Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 12
Он, как обычно, становится в позу народного трибуна и обращается к воображаемым слушателям:
«Достоин ли кто-нибудь Нобелевской премии мира более, чем доктор Хартинг? Я спрашиваю вас. Нет!»
Он подбоченивается и, помолчав, говорит со значительным видом:
«Это великий момент в истории человечества».
Он выходит, так сказать, на авансцену и продолжает развивать свою мысль:
«Если можно осуществить общий контроль над металлургической промышленностью мира, то можно установить контроль и над транспортом, и над продуктами питания, и над всеми видами сырья, и над миграцией населения».
Он перечисляет эти затверженные истины так, словно сам открыл их. Слуги внимают его красноречию.
Входит молодой гвардейский офицер и, отдав честь, о чем-то докладывает. Входят еще два офицера. Химбескет отодвигается вправо, и все внимание сосредоточивается на левой стороне экрана, где должен появиться доктор Хартинг с дочерью.
Они входят. У доктора Хартинга очень усталый вид, дочь поддерживает его. Но при виде Пауля он оживляется и протягивает к нему обе руки. Маргарет и Елена многое уже знают друг о друге, и они обмениваются взглядами. Маргарет нравится Елене, и королева, повинуясь порыву, протягивает к ней руки. Они целуются.
Доктор Хартинг, стоящий на переднем плане рядом с Паулем, говорит:
«Не прошло и года с тех пор, как я прочел лекцию о калькомитной опасности. И вот вы ликвидировали ее».
Пауль вновь становится способным молодым человеком из американского промышленного города. Он говорит:
«Сэр, вы научили меня здравому смыслу».
Химбескет выступает вперед. Он считает своим долгом сделать некоторые уточнения.
«Для этого нужен был не только здравый смысл, ваше величество, но и мужество.
Для меня это великое событие».
Он делает размашистый жест.
«Здесь, ваше величество, в этом маленьком городе, вы, ваше величество, заложили основы мира на земле».
Он повторяет эту фразу, и она постепенно появляется на экране.
«Если можно осуществить контроль над мировой металлургической промышленностью, то можно установить контроль и над транспортом, и над продуктами питания, и над всеми видами сырья, и над миграцией населения».
Лицо пожилого человека проясняется, и он движением своего тонкого пальца привлекает к себе внимание Химбескета.
«Если только вы сможете установить контроль над деятельностью патриотических партий».
Он говорит очень убедительно.
«Если только вы отведете флагам и эмблемам должное им место».
Он машет рукой. Появляется большое, пышное знамя с клаверийским леопардом, заполняя почти весь экран, а когда старый профессор машет на него рукой, леопард начинает съеживаться, пока не становится просто забавной подставкой маленькой электрической лампы в углу лоджии.
Лампа показывается крупным планом, потом позади нее появляются обои с узором из леопардов, потом смешная детская игрушка, жестяной леопард на колесиках, который катится за рамку кадра. Все эти мелочи исчезают, и на экране снова дворцовая лоджия, из которой видны улицы Клавополиса.
В лоджии четверо. Химбескет ушел. Пауль по-мальчишески сидит на парапете лоджии, а старый Хартинг стоит рядом, он немного ниже его и ближе к зрителям. Они в правой части экрана. Слева — две женщины. Королева Елена стоит, прислонившись спиной к парапету, и смотрит исподлобья серьезным и дружелюбным взглядом на Пауля. Маргарет в тени, она стоит спиной к зрителям, перегнувшись через парапет, и почти все время смотрит на город, но иногда задумчиво поглядывает то на Пауля, то на Елену.
Посмотрев немного на город и горы, Пауль оборачивается и говорит Хартингу:
«И вы думаете, сэр, что наш контроль над калькомитом может перерасти в мировую экономическую систему?»
Старый Хартинг отвечает:
«Да, если контроль удастся осуществить.
Нельзя контролировать мировую металлургическую промышленность и не контролировать потребление топлива.
Нельзя контролировать потребление топлива и не контролировать транспорт.
Нельзя контролировать транспорт и не контролировать распределение продуктов питания.
Нельзя контролировать распределение продуктов питания и не контролировать рост населения».
Пауль согласен. Он задумчиво смотрит вдаль. Он высказывает мысль, которая не покидает его.
«Нам это не под силу!»
Старик говорит:
«Неужели вы обманете наши ожидания?»
