка, все окрестные житель съехались сюда...
ДЮПРЕ. Позволь мне заметить тебе...
СЕН-ФЕЛИКС (не слушая его). Новая публика, неиспорченная, неизбалованная хорошими актёрами, без предрассудков...
ДЮПРЕ. Да выслушай меня...
СЕН-ФЕЛИКС. Успех, слава, рукоплескания, браво! Фора! Нужен только один хороший приём, и я излечусь от моих страданий... Сегодня я ничто; завтра, может быть, великий артист, человек гениальный... пять тысяч франков жалованья и поспектакльные деньги...
ДЮПРЕ. Но, друг мой...
СЕН-ФЕЛИКС. Пятьдесят франков за раз!
ДЮПРЕ. Да позволь...
СЕН-ФЕЛИКС. Наконец, лавровый венок и половинный бенефис!
ДЮПРЕ. Ты умрёшь в сумасшедшем доме.
СЕН-ФЕЛИКС. Я умру на сцене... "Иль на щите, иль со щитом".
ТЕАТР
Ах, театр! Ах, кулисы!
В кулисах - ах, актрисы!
Крики "Браво!", крики "Бис!" и
Выход и дивертисмент!
В бенефисы на карете,
И шампанское в буфете...
Нету сладостней на свете
Звука, чем аплодисмент.
Жизнь - театр, жизнь - театр...
А годы летят куда-то...
И, наверное, не надо
Обижаться на судьбу.
Но как больно и как стыдно,
Что признания не видно,
И, должно быть - как обидно! -
Я без славы и умру.
Но лишь только вновь на сцену,
Ты играешь вдохновенно,
И все горести мгновенно
Забываются как сон.
Лишь тогда венок терновый
Превращается в лавровый,
И я снова, снова, снова
Выбегаю на поклон.
Ах, театр! Ах, театр!
Пусть года летят куда-то!
Нету денег - и не надо!
Лишь бы слышать "браво", "бис"!
В бенефисы на карете,
И шампанское в буфете -
И профессии на свете
Нет прекрасней, чем артист.
Если б только бедная дочь моя...
ДЮПРЕ. Ну, да, о ней-то и надобно тебе подумать...
СЕН-ФЕЛИКС. А разве я о ней не думаю? Это моя Антигона... Она всегда со мной. Скажи, пожалуйста, какая это у тебя комната?
