Анатолий Софронов - Ураган приходит внезапно
— А потом Петр Иваныч трубку взял, — ласково продолжила жена. — Так, мол, и так давно не виделись…
Березин проглотил один помидор, взял другой.
— Не умеешь ты врать, Григорий Васильевич, не получается у тебя. — поднялась из-за стола жена. — Пятьдесят два года на свете прожил и не научился.
— Да, папочка, — подтвердила Анюта, — ложь — это искусство. А ты им в совершенстве не владеешь…
— Григорий Васильич… — окликнули с улицы.
К открытому окну подошел коренастый человек средних лет с гладко зачесанными волосами и широкой улыбкой, словно навешанной на невыразительное лицо.
— А, Костоглод! — торопливо пошел к окну Березин, радуясь возможности прервать неприятный разговор. — Привет боевому заму. Как вы тут без меня?
— Да по-разному, Григории Васильич. Был вчера на плавнях, со строителями ругался…
— Зачем?
— А как же? — удивился Костоглод. — На них не накричишь, еще сто лет копаться будут. Такой народ, сами знаете…
— От одного крика, знаешь, тоже толку мало… Стройтрест у нас хороший попался как раз, — покачал головой Березин. — Им бы помочь материалами. Да и рабочей силой тоже.
— Ну, это я не… — развел руками Костоглод.
— А как лошадки? Был на конюшие?
— Нормально… Только я думаю, этого пьянчугу Чакана гнать оттуда пора. Он же лошадей нам попортит. Те уж к алкогольному духу привыкать стали — как завидят Чакана, так ржать от радости начинают… А на меня, трезвого, косятся…
— Старик зашибает, конечно, — улыбнулся Березин, — но лошадь понимает, как никто… Талант от природы…
— Ага, талант, — обиделся Костоглод. — Вчера ухожу с конюшни, вижу, он Смельчака из кружки вином угощает. Я ему: что ж ты, старый черт, делаешь? Лучшего жеребца спаиваешь!.. И знаете, что он мне ответил?..
— Ну? — снова улыбнулся Березин.
— Папа! — раздался за его спиной вскрик. — Маме плохо!..
Хмурый Березин провожал врача.
— Там ведь, — постучал доктор пальцем по лацкану пиджака, — чудес не бывает… Сердце у Евгении Федоровны, сами знаете, больное. Лечиться надо… И поменьше волнений… А что, у нее были какие-нибудь неприятности? В последнее время?
— Да нет… — бормочет Березин. — Какие у
нее могут быть неприятности!
— Знаете, бывают такие характеры, затаят в себе беду и носят — вынашивают. А беда, она потом изнутри ножом по сердцу — раз! И ноль-три… В лучшем случае… Завтра я зайду.
— Спасибо вам, спасибо, Борис Васильевич, — пожал врачу руку Березин. — Извините, что побеспокоили.
Проводив врача, Березин вернулся в гостиную. Евгения Федоровна сидела в кресле, посасывая валидол, рядом пристроилась Анюта. Жена виновато улыбнулась ему, дочь хмуро взглянула на отца.
Белая эмалированная ванна с рыбой стоила у входа в магазин, около нее толпились женщины с кошелками. Шла бойкая торговля.
— Смотри, Дудко, еще раз попадешься, не миновать тюрьмы! — улыбнулся Костоглод, проходя мимо. — Боле с тобой миндальничать не будем! Директор так прямо и сказал!
— Смотри, сам не попадись, кобель старый! — тут же откликнулась Клавдия. — К Маринке, говорят, муж вертается с Севера, он те насыплет миндалю за шиворот!
— Но, но! — приосанился Костоглод. — Без намеков!..
— Возьмите рыбки, товарищ заместитель директора, — внезапно перешла на ласковый тон Клавдия. — От нее, говорят, не только ум, по и мужская удаль прибавляется. К вечерку скушаете, повеселеете. И Маринке утешение…
Костоглод рявкнул что-то невнятное и удалился прочь под веселый смех женщин.
Секретарь райкома партии Антон Петрович Хоменко вел то телефону весьма напряженный разговор.
— Березин — лучший директор совхоза в районе, — говорил он в трубку. — Да и не только в районе, сами знаете. И коммунист настоящий, я так считаю… Да бывает, жалуются, конечно, и письма приходят… Да я ведь и без анонимок знаю, что в этом совхозе делается. Случается, заносит, не спорю… Да, и стадион построил, и футбольная команда есть… И конезавод. Это его увлечение… Нет, я не согласен, что за счет благоустройства трудящихся. К нему из других областей и краев приезжают наниматься на работу. Знаете, сколько в месяц в «Приморском» получают в среднем?.. Знаете… Согласен, незаменимых людей у нас нет, но я должен заметить, что у нас слишком много заменимых. С Чернобривцевой?!.. С Ольгой Семеновной? — густые брови Хоменко поползли вверх. — Но это уж на сплетню смахивает! Согласен, проверить надо… А впрочем, — поморщился Хоменко, — пошлете вы комиссию по этой грязной анонимке, можете обидеть хорошего человека. Даже двух… Хорошего, я не оговорился, в этом вопросе мне проверка не требуется. Так вот, давайте я сам попытаюсь разобраться. Дело это тонкое, деликатное, как бы дров не наломать. Разберусь и доложу… А вам не болеть. Всего доброго.
