Живая вода - Андрей Константинов
ГЮНТЕР
О, да! (С иронией) Эти твои затравленные партизаны, разумеется, станут любоваться нашей экипировкой. Вот только, боюсь, у них возникнут проблемы с ощущением эстетических эмоций… (Осматривается) Довольно приличный сельский дом. И достаточно чистый для местных крестьян. Я думал, тут кости диких зверей на земляном полу разбросаны. Как в логове оборотня.
Расстёгивая мундир, Карл берётся пояснить.
КАРЛ
Это не совсем крестьянская изба. Раньше здесь жила местная ведьма. Пока её не посадили коммунисты.
ГЮНТЕР
Ведьма? А как же все эти иконы? У ведьм не висят иконы.
КАРЛ
У этих русских ничего не поймешь. Всё прекрасно сочетается: колдовство, иконы и «Манифест» Маркса и Энгельса. Маркс, кстати, ненавидел Россию и никогда не мог понять секрета своей популярности в этой дикой стране.
ГЮНТЕР
Посадили, говоришь, ведьму? Жаль, я бы с ней поговорил… Но дом всё равно не выглядит брошенным.
КАРЛ
У неё есть внук — местный силач, полуидиот. Говорят, однажды он едва не утонул в лесном озере. Это здесь, неподалёку.
Эта история заставляет Гюнтера насторожиться.
ГЮНТЕР
В лесном озере? Утонул?
КАРЛ
Почти. Парня вытащили, откачали, но после этого он стал странным. Когда арестовали бабку, жил здесь один.
ГЮНТЕР
Откачали… Стал странным… Хм… Очень интересно… (Спохватившись) А ты не терял времени, братец! Ты многое знаешь об этих местах и об этих людях. Точнее — полулюдях, в этом вопросе я полностью согласен с фюрером. Но ты, дорогой Карл, научился с ними работать, так ведь? (Брат неопределённо пожимает плечами) Я всё хотел спросить: каким образом ты всё время идёшь по следу этого сброда?.. Это ведь то, о чём я думаю?
КАРЛ
Ты всегда был толковым мальчиком, Гюнтер. Да, в их банде у меня есть свой человек. И пока он меня не подводил.
ГЮНТЕР
И чем же ты соблазнил этого выродка? Если не секрет?
КАРЛ
Да какой тут секрет, братец? Просто все хотят жить. И люди, и нелюди. Их родственники и друзья. Жёны и любовницы. Все. А я могу оставить жизнь или отнять её. Самый простой и надёжный мотив.
ГЮНТЕР
Любопытно, кто он?
КАРЛ
Ты же понимаешь, я не имею права… (Уточняет) Это не от недоверия к тебе, мой дорогой. Считай, просто медицинское гигиеническое правило. (Усмехается) Да и с чего ты решил, что это он, а не она?
Гюнтер смеётся, сбрасывает мундир и, не снимая сапог, заваливается на кровать в смежной комнатке. Демонстрируя подобным образом стенам этого дома своё культурное превосходство.
1.21. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ВЕЧЕР
Колонна партизан переправляется на Большой Змей. Идут медленно. Болотная жижа то поднимается выше колен, то опускается. Лошади хрипят, люди тяжело дышат. Когда первая повозка выкатывается на сухой участок, к Командиру пробирается лейтенант Володя.
ВОЛОДЯ
Нагоняют они нас, Алесь Петрович. С понтонами — в несколько раз быстрее идут. (Не без зависти) Здорово, сволочи, придумали. Понтоны эти как гармошки раскладываются. И дальше танкеточка такая, как маленький тракторок, миномёты тащит. А за ней — личный состав, как на прогулку. Чуть подошвы замочив.
КОМАНДИР
Тракторок, говоришь? (Поцокав языком) Техническая нация, грамотная. Ничего, всех нашей клюквой болотной накормим и в трясины спать положим. Вечным сном. А тракторки себе заберем. После нашей победы им много работы будет.
ВОЛОДЯ
Дожить бы. До победы.
КОМАНДИР
Доживём, не сомневайся. Но сейчас поспешать надо. Нам бы только успеть на второй выгиб забраться.
ВОЛОДЯ
Не понял… Второй чего?
КОМАНДИР
Второй выгиб. Видел, как змея ползает? Выгибами такими елозит. Вот этот остров, его почему Большой Змей называют? Он длинный, будто змея выгибами ползёт. Когда дожди льют, становится как бы островной грядой — всего несколько выгибов, между которыми топи непролазные. Но сейчас, надеюсь, пересохло всё. Вот Ванька и говорит: нам сейчас, самое главное, успеть на второй выгиб перебраться.
ВОЛОДЯ
Почему?
КОМАНДИР
Там вроде как несколько холмов — словно природный укрепрайон. Там никакие тракторки и понтоны не помогут. Пару-тройку человек на эти холмы посадишь — и шмаляй себе немчуру сверху вниз. Всех, конечно, не перебить, но кровушки их поганой попить можно вволю. А немец — человек культурный, в болотах подыхать непривычный. Да и тракторочку ихнему топливо нужно. Трактора — они прожорливые. Хотя бы и немецкие. Так что надо успеть.
ВОЛОДЯ
А потом?
КОМАНДИР
Потом — суп с котом. Пойдём выгибами до Ганькиной Пади, а там уж до Ганькиного Бора рукой подать. Это уже хороший, чистый и сухой лес. А главное, непролазный. Там не то что тропинок — направлений нет.
ВОЛОДЯ
А кто она такая, эта Ганька?
КОМАНДИР
Это он. Крестьянин один, который от помещика в отшельники сбежал. Больше ста лет назад это было. Говорят, где-то там даже хижина его сохранилась.
ВОЛОДЯ
Да ладно? Кто ж её видел-то?
КОМАНДИР
Вот и проверим, насколько правдивы легенды и сказки.
1.22. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ВЕЧЕР
Немцы и впрямь быстро и слаженно продвигаются по болоту в направлении островка Малый Змей, очень хорошо понимая направление движения. Карл и Гюнтер движутся в арьергарде, в руке у младшего брата зачем-то пистолет. Это знаменитый офицерский вальтер, такие ещё называли «шахматными», поскольку в его слегка утолщенную рукоятку входила т. н. двойная обойма, где патроны располагались в шахматном порядке. Карл же шагает вольготно, улыбаясь и попыхивая сигареткой.
КАРЛ
Дорогой братец, ты можешь пока поберечь от сырости своё оружие. Всё веселье впереди. (Осматривается) Вот с этого островка мы и попробуем пощекотать их пулемётами и миномётами. Жалко, что у нас только лёгкие миномёты. Но тащить в болото тяжёлые — слишком рискованно, можно утопить.
ГЮНТЕР
И что с того? Подобного рода потери — они неизбежны.
КАРЛ
Ты же знаешь наших бюрократов? Придётся потом написать кучу бумаг. На передовой проще: короткий рапорт об уничтожении миномёта в бою, и всё. А здесь, считается, глубокий тыл. Миномёт утонул — значит, командир идиот. А идиот не может командовать, он должен сидеть в сумасшедшем доме. Или на той же передовой. Лично мне не по душе ни первый, ни второй вариант.
Глаза Карла возбуждённо блестят, видно, что всё происходящее ему очень нравится. Он словно гончий пёс, уверенно взявший след. Под весом офицеров и солдат понтон проседает и снова поднимается, как бы дышит. Когда понтон уходит в жижу в очередной раз, нога