Пауль не отвечает. Он продолжает развивать свою мысль серьезно, но все же тоном способного студента, говорящего с профессором.
«Мы ничего не могли бы поделать, если бы за нами не стояла крепнущая вера всех людей мира».
Под ним появляется гигантская фигура его прототипа, Человека-созидателя, — это он сам, увеличенный во много раз.
Пауль продолжает:
«Мы только частицы, с которых начался процесс кристаллизации».
Старик улыбается и с любовью похлопывает Пауля по руке.
«Вы очень хорошая и здоровая частица», — говорит он, а фигура Человека-созидателя на время исчезает. По лицам Елены и Маргарет видно, что они согласны со стариком.
Пауль опять смотрит на горы и небо. Вновь появляется громадный Человек-созидатель, теперь он сидит в той же позе, что и Пауль, и на фоне лоджии выглядит очень внушительно. Внимание зрителей сосредоточивается на нем, а Пауль и остальные трое остаются несколько в стороне.
«Победа над войной — это только начало. Мир на земле не значит ничего, если он не подразумевает созидания, если он не даст свободу науке, творчеству, возможностям, заложенным в людях».
Человек, похожий на Пауля, стоит у какого-то большого электрического аппарата. Он надевает темные очки и начинает что-то сильно накаливать. Какое-то вещество оплавляется и капает. Другой человек ловит эти капли.
Подошедшая группа студентов наблюдает за процессом. Среди них юноша, сын той крестьянки, которую мы видели в третьей части фильма. Он задает вопросы, ему отвечают.
Преподаватель обращается к студентам:
«Из этого нового сплава мы сможем построить бесшумные самолеты. Они будут тех же размеров, что и современные ревущие и тряские машины, но в десять раз мощнее».
На экране опытное пшеничное поле.
Человек, похожий на Созидателя, показывает поле двум студентам. Один из них — сын все той же крестьянки.
«Здесь, — говорит Человек-созидатель, — на половине акра мы выращиваем больше хлеба, чем прежде на квадратной миле, затрачивая в пятьдесят раз меньше труда. Мы можем превратить всю остальную землю в сады и парки».
На экране биологическая лаборатория, в которой работает человек, похожий на Созидателя. На нем белый халат и резиновые перчатки. Рядом с ним видны другие ученые. Он подносит пробирку к свету, потом подготавливает каплю жидкости для исследования под микроскопом. Изображение тускнеет, и на экране появляется старая крестьянка возле своего дома, который мы видели в третьей части фильма. Ее искалеченный и слепой сын греется на солнце. Подходит младший сын и сообщает радостную новость. Он говорит:
«Мама, я получил диплом электрика. Теперь тебе незачем надрываться на работе».
Старуха не верит своим ушам.
Юноша говорит:
«Мы проведем сюда электричество, и оно облегчит твой труд. Оно будет работать за тебя, будет давать тепло и свет. Отдыхай, когда устанешь. Ешь, когда захочешь».
Старуха оборачивается к своему старшему сыну и с беспредельной жалостью качает головой.
«Слишком поздно, — говорит она. — Слишком поздно».
Но надежда не угасает.
«Даже для него не все потеряно: теперь, когда на земле царит мир, люди могут задуматься над важнейшими жизненными проблемами».
Мы видим серьезного ученого, похожего на Созидателя, который с помощью какого-то инструмента осматривает глаза ее старшего сына. Тут же стоит повеселевшая старуха в чистом городском платье. Обернувшись, врач бросает на нее ободряющий взгляд. Она сжимает руки и повторяет вслед за ним:
«Есть надежда, что он будет видеть, есть надежда, что разум вернется к нему!»
На экране появляются лица Пауля и доктора Хартинга. Оба глядят вдаль.
«Жизнь будет чистой, полной счастья и надежды, прекрасной, как никогда».
На экране снова лоджия, потом крупным планом Маргарет, наблюдающая за Еленой и Паулем. И снова в центре внимания Пауль. Уже ночь, и Пауль протягивает руку к звездам.
Зрители видят большую астрономическую обсерваторию. Затем на экране появляется изображение звездного неба, как на звездных картах. Покачиваясь, летит самолет. Звезды тускнеют. Сначала смутно, потом отчетливее разворачивается внизу панорама большого города, подобного Лондону или Парижу. Теснятся здания, вьется река.
