С Залер - Разбойники Рэттлборджа

БИЛЛИ ЛИ. Не могу ответить точно, но ее одежда не была запачкана или разорвана.

Полукровка переводит Вождю. Вождь, не отрываясь от картины, отвечает парой отрывистых слов.

ПОЛУКРОВКА. Вы можете подарить ей свободу?

БИЛЛИ ЛИ. Те, кто ее забрал, выглядели опасно.

ПОЛУКРОВКА. Как и все белые.

БИЛЛИ ЛИ. Тут спорить не стану, хотя всякий голодный, неудачливый или влюбленный — опасен. Но эти люди… Они убийцы особого сорта. С такой бандой можно покончить лишь одним способом.

Полукровка кивает и переводит замечания Билли Вождю. Вождь поднимает взгляд от картины и смотрит в глаза Билли Ли. Вождь недружелюбно обращается к Билли Ли. Он не отворачивается, пока Полукровка переводит.

ПОЛУКРОВКА. Вождь говорит, не дайте его молодости вас обмануть. Его отец умер очень рано, и он правил Канхугаче с тех пор, как впервые увидел свою двенадцатую зиму. Он молод, но очень мудр.

Вождь, все еще глядя на Билли Ли, добавляет еще пару слов.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). Что вы хотите в обмен на убийство этих людей и спасение Амаганы?

Родни быстро переводит взгляд на Билли Ли.

Плечи Билли Ли почти незаметно расслабляются.

Родни чешет выпуклый двойной подбородок.

БИЛЛИ ЛИ. Я слышал, что танец дождя этого племени может вызвать бурю поразительной мощи.

ПОЛУКРОВКА. У нас есть такая способность. На вашем языке эта беря называется Катарактой Карги.

БИЛЛИ ЛИ. Если вы призовете ее в день по моему выбору и отправите в нужном мне направлении, я освобожу Амагану и убью ее захватчиков.

Полукровка переводит разговор Вождю.

Билли Ли приглаживает усы, а Родни пытается выпрямить обвисший край голубой шляпы.

ПОЛУКРОВКА. Мы призовем Катаракту Карги, когда Амагана будет спасена.

Билли Ли смотрит на Вождя и качает головой.

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Есть шанс, что захватчики Амаганы убьют меня или моего партнера… или как минимум ранят. Сперва вызовите бурю, если хотите, чтобы мы рискнули жизнями и убили тех людей, иначе нам нет резона с вами связываться.

Полукровка переводит замечания Билли Ли. Вождь недоволен. Он отворачивается от Билли Ли и продолжает рисовать, добавив старухе длинный торчащий зуб.

Он говорит пару обрывистых слов.

ПОЛУКРОВКА. Зачем вам нужно призвать бурю?

БИЛЛИ ЛИ. Город Рэттлбордж разбогател… слишком разбогател в глазах многих. Если ужасная буря накроет это процветающее место за неделю до сбора урожая, Рэттлбордж придет в упадок, и многие соседние города получат значительное финансовое преимущество.

ПОЛУКРОВКА. Как и вы.

БИЛЛИ ЛИ. Как и я.

Полукровка переводит Вождю. Ответом служит пара гортанных звуков.

ПОЛУКРОВКА. Дела белых ему неинтересны. Он согласен призвать бурю в первый день июля.

Вождь говорит последние слова.

На лице Полукровки тут же появляется гнев. Он подавляет злобу и говорит еще спокойней.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). Я должен сопровождать вас, чтобы увидеть, что вы не врали и сдержите свое слово.

БИЛЛИ ЛИ. Это долгая поездка. Захватчики Амаганы направлялись на северо-запад, в горы. Но можешь присоединиться, если хочешь.

РОДНИ. Но нам не хватит…

ПОЛУКРОВКА. Я возьму свои припасы.

Билли Ли, Родни и Полукровка едут через равнины к восходящему солнцу. Черный жеребец Билли Ли плетется медленно, как и серая лошадь Родни; белая кобыла Полукровки с полуголым всадником ступает легко.

Глаза Родни закрываются, на него опускается сон.

Он начинает медленно заваливаться вперед.

БИЛЛИ ЛИ. Родни!

РОДНИ. Я сплю… не сплю. Я не сплю.

Полукровка едет молча, не обращая внимания на белых; его лицо — маска угрюмости.

