Кровные узы (Hellraiser: Bloodline) (ЛП) - Коллектив авторов
— Филипп, пожалуйста! Скажи, что мне делать? — плачет девушка, дотрагиваясь до слипшихся от крови волос мастера.
Стоя на коленях рядом с телом возлюбленного, она наклоняется к его уху, пытаясь разобрать, что тот говорит. На истерзанном лице Лемаршана читается лишь испуг. Он передает жене шкатулку.
— Беги… Спаси… ребенка…
За спиной у Женевьевы появляется Анжелика.
— Ребенка?
Демоны-аристократы следуют за принцессой по пятам. Дельво и Корбюзье хватают девушку и ставят на ноги перед принцессой. Филипп Лемаршан издает отчаянный стон, понимая, что не в силах помешать мучителям. Руки безвольно падают. Глаза закрываются навсегда.
— Филипп!!! — издает та отчаянный вопль.
Анжелика подходит к ней и хватает за подбородок, внимательно глядя в лицо.
— Тише, дитя.
— Какое адское отродье могло такое совершить?
— Предусмотрительное отродье, — спокойно ответствует демонесса. — Потомство Филиппа Лемаршана должно быть уничтожено здесь и сейчас. Я не допущу рождения очередного гения, способного истребить нас всех.
— Ты не посмеешь причинить вред моему ребенку.
— Посмею. Не сомневайся.
Пальцы Анжелики трансформируются в изогнутые вороньи когти. Продолжая держать девушку одной рукой, она заносит другую для удара…
В этот момент из кабинета бесшумной тенью выскальзывает фигура. Расталкивая игроков, де Лиль бросается на Анжелику и утягивает ее внутрь пентаграммы.
— Exeunt Omnia Malefica!
Силы зла замирают, подчиняясь словам мага. Стоит герцогу произнести заклинание, как демонические оболочки игроков обращаются в столпы из гнилых костей и тряпья наполненного червями. Одна за другой эти массы грязевыми потоками оседают на пол, корчатся и расплываются, словно компостные кучи. Каждая новая куча трансформируется в пепел, уносимый в пустоту порывами ветра.
Сама Анжелика начинает сморщиваться, словно истлевающий в огне листок бумаги. Ее тело преображается в массу из вопящих демонических ртов и налитых кровью глаз. Метаморфоза выглядит куда более страшной и уродливой чем та, которая происходила с ней по ее воле две ночи назад.
Глаза Женевьевы застилает яркая вспышка. Девушка зажмуривается, а когда открывает глаза, понимает, что стоит в комнате одна. В дрожащей руке по-прежнему зажата шкатулка мужа. На щеках слезы. Отчаяние в сердце.
Не в силах больше оставаться в недрах сатанинского дворца, она убегает прочь.
* * *Луна скрылась за пеленой грязных облаков. С неба падают первые капли дождя. Очутившись на пустой улице, вдали от проклятого места, Женевьева переводит дух. В этот момент за спиной у нее вырастает темная фигура. Некто хватает девушку за плечо.
— Мадам желает что-то купить? Специи востока? Китайские духи?
Женевьева вздрагивает и оценивающе смотрит на старьевщика, потом на шкатулку в своей руке. Вдалеке все еще виднеются крыши Дворца грез, от одного вида которых в памяти всплывают ужасы пережитые внутри.
Девушка, ни слова не говоря, передает шкатулку удивленному торговцу. Старьевщик принимает ценный механизм, наблюдая за тем, как дарительница бежит вниз по улице.
* * *Тьму разгоняет оранжевое пламя лучины. Некто зажигает расставленные на полу свечи. Тонкие пальцы посыпают пентаграмму солью. Ветхая рукописная книга в толстом кожаном переплете открыта на странице исписанной латинскими заклинаниями. Чей-то звенящий голос монотонно проговаривает волшебные слова.
И вновь приемную охватывает яркая вспышка света. В центре пентаграммы появляется Анжелика. Демонесса с изумлением осматривается и замечает перед собой слугу герцога — Жака.
— С возвращением, принцесса.
— Ты? Это ты вызвал меня? — не веря собственным глазам, спрашивает она.
— Тот, кто обращается к магии — управляет магией, — с усмешкой произносит юноша. — Ты моя собственность. Навечно.
