Мария Хмелик - В городе Сочи темные ночи (сборник)
Магнитофон пел гнусавым голосом о тяжелой доле сержанта милиции.
— Ну что, зять, — обратился отец к Сергею, — скажи хоть тост, а…
Сергей поднял рюмку:
— Ваше здоровье.
— Добре, — согласился отец.
— Правильно! — поддержала Рита. — Здоровье в нашем возрасте самое главное. Здоровья тебе. Коля.
Чокнулись, выпили. Вера ела фрукты из компота.
— Я и забыла рассказать, — сказала Рита, — сестра Инны Сергеевны замуж вышла!
— Давно пора! — кивнул отец.
— Ну она, правда, сначала на Север поехала. Ну, чтоб мужа себе там найти… А он с нашего города оказался. Вот они, значит, приезжают. У него мать прямо такая интеллигентная. По дому ничего не делает…
— Вроде нашего, — вставил отец.
— Коля! — укоризненно сказала Рита.
За окном загудел, загремел колесами тепловоз. Он был без состава и проехал быстро. Рита подождала, пока шум стихнет, и продолжала:
— Вот, целый день музыку слушает, книжки читает. Передают какую-нибудь симфоническую музыку, она спрашивает у невестки: что это? Ну, та, конечно, не знает. Вот свекровь ей и объясняет, что это такой-то композитор, это такая-то музыка. Ну а той надоело, она женщина простая, работящая… Вот… Однажды свекровь спрашивает про музыку, по радио передавали: "Что это, Милочка?" А она нарочно так отвечает: "Это ария Бизе из оперы Хозе!"
— В твои годы я не такой был, — перебил Риту отец, обращаясь к Сергею. — Что ты за мужик, не пойму… Ни выпить… Что ты за юбку-то ее держишься?
— Папа, прекрати! — сказала Вера.
— Мужик дома во какой должен быть! — Он стукнул кулаком по столу. Зазвенела посуда.
— Коля, чего ты?! — всполошилась Рита.
— Ладно, хватит, — Сергей встал. — Я пошел спать, Вера.
— Зятек, родненький, золотко ты наше! — бросился за ним Николай Семенович.
— Папа!
— Что ты встреваешь! Он же бросит тебя, дуру!
— Коля! Перестань! — просила Рита.
Не обращая на них внимания, отец пытался заставить Сергея вернуться к столу.
— Иди поцелуйся с ним. Нош ему целуй, что спит с нашей дочерью! — орал он.
— Хватит! Перестань! Перестань! Сережа, и ты… — Рита не успела договорить, потому что Сергей завернул отцу руку так, что тот весь обмяк от боли, затащил его в ванну и запер там.
— Тут сиди, козел! — Он хлопнул по двери ладонью, вернулся за стол, налил себе самогона из бутылки из-под джина.
Отец орал в ванной. Сергей выпил, посмотрел на испуганно молчавших Риту и Веру, спросил:
— Что, может, милицию вызвать?
Вера выключила магнитофон и стала собирать со стола.
— Открой, падла, кому сказал. Гондон штопаный!.. — вопил отец. — Все на меня! Суки! Хлеб мой жрете — и на меня же!.. Верка, сучка, открой!
Вера отнесла грязную посуду на кухню, сложила в мойку. На пол упал длинный кухонный нож, она подняла и бросила его на стол.
Казалось, воздух в доме начал тяжелеть, давить ей на голову, на плечи так сильно, что даже уши заложило и глотать стало трудно.
Сергей и Рита молча сидели в комнате.
— Я вас всех разнесу! Верка! Стерва! И мать твоя, сука такая же!.. — Раздался грохот, и отец умолк.
— Раковину сорвал, — сказала Рита.
Вера подошла к двери в ванную, постучала.
— Папа, ты жив? — спросила она.
— Руку поранил, — ответил Николай Семенович и всхлипнул.
Вера открыла защелку и выпустила его. Рука у отца была обмотана вафельным полотенцем, на котором проступили следы крови.
— Дождался… справили день рождения! — Он сел на табурет в кухне.
— Пить надо было меньше, — сказала Вера.
— С друзьями выпить закон! А с семьей любимой — тем более! — Он опять ударил по столу.
— Ой, чего же ты натворил! Ой, боже мой! — воскликнула мать, входя в ванную и подбирая осколки раковины. — Ну посмотри!.. Что натворил, паразит!..
— Так-то вы отца цените! Все здоровье на вас угрохал, — выл Николай Семенович. — Любите вы меня, подлюки!
— Ты заткнешься?! — не выдержал Сергей. — Скотина!
Вера плакала, боясь вмешаться.
— А ты, гад, уйди из моего дому!
— Умолкни, а то задавлю здесь! — Сергея колотило от ненависти.
— Не подходи!.. — заорал, не помня себя, отец, схватил лежавший на столе нож и с силой воткнул в бок Сергею.
Страшно завизжала Вера.
