Алексей Балабанов - Брат, Брат-2 и другие фильмы
— И все же? — натягивая свитер, спросил Алеша.
— Маша аликовская меня нашла. У меня мобильник разрядился, она в кафе пришла. Если что, ей — карачун! Цени! А это чё за Бэтмэн? — кивнул он на Ника.
— Американец, на него тоже облава. Гога, нам паспорта нужны чистые.
— Фото и пятьсот баксов с репы. Такса. А если ты не пошевелишься, тормоз, блядь, то фото репы тебе щас омоновцы сделают!
Алеша, Ник и Катя спускались по лестнице на этаж ниже.
— Кать, ты это… прости, прости меня, мудака! Одичал я совсем!.. — шептал Алеша, догоняя сзади.
Катя позвонила.
Открыла женщина, от которой Катя звонила в офис Коротича. Она была нетрезва.
— Катька! Чё, хлеба? — и тут она увидела окружение.
— Наташ, честно! Пусть парни пересидят до утра. Облава будет! — просто попросила она.
— Лешка! Здорово! Прибежал! Молодец! А мы тут волновались за тебя, — обрадовалась Наташа. — Щас Молокин тебе Высоцкого поставит. Молокин! Гости! — пропуская его, заорала она. — А это кто? Тоже уголовник?
— А я что, уголовник, теть Наташа?
— Да ладно тебе… Молооокин! Еб твою мать! — орала Наташа.
Катя и Гога молча сидели на кухне над раскрытой бутылкой водки.
— Ты чё, теть Кать? Все путем! — Гога пытался снять напряжение. — Николай-то пишет, нет, из Америки-то?
Катя думала о другом и неопределенно мотнула головой.
— Они придут, ничего не говори… Они орать будут громко, спрашивать… Делай, как говорят, и молчи. А завтра к соседям ни ногой! Пасти будут… Ага?
Катя кивнула.
Вошел заспанный Петя.
— Водку пьете? — деловито спросил он. — А ты мне, Гога, пушку настоящую обещал и леопарда.
— Обещал — сделаю… Я кто, по-твоему?..
— Ты все зверей продаешь? — вяло спросила Катя.
— А чё — покупают, вот и продаю. Неделю назад четырех макак одному уроду впарил. Заказывали пять, одна померла по дороге. Холодно…
В дверь позвонили.
— Так, иди в кровать! — быстро сказал Гога Пете. — Если что спрашивать будут, ори, как с перепугу! Никого не было. Ничего не видел. Понял?
Петя кивнул.
В дверь звонили. Раздались стуки.
— Ну… Давай! — выдохнул Гога и выпил.
У Молокиных слушали Высоцкого. Ник пил со всеми плохую водку, ничего не понимал и недобро поглядывал на Алешу.
— Я — последний полковник Советской Армии. Они отставили меня последним. Дальше было либо генерала мне давать, либо на хуй! А я стоял и смотрел, как мерзко суетятся тараканы. Я мог побежать, слиться с ними. Но вот правда! — Молокин с пафосом показал на магнитофон, из которого рвался Высоцкий. — Нельзя лизать жопу пидарасам!..
— Николай! — воскликнула Наташа, входя. — У нас гости…
— А это кто? — Тусклый взгляд его упал на Ника.
— Свой, нормально все, дядя Коля. Он Высоцкого очень любит, — пьяно сказал Алеша.
— Покажи, кто не любит! Любой русский человек остановится и что-нибудь расстегнет. Зимой ли, летом! Варежку снимет. Шапку. Бусурмане наши, и те Высоцкого почитают. Какая армия без Высоцкого?! Кого она победит? Вот у американцев нет Высоцкого, одни технологии, вот и армия у них — говно. Наши мудаки туда же двинули! Технологии! А технологии у нас и раньше были получше! Но у нас и Высоцкий был! Но жиды проникли! И не стало в армии Высоцкого и меня…
Алеша заснул. Ник смотрел на разгорячившегося полковника.
— Почему, думаешь, они Ирак захватили? — задал он Нику риторический вопрос. — Да потому что бомбы атомной у Хусейна нет. Чего они Ким Чен Ира не трогают? А потому что ссут, что он выстрелит, и «привет родителям»… Джорджа Буша-младшего. А ему не слабо! Этот выстрелит. И они знают! И мне не слабо! Эх, увидеть бы хоть какого американца…
Светало. Катя бессмысленно ходила по развороченной квартире, наступая ногами на валявшиеся вещи и одежду.
Петя из всеобщего хаоса извлекал свои игрушки. Найдя человека-паука, он нажал кнопку. Раздался писк, замигала лампочка.
Алеша с Ником безнадежно сидели на маленькой кухне и молчали. Алеша курил.
— Всю водку выжрали, суки, и сидят, — недобро заглянул в кухню Молокин.
— Дай сто рублей, — виновато попросил Алеша.
Ник вытащил пачку пятисоток и показал Алеше. Алеша вытащил одну бумажку и вышел в коридор.
