Аппарат - Алексей Владимирович Шарычев
Смерть другому причинить.
Все старались навредить
Своим ближним посильнее.
Чувства добрые сгорели
В адском пекле наважденья.
Пять часов кошмары длились;
Поздней ночью прекратились.
Небо злобно загремело,
Гром обрушился на землю,
Стрелы молний полетели
И полился ливень гневно.
Дождь смывал кровь с тротуаров;
Сотни трупов там лежали,
Сотни раненых стонали,
Но не слышно от раскатов
Грома было стоны их.
Небо вымыло своих
Неразумных чад слезами.
Ночь глубокая настала…
Глава 8. Звездочёт
Сирены на улицах не умолкали
До самого утра.
Скорая помощь не успевала
Спасать; погибали тела,
А с ними и души,
Наверно, в мир лучший
Они уходили с планеты Земля.
Гром громыхал, неустанно лил ливень,
Под тучами скрылась Москва.
Потоки тревоги с неба сходили,
Повсюду витала тоска…
В домах по квартирам люди ходили,
Не ведали бедные сна.
Что-то ужасное сделалось в мире,
Открылись ворота для зла.
Никто эти двери глазами не видел,
Но чувствовать все их могли;
Открыты они, через них заходили
Духи гнева — войска сатаны.
Паустовский, Мефенгрофен,
Чёрный кот, отец Григорий
Пили по утрам не кофе,
А вливали пива море.
— Слышали, что было ночью?
(Говорит друзьям Распутин).
— Я сегодня крепко очень
Спал, одетым и обутым.
Что могло произойти?
— Эй, Мефодий, погляди,
Он ведь ничего не знает!
— Вы сегодня крепко спали
И не слышали буянов.
Здесь дрались и убивали.
— Да! Машины поджигали
И громили все витрины
В магазинах! (Кот добавил).
Кровь потоками пролили!
Для двуногих нету правил!
Анархизм в миру воскрес!
— Барсик, в тебя словно бес
Поселился. Успокойся.
Мы сегодня встретим гостя;
И давай-ка, чтобы без
Грубых выходок тут было.
— И кого мы пригласили
На беседу в этот раз?
— А он явится сейчас.
Он могущественный, сильный,
И шутить нам с ним не стоит.
Видите, шагает длинный
И худой, и с бородою
Словно смоль. Я познакомлю
Вас. Он неизвестен
Был в миру, но его знали
Толпы неземных сознаний.
Он порядочным и честным
Звездочётом был в Эламе.
В Междуречьи меж царями
Диалоги вёл умело;
Без него не посылали
К ним послов. Любил он дело
Своей жизни, — с небесами
Был знаком сей звездочёт,
И беседовал часами
С ними. Знал он наперёд
То, что в мире сём настанет.
Очень жаль, что только вот
Знанье это не спасает
От судьбы. В недобрый год
Мудреца оклеветали
Пред царями, и сослали
Жить в безводную пустыню.
Очень сильно обозлили
Звездочёта. Стали
Для него врагами все.
Насулил он страшных бед
Миру; превратил в заклятье
Страсти своего ума,
Манускрипт он написал,
Призывая силы зла.
— Реки Тигр и Ефрат
Указал я местом сбора,
Духов я туда призвал.
(Так сказал новый знакомый
И, с поклоном, сел за столик).
Оглядев всех, продолжал
Речь свою. Был многословен.
— Я Хутел Иншушинак.
Мир вам, люди сего мира.
Этой ночью добрый знак
Я увидел; много было
Дикой злобы и страданий.
Рад, что вы меня позвали.
Сильный гнев живёт веками;
Время мщения настало!
Справедливый гнев во мне.
Я скитался по Земле,
Ждал, когда настанет час.
Ангельский я слышал глас,
Мог вселиться в рай блаженный,
Но остался в мире бренном
Для того, чтоб отомстить.
Вечно вы должны здесь жить;
Я же мог уйти из круга
Замкнутого и явить
Дух свой в новых измереньях,
Но остался здесь для мщенья.
