Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Печаталась с 1924 года. Вначале в ростовских, а потом и в московских изданиях («Октябрь», «Смена» и др). Много занималась собиранием и обработкой фольклора.

С начала Великой Отечественной войны Елена Ширман — редактор выходившей в Ростове агитгазеты «Прямой наводкой», где печатались многие ее боевые сатирические стихотворения. Писала агитационные листовки и открытки. В 1942 году издан стихотворный сборник Е. Ширман «Бойцу Н-ской части».

В июле 1942 года в составе выездной редакции ростовской газеты «Молот» Елена Ширман выехала в один из районов области. В станице Ремонтной была схвачена гитлеровцами со всеми материалами редакции и героически погибла.

512. ВЕТЕР

Ветер, ветер, ну что ты наделал?Ты, должно быть, сошел с ума!Это из-за тебя, оголтелый,У меня не волосы, а кутерьма.

Ведь и так на других не похожа,Как дикарка, хожу меж людей.Ты ж сильнее еще растревожил,Потянул на просторы сильней.

Не могу я ходить по дорожкам,Жажду дебрей и троп косых.Потому меня любят кошкиИ ненавидят псы.

Люди города! Как вы жалки,Каменных стен рабы!Вы лишь знаете, как кричат галкиДа чирикают воробьи.

Плюнуть хочется мне в эти морды,В пудре, в красках, в духах «Лориган»!Мне бы шкуру носить на бедрах,В небо метать бумеранг.

Эх, какою свистящею плетьюРазогнала бы я эту гниль!Это ты, сумасшедший ветер,Растрепал меня и раскрутил…

Ты мне голову сделал такую,Что не волосы, а кутерьма.И теперь расчесать не могу я,Чтоб свой гребень не поломать…

513. ЖИТЬ!

(Из поэмы «Невозможно»)

Разве можно, взъерошенной, мне истлеть,Неуемное тело бревном уложить?Если все мои двадцать корявых лет,Как густые деревья, гудят — жить!

Если каждая прядь на моей башкеК солнцу по-своему тянется,Если каждая жилка бежит по рукеНеповторимым танцем!

Жить! Изорваться ветрами в клочки,Жаркими листьями наземь сыпаться,Только бы чуять артерий толчки,Гнуться от боли, от ярости дыбиться.

514. КОШКА

Жизнь, как большая красивая кошка,Вкрадчивой поступью влезла ко мне.Кошке бы надо сливок немножко,Кошке бы шерсть приласкать на спине…Кошка мурлычет. Подогнуты лапки.Узкою щелью сквозит изумруд.Кошка устала. Ей скучно и зябко,Ей отвратительны холод и труд.Милое дело — лежать и мурлыкать,Усом изящным слегка вертя.Милая кошка! Послушайте, вы-ка,А не убраться ли вам к чертям?Я вас любила пушистым котенком,Диким, пружинным и шухарным.С вами мы бегали наперегонкиПо косогорам нашей страны.Вы научили меня не боятьсяТяжеловесных и глупых псов,Вы научили шипеть и кусатьсяВ ответ на претензии разных «усов».За это спасибо. Но нынче другое:Вам захотелось жирок нагулять.Мне же всего ненавистней в покоеСыто мурлыкать, зрачками шаля.Знаете что? Так и быть, примирюсь я —Шерстку хольте на крышах других.Но только не здесь, дорогая Маруся,Не на расстоянии моей руки!Иначе возьму вас за нежное ушко,Розовое, как греза первой любви.О, сытая сволочь с богатой опушкой,Иди, дармоедка, хоть крыс лови!

515. СКУЛЬПТОР

Перед тобой громада мокрой глины,Сырая плоть встревоженных болот.А день так мал, а ночи слишком длинны,И отдых так мучителен.                                          И вот —

Встают из хаоса нагие спины,Пудовых плеч внезапный поворот,Безмолвный бой взъяренных исполиновИ смертной болью искаженный рот.

Но ты не рад. Тебе покоя нетОт созданных побоищ и побед,От рук и скул, от воплей и рыданья.

Из тьмы веков воинствующий бредИ выношен, и вынесен на свет.И пахнет мокрой глиной мирозданье.

