Блага Димитрова - Отклонение
Павлина. Я спешу! Если б ты знала, что меня ждет дома…
Павлина уходит. Постаревшая, измученная. Неда невольно возвращается к машине, боясь, как бы Боян не уехал.
Увидев, что Неды нет в машине, Боян цепенеет. Пачка сигарет падает на тротуар. Он с отчаянием озирается вокруг. Неды нигде не видно. Бросив пачки сигарет в портфель, лежащий на заднем сиденье, с трудом его закрывает. Затем садится за руль с подавленным видом, ощущая всю тяжесть своего возраста…
Неда появляется из-за угла. Запыхавшись, садится в машину. Он смотрит на нее, словно только сейчас увидел ее по-настоящему.
Боян. Я решил, что ты удрала!
Неда. Почти!
Боян (решительно). Неда, почему?
Неда (резким движением отодвигается). Если не поедешь сейчас же на аэродром…
Он послушно едет.
Неда (стараясь скрыть волнение). Знаешь, кого я сейчас встретила? Павлину!
Боян. Кто это?
Неда. Мы вместе учились, ты забыл?
Боян (пытаясь вспомнить). Наверное, в лицо ее знаю…
Неда. И по лицу не узнаешь. Единственно, что осталось у нее от молодости, — это очки…
Боян (повеселев). Я уж решил, что мы и не попрощаемся.
Неда. Я немного прошлась по воздуху!
Боян. Я очень задержался?
Неда (еле слышно). На семнадцать лет.
Вечереет. Неожиданные огни и тени налетают на стекло машины, бьют в их лица. Боян мчится по широкому проспекту к аэродрому. И он и она затаили дыхание. Словно вышли из заключения. Смотрят друг на друга. Между ними будто пробегает искра. Они вспоминают об одном и том же.
Боян. Где-то здесь было…
Неда. Интересно, что сейчас на том месте?
Он поворачивает машину к новым кварталам.
Боян. Мне кажется, это там…
Неда. Здесь была одна грязь…
Машина крутится по аллеям между новыми высокими одинаковыми корпусами. На том месте, где когда-то находился полуразвалившийся дом с комнатушкой «на небе», возвышается высокое здание. Они стоят перед ним, как перед памятником, безмолвные, немного смешные. У входа висит дощечка: «Дом образцового порядка».
Отводят глаза от дощечки. Медленно поднимают их вверх. Закрытые окна. Опущенные шторы. Двери, запертые на замки с секретами. На самом верху на балконе женщина поливает цветы. Им слышится далекий отзвук ветра, гудящего в пустых бочонках, листающего странички старой тетради на крыше; доносится разорванное эхо молодого голоса Неды:
«Что из того, что у нас нет надежной крыши над головой?
Звездный свод — наша крыша, вся земля — наш дом! Никто не может разрушить его!
Весь мир виден из нашего ласточкиного гнезда и принадлежит нам от горизонта до горизонта!
Жизнь может быть полной только с разделенной любовью. Только двое любящих могут составить дом. Все остальное — это только голые стены.
Любовь свободнее птиц, потому что никому не подчиняется!»
Женщина с любопытством наблюдает за ними сверху. Они смущаются. Им кажется, что со всех сторон с подозрением и упреком смотрят на них окна образцово содержащихся домов, тихие пороги тщательно охраняемых семей, фонари и улицы, ведущие к обеспеченности. На том месте, где когда-то буйствовала их юношеская смелая, неразумная любовь, сейчас стоит дом — воплощение приличия и порядка…
Они садятся в машину.
— Поезжай на аэродром! — просит Неда.
Вокруг возвышаются новые дома.
— Строим для других, а для нас нет уголка! — грустно роняет Боян.
Машина движется словно с неохотой.
Можно было бы… достать билет и для Неды.
С быстротой молнии объехать магазины. Приобрести два больших чемодана. И сумку. Вдвоем могли делать покупки. Примеряя вечерние перчатки, она могла бы чувствовать на себе его восхищенный взгляд.
Нагруженные пакетами, сияющие, они вдвоем могли бы подниматься и спускаться по эскалаторам магазина. Он следил бы за ее взглядом и тут же, опережая ее желание, как только на чем-нибудь задерживался бы ее взгляд, покупал бы немедленно эту вещь. Не потому, что хороша вещь, а потому, что это доставит ей радость.
У нее была бы прежняя девическая прическа. Ветер от быстрой езды шевелил бы ее волосы.
