Семен Цвигун - Возмездие
Входит Шумский.
— На этом динстаусвайсе [1] надо поменять фотографию.
— Рискованно. Здесь приметы, — пожимает плечами Карасев.
— «Глаза голубые, лицо овальное»… Сойдет, я думаю.
Карасев выходит, оставив двери открытыми.
— Вы работаете в ракетном центре Вернера фон Брауна? — спрашивает Шумский у Кюнля.
— Как вам сказать…
— Как можно точнее.
— Я работаю в конструкторском бюро фирмы «Сименс», мы выполняем заказы Брауна и, разумеется, отвечаем перед ним и особоуполномоченным — группенфюрером Вольфом… Что вы собираетесь сделать со мной?
— Это зависит от многих обстоятельств, в том числе и от правдивости ваших ответов, Кюнль. Для чего вы приехали в Краков?
— В командировку. На предприятия особой зоны «Величка».
— Цель командировки? Подробнее, Кюнль.
— Я должен выяснить причины, по которым ракеты взрываются в воздухе после старта. Есть предположение, что из-за саботажа на сборке ракет…
— Такой саботаж возможен?
— В принципе да. Небольшие отклонения в допусках — и при вибрации ракеты в полете…
На пороге появляется Гелена, делает предупреждающий знак.
Шумский строго смотрит на Кюнля, но тот и без того умолк, как только вошла Гелена, и, вздохнув, отвернулся к стене…
А в коридоре, около двери в номер Кюнля, останавливается дежурный эсэсовец. Прислушивается. Из номера едва слышно доносится шум воды…
Краков. Гестапо. Вольф за столом внимательно слушает доклад Занге, стоящего у крупномасштабной карты Дембицы.
— Млынский вцепился в полигон, как мальчишка в рождественский пряник. И я полагаю, что если не сегодня, так завтра он предпримет попытку захвата ракет…
— У тебя все готово?
— Еще несколько часов — и ловушка захлопнется… Сигналом к общему выступлению будет взрыв установок в тот момент, когда Млынский решит, что они уже у него в кармане.
— Хорошо. — Вольф встал из-за стола и подошел к карте. — Только не тяните с полным окружением. Не тяните, Занге. Время работает против нас. Охрана объекта «Величка» усилена?
— Так точно, группенфюрер. Мышь не проскочит…
На въезде у ворот в особую зону охранники тщательно проверяют документы Шумского. Вернув документы, открыли ворота, и, как только машина проехала, один из них позвонил кому-то по телефону из будки КПП…
Машина проехала мимо складов, через железнодорожный переезд, неподалеку от которого стояло несколько пассажирских составов с красными крестами на вагонах, и остановилась у небольшого двухэтажного дома.
Рыжий высокий шарфюрер открыл дверцу машины и приветствовал Шумского:
— Хайль Гитлер!
Небрежно вскинув руку в ответ, Шумский прошел в здание.
Рыжий шарфюрер проводил его в кабинет, сам стал у двери.
— Нас предупредили из Берлина о вашем приезде, однако штурмбанфюрера Занге сейчас нет на объекте, и вам придется подождать…
Шумский повесил плащ и шляпу, прошел к столу.
— У меня слишком мало времени, чтобы ждать, шарфюрер, и слишком важное дело. Доставьте сюда документацию и позаботьтесь, чтобы мне никто не мешал!
Поколебавшись, шарфюрер вышел, оставив открытой дверь.
Шумский приблизился к окну, забранному толстой решеткой. Во внутреннем дворе виднелись ряды продолговатых длинных ящиков. Их бережно и аккуратно грузили в пассажирский вагон с красным санитарным крестом.
В кабинет вернулся шарфюрер с двумя большими картонными папками и в сопровождении худой остроносой блондинки в эсэсовской форме. Шумский сел за стол, раскрыл, не снимая перчаток, первую папку и вопросительно взглянул на оставшихся в кабинете рыжего эсэсовца и его спутницу.
— Согласно инструкции по хранению документов группы А-1, унтершарфюрер Фогель должна все время находиться при них, — сказал рыжий эсэсовец.
— На каждом объекте свои порядки, — усмехнулся Шумский и повернулся к блондинке. — Разрешите курить, унтершарфюрер?
— Пожалуйста, — сухо сказала она и села напротив Шумского.
У дорожной развилки отряд Млынского разделился на две группы.
Солдаты стараются идти не производя шума. Ноги лошадей обернуты мешковиной.
Отдельной колонной движутся партизаны.
У развилки стоят Млынский, Алиев, Озеров, Иванов и командир польских партизан Радкевич. Чуть в стороне Стась и Ерофеев держат поводья оседланных лошадей.
— Сверим часы. — Млынский и Алиев сомкнули запястья со светящимися циферблатами. — Точно. Значит, мы начинаем через полчаса после тебя.