Билли Ли догоняет Полукровку и скачет прямо за ним.

БИЛЛИ ЛИ. Не хочется звать тебя следующие пять недель полукровкой. Как тебя зовут?

С плавностью водной змеи Билли Ли извлекает револьвер из кобуры под пиджаком.

ПОЛУКРОВКА. Мое имя у Канхугаче…

БАХ.

Лицо полукровки взрывается шквалом крови, костей и мозга, словно он кричит алым цветом.

Билли Ли убирает пистолет очередным змеиным жестом.

Полукровка опадает на белую лошадь, кровь окрашивает в красное белую шкуру кобылы.

Скривившись при неприятном зрелище, Родни отворачивается к Билли Ли.

РОДНИ. А мне вот было интересно, как его зовут. А тебе нет?

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Ниггерское дерьмо мне и то интересней, чем как себя зовет какой-то каннибал.

Билли Ли и Родни едут молча. Родни держит лассо, наброшенное на шею белой кобылы; третья лошадь плетется, не вырываясь. Мозги и кровь мертвого коренного американца слиплись под горячим солнцем: его простреленное лицо приклеилось к спине кобылы, на которой он еще сидит, завалившись вперед.

Лошади шагают между кактусами, случайным образом разбросанных по иссушенной топографии.

Родни показывает вдаль.

РОДНИ. Вижу Джордана. (прищурившись) Кажется, он еще трахает эту самую Амагану.

Билли Ли молчит.

Лошади идут между колючими отростками коричневых и зеленых кактусов.

РОДНИ. (продолжает). Как думаешь, он ее с нашего отъезда трахает регулярно?

БИЛЛИ ЛИ. Думаю, ты хотел сказать «беспрерывно».

РОДНИ. Да я так и сказал.

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Ты сказал «регулярно», что подразумевает неоднократность, последовательность с перерывами. Однако мне кажется, тебе хотелось знать, трахал ли он дикарку без остановок со вчерашнего полудня — то есть развлекался ли с ней Джордан беспрерывно двадцать четыре часа.

РОДНИ (кивает). Да, Билли Ли. Это я и хотел знать.

БИЛЛИ ЛИ. Сомневаюсь, что это физически возможно.

РОДНИ (разочарованно). Наверное, да.

Лошади продолжают движение.

Родни прищуривается и прикрывает глаза.

РОДНИ (продолжает). Зачем он привязал ее к кактусу?

Билли Ли опускает край шляпы, чтобы видеть, несмотря на солнце.

БИЛЛИ ЛИ. Наверное, в какой-то момент она перестала кричать. Уверен, будучи привязанной лицом к кактусу, она стала куда демонстративней.

РОДНИ. Джордан любит, когда они кричат и ругаются.

Билли Ли кивает.

Становится едва слышен отголосок далекого КРИКА.

Лошади продолжают движение.

Отдаленные ужасные КРИКИ порывом доносятся по безжалостному воздуху.

Свежевыкрашенный деревянный знак болтается на стальных цепочках. На знаке написано: «Вы въезжаете в Рэттлбордж, Население 1647. Западная Земля с Южным Гостеприимством».

За знаком виден город: новые здания из свежесрубленной древесины, между ними дороги для экипажей.

МУЖЧИНЫ и ЖЕНЩИНЫ неоднородного экономического положения (очевидного по одеждам) ходят по центральной улице, рассматривая разнообразные приветливые витрины — маслобоен, парикмахерских, похоронных бюро, бакалей, сапожников, салунов — и беседуют.

УОЛТЕР, невысокий мужчина тридцати семи лет с аккуратно причесанными светлыми волосами (с пробором посередине) и в чистом полосатом костюме заходит в Салун Синди. В руках у него коробка. Его галстук, похоже, завязан слишком туго.

Он прочищает горло и сухо проглатывает.

Уолтер заходит в неосвещенное помещение, за ним, через качающиеся двери, проникает солнечный свет. Потолок высокий, с него свисают три электрических люстры, сейчас отключенные. Из-за качания дверей свет в салуне мигает.

Двадцать столов, несколько разных ковриков, пианино и длинная барная стойка из красного дерева довершают вид салуна.

Уолтер оглядывается вокруг.

Из теней доносится глубокий женский голос.