Лицо демонессы впервые выглядит озадаченным. Она не знает, что делать. Жизнь наложницы молодого мага — не то, о чем она так мечтала, когда пришла в этот мир. Вот к чему привели ее амбициозные планы.
— Обещаю, что никогда не допущу ошибок учителя. Можешь не сомневаться. — С этими словами Жак берет ее за руку, выводит из пентаграммы и начинает вульгарно лапать.
* * *Атлантический океан.
Фрегат «Свобода». Пункт назначения — Нью-Йорк.
Широкий трехпалубный фрегат пересекает безбрежный океан. Деревянная табличка с французским названием судна на носу гласит: «Liberte». В маленькой каюте сидит беременная девушка. В руках у нее книжечка в кожаном переплете — журнал ее мужа — Филиппа Лемаршана. Женевьева сосредоточенно всматривается в текст, впитывая каждое слово. В каюте яблоку негде упасть. У стен стоят сундуки и мешки, наполненные изобретениями Филиппа. Из прикроватного столика торчат стопки чертежей и документов. На стене висит чертеж «Пут забвения».
Фрегат уплывает навстречу бескрайнему океану.
ЧАСТЬ II
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Во тьме времен, словно обрывки чьих-то воспоминаний или сцены из утерянного фильма, вспыхивают образы прошлого и грядущего. Одна за другой они появляются и уходят во мрак. Сияющая золотом музыкальная шкатулка на верстаке Филиппа. Свита демонических клоунов. Истлевающие в прах демоны-аристократы. Мрачное лицо Анжелики стоящей в центре пентаграммы. Скрытый завесой мрака адский пес размером с медведя. Затем из тьмы выходит старая женщина 75-ти лет. Наверное, так выглядела бы сама Женевьева в старости. Женщина подходит к эфемерной оболочке похожей на ребенка восьми лет, склоняется над ним и шепотом произносит:
— Ты избранный, Джонни. Тот, кого они больше всех ждут…
Стальные двери лифта с лязгом закрываются у них за спиной, отделяя от внешнего мира. Все повторяется снова и снова. Скорость видений растет в геометрической прогрессии, пока не достигает апогея. Потом наступает затишье. Тьма рассеивается и раздается крик.
Апартаменты семьи Мёрчантов.
На кровати лежит Джон Мёрчант. У него испуганный взгляд. Рот широко открыт. Словно выброшенная на берег рыба он жадно глотает ртом воздух, стараясь прийти в себя после кошмара. На циферблате электронных часов четыре утра. Жена Мёрчанта — Бобби тянется к прикроватному столику и включает лампу. Мягкое сияние рассеивает остатки дурного сна.
— Милый, ты в порядке? Еще один кошмар?
— Да, — шумно вздыхает Джон. — Очередной кошмар… в стиле предыдущего.
Бобби — симпатичная девушка с золотистыми волосами. Ей не больше двадцати. Джон — молодой человек немногим старше ее. В образе юноши есть знакомые черты, подчеркивающие его связь с прошлым. Именно так выглядел французский игрушечных дел мастер, живший в конце XVIII века. Если бы не современная короткая стрижка, он бы мог стать точной копией Филиппа Лемаршана.
Снова раздаются крики. На этот раз кричит уже не Джона.
— Черт, — издает протяжный стон Джон. — Снова Джека разбудил.
Бобби рывком отбрасывает одеяло, встает с постели и выходит из комнаты. Джон следует за женой. В детской на кровати сидит мальчик семи лет и плачет, напуганный криками отца. Джон и Бобби садятся по бокам. Бобби обнимает мальчика и шепчет что-то на ухо. Это быстро его успокаивает. Джон наблюдает за ними. Он чувствует себя виноватым, ведь Джек просыпается таким образом почти каждую ночь.
— Все хорошо, детка, — шепчет Бобби.
— Прости, дружище, — бормочет отец. — Не нужно бояться. Папу снова мучают кошмары.
— А если они вдруг замучают тебя? — спрашивает ребенок, наивно хлопая мокрыми от слез глазами.
— Сны не могут причинить вреда, приятель. Для людей они не опасны.
Бобби укладывает сына под одеяло. Он, кажется, засыпает, но потом вдруг снова открывает глаза и с тревогой смотрит на отца.
— Даже для тебя, пап?