Отец зажал уши руками, оттолкнул вышедшую из ванной с тряпкой в руке Риту…
Рухнул у себя в комнате на кровать лицом в подушку…
— Ой, боже мой! — запричитала охрипшим вдруг голосом Рита. — Ты же его зарезал! Коля!
Сергей лежал на полу. Рубашка его быстро пропитывалась кровью.
Из ворот завода тепловоз вытащил длинный состав вагонов-опрокидывателей, наполненных раскаленной, дымящейся жидкостью.
У шлаковой горы состав остановился. И опрокидыватели один за одним стали освобождаться от раскаленного шлака.
Молоко привозили рано утром. Подъезжала желто-синяя цистерна, к ней подтаскивали огромные фляги. Через шланги в эти фляги с шумом переливалось молоко. Потом выстраивалась очередь, и продавщица черпаком разливала молоко по бидонам. Над ее головой на кирпичной стене было написано масляной краской: "Молоко пастеризованное. 1 л — 24 коп".
Возле булочной два плохо выспавшихся грузчика и синих рваных сатиновых халатах перегружали из грузовика на транспортер деревянные ящики с хлебом.
На рынке продавцы раскладывали по прилавкам фрукты, овощи, зелень, подсолнечное масло в водочных бутылках и мед в двухсотграммовых банках.
Рядом на деревянной колоде мясники рубили мясо.
Цыгане предлагали прохожим жевательную резинку.
Вера сидела на обтянутой дерматином кушетке в больничном коридоре. Показался врач, рядом с ним молоденькая медсестра несла под мышкой кислородную подушку. Вера встала и молча пошла за ними.
— Двадцатый раз повторяю, — не глядя на Веру, сказал врач, — девушка, к нему никого не пускают! Ходить за мной совершенно бесполезно! — и вошел в одну из дверей, куда посторонним вход воспрещен.
А медсестра презрительно сказала Вере:
— Надоела уже всем.
Вера осталась в коридоре. Появилась знакомая медсестра, и Вера окликнула ее:
— Зина! Ну что там?
— Все так же, — ответила она и, не останавливаясь, вошла в дверь, плотно за собой ее прикрыв.
Рита устала. Она ходила в институт узнать какие-нибудь подробности о Сергее. Ей нужны были факты, факты, на которые можно ссылаться на суде и на следствии. Но никто ей не мог ничего сказать ни хорошего, ни плохого. Ну да, он очень нравился женщинам. Ну и что? Зато по политэкономии у него пятерка, и пьяным его не видели, и фарцовкой вроде не занимался… Рита бегала на автобазу, в профком. Там все были знакомые и относились к ней с сочувствием, понимая, чего только по пьянке не происходит. Дали для милиции отличную характеристику с перечислением многочисленных достоинств Николая Семеновича. Благодаря этому его на время следствия оставили дома, взяв подписку о невыезде. Рита переполошила братьев, рассказав страшную историю о том, что Вера привела в дом подонка, который чуть не убил Колю, и Коле пришлось защищаться ножом. Вот только, что нож был очень большой, она скрывала. И братья собирались серьезно поговорить с Сергеем, когда его выпишут из больницы. Досадно было, что Сергей никак не приходил в сознание. Вызванный из Москвы Виктор не понимал, зачем он здесь нужен, ненавидел всех и целыми днями курил на балконе. Отец дома молчал, а на допросах отвечал, что ничего не помнит, и никаких попыток для своего спасения не делал. А Вера вообще стала какая-то невменяемая, неблагодарная и бесчувственная… Погрузилась в свои страдания и о завтрашнем дне думать не хочет…
Ее дом, гнездо, которое Рита своими руками столько лет свивала, разваливалось на глазах. С этим смириться Рита не могла.
Вера лежала в постели, смотрела в стену. Рита сидела рядом и вытирала слезы:
— Ну пойми же ты! Сережа сам во всем виноват! Ну почему папа должен отвечать. Ты вспомни, как он к нам относился! Он же относился к нам пренебрежительно! Обижал нас!.. Вспомни! Вот папа и не сдержался.
Рита взяла со стола толстую книгу:
— Мне женщины на работе "Юридический справочник" достали. Ты почитай и подумай… Без отца пропадем ведь! Жить на что будем? Он же не перенесет, если его посадят! Сердце у него какое, подумай…
Вера молчала.
— Витя! Ну хоть ты ей объясни! У меня все слова кончились! — попросила Рита сына. — Она не понимает самых простых вещей.
— А что я могу ей сказать? — спросил Виктор.
— Ну она ж тебя раньше слушалась…
— Она слушалась!.. Слушалась, когда маленькая была! — Виктор начал раздражаться и опять ушел на балкон.
Мать вышла за ним, стояла дышала рядом. Дышала тяжело, у нее начинался приступ астмы…
— Отвлечь ее надо чем-то, — сказал Виктор. — Транквилизаторы попринимать. Реланиум, например, приличный препарат. Антидепрессант. Обладает релаксирующим действием, оказывает влияние на ствол головного мозга…