— Ни пуха ни пера, — говорит Алиев.
— К черту не посылаю, сам идешь к нему в зубы, Гасан. Будь осторожен, еще раз прошу. Не нравятся мне все эти «охотнички» из СС и санитарные обозы неизвестно откуда…
— Я буду осторожным-осторожным, — улыбается Алиев.
— Первый сеанс связи в пять и дальше— через каждые четверть часа.
— Есть!
— Ну… — Млынский обнял Алиева.
На опушке леса, за деревьями, откуда хорошо видна площадка с ракетами и часовой, лежат разведчики, Алиев, Озеров, Лукьянов и сержант Косых.
— До смены часового — четверть часа, — шепчет Косых.
Озеров подтягивает поближе к себе черный чемодан.
Солдаты группы нападения ползут к проходам в проволочном заграждении…
Тем временем в бункере Занге уступает свое место у перископа унтерштурмфюреру Роту.
— Хотите кофе? — предлагает инженер-майор, поднимая термос. — Настоящий.
— Благодарю, но я хочу спать. — Занге потягивается. — Пожалуй, сегодня они не придут…
— Я что-то не вижу часового, — встревоженно говорит Рот.
— Что?!
Занге бросается к перископу, оттолкнув молодого офицера, приникает к окуляру. В перископ видно, как часовой поправляет винтовку.
— Да вот же он! Вы что, ослепли?..
На площадке возле ракет с винтовкой часового, в его каске и плащ-накидке топчется Лукьянов. Убитый часовой лежит за небольшим бетонным выступом, а под одной из ракет уже устроился лейтенант Озеров со своим чемоданом и внимательно осматривает установку. Ощупав металлические конструкции, находит провод. Открывает чемодан, в котором аккуратно закреплены инструменты…
Занге поворачивает перископ и начинает методично осматривать одну установку за другой. Около первой не заметил ничего подозрительного, перешел на вторую…
Озеров проверяет тестером провод, осторожно воткнув в него иглу датчика. Стрелка прибора на светящейся шкале не двинулась с места.
Озеров вынул из провода датчик, уложил тестер на место и достал из чемодана небольшие кусачки.
…И тут Занге заметил что-то подозрительное под одной из установок. Подрегулировал перископ и теперь довольно отчетливо увидел слегка привставшего с земли человека.
— А, черт! Тревога! Взрывайте, майор!
Майор повернулся к пульту…
…Озеров перекусывает провод и разводит его концы в стороны…
…Майор торопливо включает один за другим небольшие рубильники. Занге наблюдает в перископ: установки целехоньки. Оборачивается к майору.
— Что вы там?
— Нет контакта…
— А, черт! Прошляпили… — Занге злится, но в общем он доволен ходом событий. — Соедините меня немедленно с Вольфом, Рот!.. Они пришли наконец. Давайте сигнал тревоги, майор!
Над полигоном повисают две зеленые ракеты, завыли сирены, заметались лучи прожекторов. С вышек осветили ракетную площадку мощные прожекторы, ударили пулеметы.
И сразу же в разных концах полигона тьму разорвали вспышки автоматных очередей.
Разведчики во главе с сержантом Косых забрасывают вышки гранатами. А Озеров спокойно вскрывает люк в корпусе ракеты.
Лукьянов стреляет по набегающим немцам.
Лучи прожекторов вырывают из темноты фигуры то немецких солдат, то наших автоматчиков, то освещают бледные лица заключенных за колючей проволокой…
Уничтожив охрану бараков, бойцы во главе с Алиевым освобождают заключенных.
— Товарищи! — кричит Алиев. — Вы свободны! Смерть фашизму!
Его обступают люди-призраки в полосатых робах.
— Дайте нам оружие, товарищ! — звучит на русском.
— Оружия, друг! — на чешском.
— Оружия! — на польском.
— Мы будем драться вместе с вами, товарищи! — на французском.
Бойцы раздают заключенным трофейные автоматы…
В лесу в районе полигона слышны отрывистые команды.
Ревут моторы санитарных машин, в которые под брезент с красными крестами взбираются немецкие солдаты.
Выходят на дорогу бронетранспортеры.
Эсэсовцы заводят мотоциклы.
Занге у перископа наблюдает за ходом боя. Он видит, как люди Алиева возятся около ракет. Берет телефонную трубку.
— В четыре тридцать полигон «Близна» атакован русскими. Охрана восточного участка пропустила их. Фузилерный батальон и егерский полк подняты по тревоге…
Вольф за столом в своем кабинете. Говорит по телефону, одновременно подписывая какие-то бумаги и поглядывая на стоящего перед ним Крюгера — бывшего адъютанта генерал-полковника фон Хорна, теперь он в эсэсовской форме.
