Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
«Филологов не понимает физтех…»
Филологов не понимает физтех, —молчит в темноте.Эти не понимают тех.А этих — те.Не понимает дочки своейнервная мать.Не знает, как и ответить ейи что понимать.
Отец считает, что сыну к лицувовсе не то.А сын не может сказать отцу:«Выкинь пальто!..»Не понимает внуков своихзаслуженный дед…
Для разговора глухонемыхнужен свет.
«Сугробы оседают, словно дышат…»
Сугробы оседают, словно дышат.Вокруг стволов проталины прожгло.Стволы освободились до лодыжеки млеют —им теперь теплым-тепло!И хочется на эхо откликаться,от звонкой нежности оторопеть.
И почкиприготовились взорваться.А птицыприготовились запеть…Пройдет полдня — и будет снег разрушен!..
Не верится средь этой синевы,что в октябре здесь поплывет по лужампечальнаяфлотилия листвы.
Собрание
Ах, собрание, собрание, собра…Кладезь мудрости, сердечного добра.Здесьпривычную дискуссию велилитераторы, пророки, цвет земли.(Если я соврал,то бог простит меня…)
Был оратор полон гнева и огня.Он почти что сразу перешел на мат,он кричал надсадно:«Дайте автомат!!.Я хочу нажать на спусковой крючок!..»
Ну, а послевышел милый старичок.Он сказал, что душу надобно спасать,призывал хотя б доносы не писатьи доказывал на фактах правоту,перекатывая челюстиво рту.Говорил, что надо обрести покой.Кончил речь свою невнятно…
А другойвыступление свое построил так:на трибуну он залез,как будто в танк.Зал притихший оглядел из-под руки.Люк захлопнули – нажал на рычаги!Стало грохотно, вонюче и темно,выхлоп дизельныйшарахнулся в окно.Грянул выстрел!И попал в десятый рядбронебойно-зажигательныйснаряд…
Тех, кто выжил, ожидал большой сюрприз:теткавыскочила вдруг из-за кулис.Из цепочек золотых она рвалась,и, визжа, в любви к редакторуклялась.Целовала в корешок его роман…
Разошлись интеллигентыпо домам.Литераторы, пророки, цвет земли.Долго мылись,но отмыться не смогли.
«Тополь стоит, наготу терпя…»
Тополь стоит, наготу терпя,словно скелетсамого себя.Слишком прозрачны, очень пустычерныенеживые кусты.
Тихой тропинки грустный изломбез продолженья…
Рисунок пером.
«За датою – дата…»
Борису Васильеву
За датою – дата.Простой человеческий путь…Все больше «когда-то».Все меньше «когда-нибудь».Погода внезапна,но к людям, как прежде, добра.Все крохотней «завтра».И все необъятней «вчера».Найти бы опорудля этой предзимней поры.Как долго мы — в гору.За что же так быстро — с горы?!Остаток терпеньяколотится в левом боку…
Все реже:«успею».И все невозможней: «смогу».
«Снова осень. Светлый сумрак небес…»
Снова осень.Светлый сумрак небес.И дорога через реденький лес.И неслышная пустая река.И почти прозрачный дым костерка.Он струится.Он летит к небесам…
Ах, как близко стали слезы к глазам!
Выдох
Жизнь окончится выдохом. Будет в немвсе, что прежде ты оставлял на потом.Все, что ты не сделал в отмеренный срок.Все, что ты не успел.И чего не смог…Жизнь окончится выдохом. Дальше – мгла…Там —почти за гранью добра и зла —пусть настигнет меня в мой последний мигчей-то первыйвдох.Чей-то первыйкрик.
«Вдруг на бегу остановиться…»
Вдруг на бегу остановиться,Так, будто пропасть на пути.«Меня не будет…» —удивиться.И по слогам произнести:«Ме-ня не бу-дет…»
Мне б хотелосьне огорчать родных людей.Но я уйду.Исчезну.Денусь.Меня не будет…
Будет день,настоянный на птичьих криках.И в окна, как весны глоток,весь в золотых, сквозных пылинках,ворвется солнечный поток!..
Просыплются дожди в травуи новую траву разбудят.Ау! – послышится —Ау-уу!..Не отзовусь.Меня не будет.
Молодые поэты
Не хотели, не ждали таких двужильных.Прорастают фамилии в имена.Они, оглушенные криком «Держи их!!!»,не понимают,в чем их вина.А вина их большая, вина изначальнаяв том, что бездарям было спокойней без них.Их ругают,цитируя, а не печатая.Четвертуют до выхода первых книг…Но они продираются, пробиваютсясквозь улюлюканье,злобуи смех.И – начинаются. И – сбываются.Не все, конечно.И не для всех.Заняты делом они. А в особенностиустройством не быта,а бытия…И гордятся единственной личной собственностью —упрямымместоимениемЯ.
«Фонаря пресветлый конус…»
Фонаря пресветлый конус.Пыльных мошек мельтешня…Со скамейкислышен голос:
«Ах, отстань ты от меня!..»Может быть, вмешаться надо?(Все бывает в час ночной…)
А весна-то!А весна-то!И над этою веснойголос — тоненько и зыбко,объявляя и дразня,и счастливо,и призывно:«Ах, отстань тыот меня!..»
«Похожая неповторимость…»
Похожая неповторимость…Случайный город перед нами.А солнце, как старинный примус,гудити изрыгает пламя.Соборы под бесцветным небом.Крыш островерхих перекаты…Я никогда здесь прежде не был, —(но кажется,что был когда-то!)
Неповторимая похожесть…Ленивое дрожанье света.Шаг за угол и — дрожь по коже —(я видел, видел, видел это!)Фонтанчик у стены незрячей,плющ,протянувшийся к балкону, —(все было так, и – чуть иначе.необъяснимо по-другому!)…Я этих улочек не знаю.Я никогда здесь не был раньше.
Но вот хожуи вспоминаю.И странно так, что даже страшно.
Фотография поэта
Мгновенье остановлено нечетко.Видны глазаи больше ничего…Круги забвенья и круги почетане слишком-то влияли на него.Он, выступая, тряс седою прядкой,насмешек над собой не замечал.Был одиноким,как прыгун над планкой.И в дружеских компаниях скучал.Лишь перед смертьюпоказал характер.
В свои болезни уходить не стали время,то, что он когда-то тратил,в конце концовпочти что наверстал.Спешил он так безудержно и горько,такой живою стала вдруг строка!..
Жаль,не хватило малости какой-то.Минут каких-то.Мига.Пустяка.
Два генерала
После тяжких боев и побед роковых,городов, разоренных дотла,только два генерала остались в живых.Два врага.Два бесстрашных орла…
Вот они в ореоле прекрасных сединсобрались за столом у ручья.«Я тебя уважаю!..» — сказал один.А другой ответил:«И я…»И промолвил первый:«Чего скрывать,я люблю отдыхать на войне.Знаешь, с детства мне нравится воевать!..»А второй ответил:«И мне…»Первый тихо вздохнул:«Понимаешь, брат,мне известна слабость моя:я никак не могу воевать без солдат!..»А второй ответил:«И я…»
…Генералы сказали друг другу: «Прости…»А потом, обругав тишину,сговорились новых солдат наскрести,чтоб немножкопродолжитьвойну!
«Из души, которая так слаба…»