516. ДИСКОБОЛ

Наследье веков повелело,Чтоб вынес и выхолил тыВ Элладе точеное телоИз мрамора и быстроты.Не знает ни злобы, ни болиЛепной, неулыбчивый рот.И каменных плеч дискоболаСтремительный поворотПластичным, певучим движеньемКидается в пустотуЗа линией статных коленей,Приподнятых на лету.Смотрю:             красота на разгоне!И вдруг свирепею:                                    тоскаТакая, что стынут ладониИ хочется — до костякаРазъять это слитное телоИз камня и нервных узлов,Чтоб дрогнуло и захрустело,Чтоб длительно, вязко и зло —Сквозь мускулов мощь и усталость,Навылет и нараспев —Гудело и прорасталоВеками зажатое жало,От боли окоченев.Чтоб книзу, и                        навкось,                                     и прямо —Элладу переборов —Хлестала и пачкала мраморЖивая               животная                                  кровь!

517. НЕЗРЯЧЕМУ

Г.К.

Ты глядишь непонятным взором,Полным муки и напряжения,У тебя глаза как озера,Но — незрячие от рождения.

Ты на ощупь в толпе шагаешь,Ты не видишь меня, любимый,Ты глядишь — и не замечаешь,И упорно проходишь мимо.

Как мучительно жить не видя,Беспросветно бродить во мраке,—Тебя все норовят обидеть —Камни, женщины и собаки.

Подойти бы к тебе как к другу,Провести ладонью по векам,Взять бы ласково твою руку,Повести по лесам и рекам.

Ты б увидел, как гнется стебель,Как высокое солнце светит,Как стрижи пролетают в небеИ как радостно жить на свете.

Ты б увидел…Но нет — не сыщешьТы меня средь людей, родимый.Ты глядишь на меня — и не видишь,И упорно проходишь мимо.

518. ПУТЬ СКВОЗЬ СОСНЫ

Я думать о тебе люблю,           Когда роса на листьях рдеет,           Закат сквозь сосны холодеет           И невесомый, как идея,           Туман над речкою седеет.Я думать о тебе люблю,           Когда пьяней, чем запах винный,           То вдруг отрывистый, то длинный,           И сладострастный, и невинный,           Раздастся посвист соловьиный.Я думать о тебе люблю.           Ручей, ропща, во мрак струится.           И мост. И ночь. И голос птицы.           И я иду. И путь мой мнится           Письмом на двадцати страницах.Я думать о тебе люблю.

519. НАД ПРОПАСТЬЮ

(Вступление к поэме)

Пусть будет, как будет.

Стоят надо мною горы,Высокие, как мечты.Лежат подо мной Дигоры,Невидимые почти.«Пусть будет, как будет…» — прощаясь,Сказал ты. И скрылся. И вот,К словам твоим возвращаясь,Гляжу с непривычных высот.Пусть будет, как будет… От векаШаманы, жрецы и попыВнедряли в умы человекаПокорность веленьям судьбы.Пусть будет, как будет… Ведь лучшейВселенной под звездами нет.И лермонтовский поручикПодносит к виску пистолет.Пусть будет, как будет… РазумноВсё сущее на земле.И Гегель, не зная Шумана,О прусском поет короле.Но семя чревато ростом.И в страхе и муке глядитНа черные язвы ПанглосаКолеблющийся Кандид.И толпы людей взъяренных,Земли трудовой костяк,Швыряют в лицо законамРазгневанное: «Не так!»И ныне в стране, распахнутойОт синих до бурых гор,Умы и поля распаханыВсем судьбам наперекор.И я, спотыкаясь в пенеНедоброй, гнедой Лабы,Бреду вперерез теченьюЛукавой своей судьбы.Пусть ноги скользят и берегНе близок, но я не ропщу.Я слишком судьбе не верю,Я многого слишком хочу.Хочу, чтоб тебя не обуглилПожар бытовых стихий,Чтоб вечно — светлый и смуглый —Читал мне свои стихи.Чтоб вечно рассветное небоВ твоих зеленело глазах,Чтоб места в душе твоей не былоПонятиям «ложь» и «страх».Чтоб в Перу, Пальмире и Польше(Любую страну назови!)Рождалось людей побольшеМоей и твоей крови.Чтоб сбросили дряхлую ветошьПривычек, приличий, примет,Чтоб встали, мечтою согреты,Под знамя высоких победИ сделали нашу планетуПрекраснейшей из планет. ………………………Стоят надо мной вершины,Доступные, как мечты.Лежат подо мной стремниныНетроганой красоты.И, к камню прижавшись грудью,Над пропастью я кричу:«Пусть будет не так, как будет!Пусть будет, как я хочу!»

520. ПРОВОДЫ