— На, товарищ полковник, — вручил он бумажку Молокину. — Гуляй на американские! Может, так придешь к интернационалистической идее Путина?
— Говно твой Путин! Не хватало нам еще в НАТО войти, — сказал полковник и взял деньги.
— Деньги не пахнут, товарищ полковник, водка пахнет! — уже вслед ему крикнул Алеша.
— Ты говорил, у них телефон? — тихо выглянув, спросил Ник. — Есть идея… Можно попробовать…
— Константин! — держа визитку в руках, радостно воскликнул Ник. — Это Ник! Ник Макгуаер, «Нортон Инвест». Помните?.. Константин, у меня проблема! Вы видели про меня по телевизору? Я думаю, вы знаете, что это не я! Мы с Коротичем просто обедали… Пожалуйста! Мне нужна ваша помощь!..
— Да-да… Да, Ник, конечно… Будь там, за тобой заедут. — Буров нажал отбой. — А чего китаец его отпустил? — спросил он парня, который хотел отрезать Нику палец.
— Про американца не говорили. Мало ли что… Стремно! Американец все же, — сказал парень.
— Эх!.. Сдувается, похоже, завод в Тагиле… — Буров сел. — Наебал меня Семеныч, сука такая, и не только с этим нижнетагильским заводом. Что-то еще выплывет?.. Хотел бы я ему, гаду, в глаза посмотреть…
— На похоронах посмотрите.
— Апелляцию, что ли, подать, как этот американец говорит?
— Вы чего… мы ж бабки уже за завод взяли, инвестировали… сразу акционерам придется долг выплачивать… Убыток! — сказал парень, тревожно глядя на расклеившегося босса.
— Да знаю… Я так сказал. Завод жалко!.. — тоскливо сказал Буров. — В Москву мне надо! А я сижу здесь, как мудак! — вдруг возбудился он. — Ты знаешь, сколько я за это время бабок потерял?..
— Вернете. Вам щас о выборах думать надо! А с американцем-то что делать, шеф? — спросил парень.
— Отвези его на мою дачу на Байкале, — задумчиво сказал Буров. — Пусть посидит пока. Решим, что с ним делать. А ты пока узнай, кто он и что! Хотел же чего-то от него Семеныч… Он просто так ничего не делал.
— А как я узнаю? — спросил парень.
— В «Нортон Инвест» позвони! Как… — раздраженно сказал Буров.
10 декабря
Байкал
Алеша парил Ника в бане.
— Сейчас китайцы не убивают. Это во время революции в ЧК они славились своей жестокостью. А сейчас они ресторанный бизнес в Иркутске под себя подгребают. И откуда их здесь столько? — риторически сам себя спросил Алеша. — Им до Америки ближе, чем до Иркутска… Это все Транссибирская магистраль.
— Алекс, это был китаец! Я это под присягой повторю! — сказал Ник.
— Да ладно тебе. Китаец и китаец. Ясно, что убийство заказное. Какая разница. Что китаец, что чеченец. И тех, и других в Иркутске, как собак нерезаных, — говорил Алеша размахивая веником. — Вопрос, почему? Почему в Иркутске? Почему не в Норильске? Правда, говорят, что в Хабаровске уже одни китайцы…
— Все! — взмолился Ник.
— Слабак! — сказал Алеша. — Иди ныряй, я еще посижу.
Они сидели в очень богатом домашнем баре Бурова перед большим окном с видом на Байкал. На них были шикарные махровые халаты. Играла музыка. По углам висели попугаи, ходили экзотические животные.
— Вот это жизнь! — сказал Алеша, выпив текилы. — Ради этого стоит… ноги переставлять по этой планете!
— Нет, Алекс, это не то… это все легко… — путаясь в мыслях, сказал Ник. — Это легко приходит и легко уходит. Это как в игре. Выиграл — проиграл, как говорил Коротич. Посмотри сюда… Это сделано плохо, без любви. — Он встал и показал на косяки и на дверь. — Так не строят дом, в котором собираются жить!
— Ладно, не грузи, это дача. Вот я у Аликпера, пидора гнойного, бабки свои заберу и приеду в твою Америку. А там… Эээх… Построю себе дом на море! Девок нагоню! Ааааа!.. Америка! Тебя позову! Оттянемся!
— Странные вы люди, русские. Не понимаю я вас. У вас столько всего, а вам как и не надо. Все у вас как-то легко и просто. А живете плохо. Хотите жить хорошо, но делать для этого ничего не хотите. А потом удивляетесь, почему китайцам и чеченцам у вас хорошо.
— Издавна говорили на Руси: жадность — покою первый враг.
Стемнело. Алеша лежал на диване и дремал. Ник сидел за компьютером в привычной программе «NASDAQ» и что-то искал.
— Алекс! — позвал Ник. — Алекс!
— Ммм… Чего? — Алеша уже спал.
— Алекс, а где Катин муж?
— Фельдман?.. В Америку уехал, — пробубнил Алеша.
— А она?
— Что она?
— Она почему не уехала?
— Он сказал, устроится и их заберет… Полгода писал, а потом пропал… Отстань.
