Семен Цвигун - Возмездие
Репродукторы разносят речь Геринга над ракетными позициями. В сумерках сурово и мрачно выглядят сами ракеты, суровы и мрачны лица солдат в строю…
— Мы обрушим неотразимый и мощный удар, — продолжает Геринг, — на головы наших врагов — надменных саксов и поставим их на колени! Поздравляю вас с этим радостным днем! С нами бог! Хайль Гитлер! — Он закончил, оглядел присутствующих — каково впечатление? — и передал микрофон Метцу.
— Внимание! — выкрикнул Метц в микрофон. — Расчеты, слушай мою команду: объявляю пятиминутную готовность!..
Солдаты торопливо снимают с ракет маскировочные сети. Из-за облаков появляется луна, и в свете ее серебром отливают мощные корпуса Фау-2.
На командном пункте Геринг что-то пьет из большого бокала. Волнуются фон Браун и Дорнбергер.
Голос из репродуктора. Пятиминутная готовность всеми расчетами принята!
— Объявляю трехминутную готовность! — командует Метц.
— Трехминутная готовность принята! — снова прозвучало из репродуктора.
— Всем расчетам — в укрытие! — командует Метц.
— Все расчеты находятся в дотах! — отзывается репродуктор. Метц смотрит на циферблат часов, потом на Геринга. Тот величественно кивает…
— Пуск! — кричит в микрофон Метц.
И в то же мгновение раздался оглушительный грохот. Над позициями взметнулись столбы огня, и все заволокло дымом и тучами пыли.
Ракеты дрогнули, поднялись и, словно кометы, оставляя за собой огненные хвосты, устремились в небо…
Геринг протянул фон Брауну обе руки.
— Поздравляю вас, Браун! Это великолепно!
— Это самый радостный день в моей жизни, — широко улыбнулся фон Браун.
— Хайль Гитлер! — Геринг поднял бокал. — За наше чудо-оружие! За победу!..
Голос из репродуктора. Господин рейхсмаршал! Докладывает генерал-майор Шмидт. По данным с наших наблюдательных пунктов на побережье, в море и в воздухе, из тридцати стартовавших ракет Фау-2 до Лондона долетели шестнадцать. Восемь взорвались в воздухе. Четыре упали в море. Две не вышли из пусковых установок…
Геринг резко повернулся к фон Брауну.
— Что это значит? Саботаж или недомыслие? Вольф! Разберитесь с этим…
Хроникальные кадры осени 1944 года:
Наступление советских войск в Румынии, Югославии и Болгарии. Жители освобожденных городов и сел радостно встречают советские танки…
Тяжелые бои в Карпатах…
Подготовка наступления в Польше. Колонны пехоты и танков движутся к фронту по трудным осенним дорогам…
Бои в Прибалтике. Окруженная группировка немцев отчаянно сопротивляется…
Бои в Карелии и на севере Кольского полуострова…
Выход Финляндии из войны…
Приезд в Москву для переговоров венгерской делегации…
Продвижение войск союзников в Италии, Франции и Бельгии…
Все кадры демонстрируются на экране небольшого просмотрового зала. Присутствуют Сталин, члены Политбюро, Антонов и некоторые военные, среди них — начальник Главного разведывательного управления. Сталин, утонув в глубоком кресле, внимательно следит за экраном…
Голос диктора. Общее стратегическое положение фашистской Германии к осени 1944 года уже не вызывает сомнений в исходе войны, однако гитлеровцы продолжают отчаянное сопротивление, цепляясь за каждый рубеж, каждый населенный пункт, каждую крепость…
Снова идут кадры трофейной хроники:
Гитлер принимает асов люфтваффе…
Новые самолеты сходят с конвейеров подземных заводов…
Атака Лондона ракетами Фау-2…
Указ Гитлера о тотальной мобилизации…
Выступление Геббельса перед формированиями фольксштурма — стариками и подростками…
Голос диктора. Они хотят выиграть время, оттянуть конец всеми средствами, чтобы скрыть следы чудовищных преступлений против человечества…
Хроникальные кадры — лагерь уничтожения в Майданеке.
Голос диктора. Польско-советская чрезвычайная комиссия установила, что в лагере Майданек только в печах крематория было сожжено свыше шестисот тысяч человек, на кострах в кремповецком лесу — триста тысяч, в двух старых печах — свыше восьмидесяти тысяч; в самом лагере возле крематория сожжено не менее четырехсот тысяч человек.
Когда зажигается свет, люди в зале молча сидят, подавленные увиденным и услышанным. Медленно поднимается Сталин и, ни на кого не глядя, выходит из зала…
Помешивая ложечкой в стакане с чаем, Сталин неслышно ходит вдоль стола, за которым сидят те, кто был в просмотровом зале.