При мысли, что они будут путешествовать вместе, их охватила бы радость. Громадный самолет уже готов к вылету. Они приедут в самый последний момент. Задыхающиеся. Рука в руке. И мир мог бы раскрыть им свои объятия…
Неожиданно прямо перед их машиной опускается шлагбаум. Они пробуждаются от мечтаний. Рядом с ними и за ними выстраиваются другие машины. Тащится товарный состав. Вагон за вагоном. Они молча сидят рядом. Наконец шлагбаум медленно поднимается. Путь к расставанию открыт.
Гирлянды ламп расплываются. Свет становится неясным. Идет сильный летний дождь. Далекий город сверкает плачущими огоньками…
Аэродром. На крыше вокзала крутятся локаторы.
— Прибыли! — Боян огорчен.
Он достает из багажника чемодан, берет с заднего сиденья портфель, перекладывает через руку плащ. Входят в зал. Разноязычный гул. Чувствуют они себя сравнительно хорошо. Все люди им здесь незнакомы. Внезапно он вздрагивает.
Боян. Извини, я сейчас!
Неда. Конечно, конечно!
Боян. Все-таки надо позвонить!
Он идет к телефонной кабине. После небольшого колебания набирает номер. Говоря, невольно поглядывает на Неду. Она старается с невозмутимым видом ходить взад-вперед. Боян разговаривает по телефону, повернувшись к ней спиной. По его фигуре, по его позе видно, что говорит он виноватым голосом. Неда бросает взгляд на кабину. Он, словно чувствуя ее взгляд, снова вздрагивает. На полуслове прекращает разговор. Мокрый от пота, выходит из кабины.
Неда (с самообладанием). Все обговорил?
Боян. Да, почти…
Они пробираются сквозь толпу. Доносятся голоса:
— В Варшаве страшный дождь! А тут…
— Нет… В серую клетку!
— Этот?
Носильщик несет чемодан.
Они садятся за маленький столик напротив друг друга возле огромного окна. Перед ними взлетная дорожка, ведущая в мир. Их глаза следят за поднимающимися самолетами.
Боян (официанту). Два кофе и один коньяк!
Неда (со вздохом). Я уже давно никуда далеко не уезжала!
Над их головами звучит автоматический, бездушный голос:
— Самолет Рим — Вена — София прибывает через пять минут! — Затем то же сообщение тем же самым голосом, лишенным какого-либо выражения, повторяется на русском и английском языках. Словно это голос какой-то судьбы-робота.
Неда (вернувшись к действительности, озирается). Твой ассистент запаздывает!
Боян (с неожиданной прямотой). Можем ли мы расстаться, снова найдя друг друга?
Официант ставит перед ними кофе и коньяк. Неда смотрит в окно.
Боян (с еще большим отчаянием). Почему ты не отвечаешь? Так мы и расстанемся? (Выпивает залпом коньяк.)
Неда (сухо.) Не нужно!
Боян (вспыхивает). Всегда от всех слышу: «Не нужно!» Всюду спотыкаюсь о «не нужно!». Но что это — «Не нужно!». Кто это придумал? И по какому праву? И кому нужно это «не нужно!»
Над самым их ухом раздается автоматический, навязчивый голос:
— Пассажиры, следующие рейсом Белград — Будапешт — Прага — Берлин, займите места!
Оба в оцепенении слушают. Группа пассажиров быстро поднимается, хватая свой ручной багаж.
Следующее сообщение, наверное, будет о его самолете. Боян жестом просит официанта дать ему еще одну рюмку коньяка.
Боян. Слушай! Я не могу без тебя! Действительно не могу. И ты не можешь!
Кофе совсем остыл. Они делают несколько глотков.
Боян (решительно). Когда-то нас насильно пытались связать. И мы воспротивились! А теперь все стараются нас разлучить. Надо противостоять и сейчас. Пусть нас отовсюду снимут. Со всех постов и самолетов! Вниз, на землю, но вместе!
Неда (спокойно). Пей кофе, а то совсем остынет!
Боян (гневно). Так что же? Жизнь нас сломила? Или мы устали бороться сами с собой? Или для нас нет будущего?
Неда (еще холоднее). У тебя совсем остыл кофе!
Она губами касается края чашки. Автоматический назойливый голос заставляет ее поставить чашку на стол:
— Самолет Париж — Прага — София…
Боян с внезапной решительностью берет ее руку.
Неда (хочет выдернуть руку). Мы становимся смешными!
Боян. Как видно, не смешных людей нет!