Хоменко положил трубку и задумался. Потом нажал кнопку, в дверях появилась секретарша.
— Что-то я у вас еще хотел спросить, Людмила Васильевна… — задумчиво проговорил Хоменко. — Подскажите — что?..
— Приазовские плавни, — с готовностью ответила секретарша. — Целых два часа ни одного слова о них…
— Да, плавни, плавни, наши будущие рисовые плантации… Нет, в данном случае не о них… Ага, вспомнил!.. Как вы относитесь к анонимкам, Людмила Васильевна?
— Отрицательно, как к ним можно относиться!
— А если там правда написана?
— Пусть подпишется.
— А если боится?
— Стало быть, трус. А где трусость, там и клевета.
— Бывает и так и не так… Ладно, спасибо.
Секретарша вышла, а Хоменко снова взялся за телефонную трубку:
— Ольга Семеновна?
— Я, Антон Петрович, — отвечает ему по телефону та самая женщина, которую мы видели в начале фильма. Она сидит за письменным столом в просторном кабинете. — У меня сейчас посетительница, закончу разговор и приду… Обязательно, Антон Петрович.
Положив трубку, хозяйка кабинета перевела взгляд на сидевшую рядом полную женщину с заплаканным лицом.
— Задерживаю я вас, Ольга Семеновна, — вздохнула та. — Только куда же мне еще идти, как не к Советской власти… Ариша, соседка, так и сказала: иди к Чернобривцевой, она советский работник, сама одинокая, поймет. Если б женат был, слова б не сказала, чужую семью разрушать кто позволит. А то ведь ходит, хвост задрав, нет на него управы…
— А любит он вас? — осторожно спросила Чернобривцева.
— Любит, Ольга Семеновна, любит. Не пришла бы иначе, — всхлипнула женщина.
— Ладно, ладно, успокойтесь. Слезами тут не поможешь…
— Жили, как муж с женой живут. И совместное хозяйство вели… Только я девег у него не брала, на свои все покупала. И вот — пожалуйста. Я, говорит, моряк по натуре, не могу у одной пристани долго находиться, отчаливаю…
— Он член партии?
— Да какое там! На него даже и ДОСААФ рукой махнул, все знают — несерьезный человек…
— Что ж райисполком может сделать? — невольно улыбнулась Чернобривцева.
— Советская власть все может, — убежденно сказала женщина и доверительно продолжила: — Его пугануть надобно. Он ведь только на вид такой бравый, а прижмешь — он сразу в кусты… Мне Ариша, соседка, предлагала: давай, говорит, скажу своим, они из него мигом котлету приготовят. Только я подумала — что от него толку-то, если он в котлету превратится… И жалко все-таки…
Чернобривцева с участием взглянула на посетительницу.
В кабинете секретаря райкома партии сидит Ольга Семеновна Чернобривцева, с некоторым недоумением поглядывая на Антона Петровича, расхаживающего по комнате.
— То вы меня непоседой называете, Антон Петрович, то — на тебе, пожалуйста, — в райисполкоме засиделась. А кто на прошлой неделе на Тамани лермонтовские чтения проводил?
— Лермонтов — это хорошо, — согласился Хоменко. — Но головы наши будут снимать не за парус одинокий, а за приазовские плавни, если вовремя не освоим… А ты там когда была последний раз?
— Была… Не помню… Но была…
— Понятно. — Он внимательно взглянул на Чернобривцеву. — Я завтра собираюсь туда махнуть. Не составишь компанию старику?
— Да что вы как-то все сложно сегодня, Антон Петрович? Надо, так поедем, какой вопрос!
— А по пути заглянем в «Приморский», к Березину Григорию Васильевичу. Ты его хорошо знаешь?
— Как и других директоров совхозов, — смело взглянула Чернобривцева в глаза Хоменко. Она уже оправилась от смущения.
— Понятно… Я слышал, резковат он с людьми…
— Не замечала… Не слышала…
— Говорят, одни лошади на уме, о людях не думает.
— Ну, кто так может говорить, Антон Петрович! — возмутилась Чернобривцева. — Один из лучших совхозов в крае! Виноградарство, рисосеяние, свою животноводческую базу создали. А живут как! Две школы, одна музыкальная, больница, кинотеатр, дом отдыха, стадион! Птичьего молока только не хватает! Ну, создали завод коневодческий, так что плохого? Призы берут на краевых и республиканских состязаниях.