— Оттянуть конец войны, чтобы скрыть преступления? — говорит он как бы про себя. И качает головой. — Нет, товарищи. Гитлер хочет выиграть время, чтобы выиграть всю войну. Он надеется на разногласия между союзниками, но больше всего он рассчитывает на новое оружие. Военная наука развивается по тем же законам диалектики, и рано или поздно количество накопленных знаний в военной области должно перейти в новое качество. Мы, я думаю, накануне такого скачка…
Присутствующие разошлись. Сталин, отпив глоток остывшего чая, возвращается к своему столу. Резко поворачивается к начальнику Главного разведывательного управления.
— Докладывайте, что там произошло у полковника Млынского.
— Фашисты успели эвакуировать боевые ракеты с полигона «Близна», товарищ Сталин, — поднялся тот. — Отряд понес значительные потери. Погиб комиссар отряда. — Генерал немного помедлил.
— Ну продолжайте.
— В управлении есть мнение, что полковник Млынский… устал. Три с лишним года в тяжелых условиях в тылу врага…
Сталии молчал, раскуривая трубку, и начальник ГРУ продолжал:
— Может быть, есть смысл заменить полковника Млынского. Для пользы дела и в его же интересах.
— А кто же сейчас не устал? — сказал задумчиво Сталин. — Где находится Млынский?
— Часть его отряда с помощью чехословацких и советских партизан оборудует постоянную базу в Рудных горах. Сам полковник Млынский находится примерно здесь, на стыке границ Польши, Чехословакии и Германии, и с оставшейся после боя частью отряда движется в направлении новой базы.
— Значит, захватить ракету не удалось, — сказал Сталин.
— Задача его отряду была поставлена очень трудная, товарищ Сталин, — сказал Антонов. — И выполняется в целом успешно…
— У вас другое мнение? — Сталин снова повернулся к начальнику ГРУ.
— Работа действительно выполнена большая. Уничтожена база подготовки летчиков-смертников. Захваченный Млынским генерал Форет дал ценные показания о тактике применения ракет, что значительно сократит время и средства для борьбы с ними…
— Вот с этого и надо было начинать. Продолжайте.
— По данным, полученным от полковника Млынского и подтвержденным другими источниками, основное производство ракет Фау-2 гитлеровцы сосредоточивают в концлагере «Дора», неподалеку от Нордхаузена. Сюда же эвакуируется ракетный завод из соляных копей «Величка». Фау-2— баллистическая ракета. Максимальная дальность полета — триста двадцать километров. Скорость — пять тысяч километров в час.
— Защиты от такого оружия пока практически нет, — сказал Антонов.
Сталин только кивнул, как бы соглашаясь с ним, потом повернулся к начальнику ГРУ.
— Полковник Млынский имеет большой опыт работы в тылу врага, умело координирует свои действия с действиями партизанских отрядов, связан многими нитями с нашими зафронтовыми разведчиками и антифашистским подпольем. Заменить его сейчас— это значит нанести большой ущерб делу. Как вы могли прийти ко мне с таким необдуманным предложением?
Начальник ГРУ опустил голову.
— Товарищ Антонов, — сказал Сталин, — передайте полковнику Млынскому от меня лично…
На небольшой площадке, спрятанной среди скал, стоят палатки, занесенные снегом. Двое бойцов, стоя друг над другом на отвесной скале и коченея от холода, держат в руках антенну, конец которой тянется к маленькой палатке.
Здесь Катя Ярцева принимает радиограмму, записывая цифры непослушными от холода пальцами. Млынский забирает исписанные Катей листки. Лицо его небрито, осунулось…
Ерофеев держит котелок со снегом над двумя самодельными плошками, в которых еле теплятся хилые огоньки…
Бондаренко грызет сухарь…
Голос за кадром. «Полковнику Млынскому. Всем бойцам и командирам отряда особого назначения».
Шумский, который лежал, укрытый с головой, откидывает шинель и приподнимается… Бондаренко перестает хрустеть сухарем…
Голос за кадром. «Ваше мужество и упорство в достижении цели служат достойным примером для каждого воина Красной Армии…».
В большой палатке раненый приподнимается и отстраняет руку Ванды…
Голос за кадром. «Ваши жертвы были не напрасны…».
Другой раненый, который сматывает бинт с распухшей руки, замирает, прислушиваясь…
Голос за кадром. «От имени Ставки выражаю благодарность и свою уверенность в том, что и в дальнейшем вы проявите такую же волю, храбрость и умение. Желаю вам сил, здоровья и успехов. Сталин».