— Эк тебя, мил человек,
Злоба крепко обуяла.
Жил бы свой бессмертный век
На покое. Я не знаю,
Как так можно разозлиться,
Чтоб от рая отвратиться?
— Непонятно вам, Григорий?
А мы слушаем с вниманьем.
— Да и я не прекословлю.
Просто, я не понимаю…
Продолжай давай Хутел,
Говори о чём хотел.
— Этот мир — юдоль страданий.
Не живут здесь, выживают.
Но есть путь в людском сознании
За пределы сей темницы;
И выходят единицы
Из огромной тёмной массы.
Вы обречены рождаться,
Чтобы почву удобрять.
Будете дышать, питаться,
Размножаться, погибать,
Думать, но не понимать.
Я же стану избавлять
Человечество от муки;
Всех отправлю разом спать.
Пробуждение наступит
В лучшем мире, — много их,
Тех обителей иных.
Лестница для восхожденья
Из планет неисчислимых
Уведёт к преображенью.
Рядом не сопоставимы
Те условия для жизни
С вашими. Вы слизни,
А над вами ходят люди.
Но вам даже мыслить трудно
О том уровне, который
Вас настолько превосходит,
Что пред ним вы — муравьи.
Достижения свои
В муравейнике скопили,
Не помогут вам они
Разум неземной осилить.
Ходите вы по следам
Своим собственным, не видя,
Что везде, и тут, и там
Жизнь разумная, но в виде
Недоступном насекомым.
Не живёте вы, а спите.
Загорится очень скоро
Муравейник; чёрным дымом
Он уже давно коптит.
Топливом послужит вид
Ваш, для новых эволюций.
В новом месте соберутся
Эти искорки сознаний
И заполыхает пламя
Лучшей жизни, совершенной.
Не случится то мгновенно;
Снова путь вам предстоит
В миллиарды лет земных,
В новом уголке вселенной.
Очень, очень много их,
Тех обителей, где жизнь
Возникает, погибает.
Неспособна ваша мысль
Тьму миров себе представить.
Всё пространство наполняет
Бесконечное сознанье,
Оно формы обретает
Разные для бытия.
Вы сейчас в своих телах,
Но всегда существовали
В вечном мироздании.
Мысль была вначале…
С вашей оппозицией
Я недавно говорил.
Но упрямый Бороздин
Не хотел амбиции
Свои сломить; переключил,
С раздраженьем, аппарат,
И с Эйнштейном воду лил
Почём зря. А был бы рад
Он послушать мой рассказ.
— Слушателей среди нас
Ты обрёл, мил человек.
Я бы слушал целый век,
Как ты складно говоришь.
А этот Бороздин, то бишь,
Он-то что ещё за хам?
— Мефенгрофен позже вам
Всё расскажет, объяснит.
— А я хотел бы уяснить
Вот что, конец света будет?!
Муравьи мы, а не люди,
Муравейник наш сгорит,
Так по-твоему выходит!
— Тише, Барсик, не кричи.
Извините. Кот на взводе
Постоянно. Продолжайте.
Внимания не обращайте
На него, он возбуждён
Днём и ночью; тигром он,
Видимо, был в прошлой жизни.
— Здесь бывали катаклизмы
Раньше, будут и сейчас.
Погибали организмы,
И черёд дошёл до вас.
Пламя ядерной войны
Мир людей испепелит;
Это даже и коты
Понимают. Сгинет вид
Обезьян прямоходящих.
Но, поверьте, то не страшно,
Ваши души будут жить…
За пределами Земли
Есть прекрасные миры,
В них восстать вам предстоит.
— И для этого нам нужно
Апокалипсис устроить?
Ты, наверное, недужный
На́ голову… Сколько боли
Людям причинить должны
Мы, чтоб где-то после жить,
Там у чёрта на куличках!
Нет уж, братец, это слишком!
Палачами мы не будем!
(Гневно закричал Распутин
И ударил иноземца
Кулаком по
